Я оделась, на этот раз в респектабельный шелк, и отправилась на ежемесячное собрание клуба садоводов. Когда я вошла, женщины замолчали. Я привыкла к тому, что с моим появлением все замирают, но, когда женщины расступились, как воды Красного моря, я оказалась лицом к лицу с новой женой моего бывшего мужа.
Президент клуба неловко вышла вперед.
– Фреди, как приятно тебя видеть. Думаю, вы знаете мисс Ламберт.
– Это миссис Уайер, – поправила какая-то дама голосом Греты Гарбо, перенятым из фильмов с ее участием.
Я напустила на себя высокомерный вид и направилась к стулу. Остальные, увидев, что намечается сцена, торопливо последовали за мной. Может быть, отношения со мной и были натянуты, но мое появление обещало такое развлечение, какого не покажут по телевизору.
Президент призвала всех к порядку, зачитала повестку дня и закончила словами:
– Сегодня главный вопрос – ежегодная акция по сбору средств на благотворительность. Есть какие-нибудь идеи?
Поступили обычные предложения: цветочные распродажи и аукционы. Ничего вдохновляющего.
Я так углубилась в мысли о том, что новая жена моего мужа живет в моем доме и может однажды прорваться в мой мир, что поначалу до меня не доходили предложения.
– Принимать драгоценности в качестве пожертвований? – спросила президент.
Я вскинула голову.
Джанет встала, приветственно помахала аудитории и сказала:
– Да, если каждый из нас пожертвует одно украшение, мы сможем продать их и получить кучу денег. Легко. Быстро. Без суеты и путаницы, – закончила она, рассмеявшись немного нервно.
Все смотрели на нее.
– Я думаю, это отличная идея, – сказала президент. – Фреди, как тебе кажется?
Я одарила ее улыбкой:
– По-моему, это замечательная идея. Правда, на вашем месте я бы осторожно отнеслась к пожертвованиям вашего нового члена. Недавно я узнала, что драгоценности Уайеров фальшивые.
Это было немного подло и очень по-детски, но, увы, я не почувствовала ни капли вины. Я постаралась сдержать радость, когда раздалось приглушенное хихиканье, а Минни побагровела. Я не смогла удержаться от этого высказывания, вспомнив, как всего несколько дней назад она по-хозяйски стояла у меня в холле.
Я догадывалась, что не более чем через час Гордон услышит о стычке, а значит, моя задача была выполнена.
Я вернулась в гостевой дом Граутов и застала Кику за приготовлением чая на маленькой кухне. Я села за стол и с благодарностью взяла протянутую мне чашку. Несмотря на успешность моих действий, я поняла, что, если я хочу, чтобы Гордон серьезно занервничал, мне нужно взять тайм-аут.
Не прошло и двадцати минут, как до меня донесся стук вполне приличных каблучков.
– Фреди!
– Я здесь, Никки.
Она забежала в дом и остановилась на пороге кухни:
– Ни за что не догадаешься, кто пришел.
На лице у нее было странное выражение, гневное и решительное.
– Кто?
Из-за ее спины вышла женщина.
– Здравствуй, Фреди.
Мой позвоночник будто сковало льдом.
– Пилар?
Вряд ли я ждала ее к чаю.
– Что тебе надо?
Конечно, я встретила ее не в традициях светского стиля общения, в святость которого верила с детства. Можете говорить, что я повела себя как школьница, но разве можно ожидать, что я буду мила с Пилар Басс? Гордон мог украсть мои деньги, выкинуть меня из дома и посадить на мое место эту дуру, но именно Пилар сделала меня главным предметом сплетен. Кика стояла рядом, и я знала, что она побьет эту строго одетую женщину своей сумкой по первому поданному мною знаку.
– Фреди, – сказала Никки, – ты имеешь полное право выгнать ее вон. Я сама пыталась это сделать. – Она метнула сердитый взгляд, как будто вспомнила, что Пилар предала не только меня. – Но она рассказала нечто, что тебе тоже следует знать.
Никки и раньше отличалась всепрощением, но я никогда не руководствовалась принципом «что было – то прошло», вероятнее всего потому, что никто не давал призов за снисходительность.
– Правда? – воскликнула я как могла обаятельно. – Поговорить? О том, как ты выкрала картину из студии Сойера? – Тут я вспомнила, что он так и не появлялся. Не могу сказать, чтобы мои мысли были все время заняты живописью, художниками или теми вещами, которые могут объяснить пристрастие некоторых женщин к бразильскому воску.
Пилар не дрогнула. Она стояла со своими суровыми темными волосами, доходящими до плеч, и жесткой челкой, пересекающей лоб, голубые глаза за стеклами очков казались ледяными. Единственное, что выдавало ее волнение, – это дрожь пальцев, когда она поправляла волосы. Интересно.
– Или ты хочешь рассказать, как выставила мой портрет на обозрение всего Уиллоу-Крика?
– Я здесь не поэтому.
– Тогда почему?
– Гордон.
Мои глаза сузились.
– Гордон?
– Да. Я пришла поговорить о том, как дать ему пинка под зад.
Слова были не из лексикона леди. Ничего подобного я не могла ожидать от Пилар, но они привлекли мое внимание.
Пару секунд я сомневалась, пытаясь понять, какую игру она может вести на этот раз.
– Что ты имеешь в виду? – осторожно спросила я.
– Я тайком пронесла картину на выставку ради Гордона.
Я часто захлопала ресницами:
– Что?
Она распрямила плечи, подняла подбородок и начала свою постыдную историю.
– Полгода назад Гордон сказал, что любит меня и хочет на мне жениться. Единственным препятствием была ты.
Кика разразилась целым потоком испанских проклятий. Никки тяжело вздохнула. Мы с Пилар уставились друг на друга.
– У... у тебя тоже был роман с моим мужем?
Я знала, что Гордон был самым популярным мужем среди дам Лиги, но роман с Пилар в дополнение к Джанет Ламберт?
Она переступила с ноги на ногу.
– Ну, может быть. – Она смутилась. – Да. Но клянусь, он сказал, что любит меня.
Я была в шоке:
– Я не понимаю.
Она глубоко вздохнула, а затем принялась рассказывать историю, которая будто сошла со страниц закрученной пьесы Юджина О'Нила.
– Он пришел ко мне и сказал, что, если я смогу сбросить тебя с твоего пьедестала в Лиге, он наконец будет свободен и женится на мне. Он считал, что я единственная ненавижу тебя настолько, что смогу сделать это. – Она усмехнулась. – Он сказал, что ему надоело играть партию второй скрипки, надоело, что вся власть в твоих руках, что все воспринимают его лишь как твоего мужа. Что настало время ему быть королем.
Мы с Кикой переглянулись и скривили губы. Пилар покачала головой:
– Он сказал, что я буду королевой.
Король и королева? Казалось, она испытывала неловкость, произнося эти слова, и даже слышать их было как-то не по себе.