ним.
— Скажи мне еще раз, — приказывает он. Его голос дрожит. Сердце словно падающая звезда в груди ведет его домой.
Она моргает, сдерживая слезы.
— Я люблю тебя.
С ревом он прижимает ее к своей груди, прижимает к себе, впивается в ее рот поцелуем, пробуя на вкус ее слезы. Тесси хнычет, обхватывая его шею своими стройными руками.
— Я люблю тебя, Тесси, — говорит он ей в губы, пытаясь привести дыхание в норму. Он повторяет это снова. Он должен. Она должна знать. — Я люблю тебя всю. — Он крепко обнимает ее. Его рука ложится на ее живот. — И я люблю этого ребенка.
Их губы встречаются, и они снова врезаются друг в друга.
— Что это значит? — Она смеется между поцелуями. Слезы текут по ее щекам.
— Это значит, что я хочу, чтобы мы были вместе, — хрипло говорит он. — Под одной крышей. Я поеду в Лос-Анджелес, если тебе это нужно. Я буду твоим, где бы мы ни были, Тесси, потому что ты рядом.
Он готов. Готов отдать всего себя этой женщине. Она была так самоотверженна, теперь его очередь. Если для этого придется оставить бар, семью, то так тому и быть. Потому что она — гораздо больше, чем второй шанс.
Она — его вечность.
— Нет, Соломон. Я не хочу, чтобы ты был в Лос-Анджелесе.
При этих словах его сердце замирает.
Она прикусила губу, ее темные ресницы опустились в той застенчивой манере, которую он так любит.
— А если я захочу остаться здесь? — шепчет она.
Он берет себя в руки и берет ее лицо в свои ладони.
— Хочешь?
Скажи "да". Господи. Избавь меня от проклятых страданий.
— Да.
— Спасибо, черт возьми, — прохрипел он, облегчение прокладывает путь через его сердце. Он притягивает ее ближе, как последний глоток воздуха. Тесси прижимается своими губами к его губам, и между ними разливается мягкий, дикий жар.
Он любит каждую чертову частичку этой женщины. Упрямая, дерзкая, сексуальная, ранимая. Он хочет ее всю. Она в его постели, его сердце между ее зубами. Он не может жить без нее. Она — его душа. Его звезда в небе. На север, на юг, на восток, на запад, в ад и обратно. В любом направлении он будет следовать за ее светом.
Когда они отступают друг от друга, она всхлипывает от смеха.
— У меня есть только одно условие, если я останусь.
— Назовите его.
— Мне нужны мои пластинки.
— Я куплю тебе пластинки, Тесс. Такие стопки, что ты никогда не уйдешь.
— М-м-м, купишь?
— Куплю. А теперь вот что я сделаю, — пробормотал он ей в губы.
— И что же это?
— Я собираюсь жениться на тебе.
Ее глаза распахиваются. Свет вливается в ее лицо, и она обхватывает его за шею.
— Думаю, я тебе разрешу. — Из нее вырывается смех. Радостный. Изумленный.
Что бы он отдал, чтобы это выражение всегда было на ее лице. Он хочет быть ответственным за нее и своего сына, заботиться о них и оберегать их до конца жизни.
— Я люблю тебя, — говорит Тесси, проводя маленькими ладошками по его бороде, по лицу, по губам, словно не веря, что он принадлежит ей. — Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя.
— На повторе, — говорит он с ухмылкой.
— Я никогда этого не говорила. — Она улыбается, ее глаза туманны. — Ты получаешь это в стиле проигрывателя.
— Когда речь идет о тебе, сомнений нет, — дышит Соломон в ее волосы. Сердце в его груди бьется в два счета. — Я не смогу остаться без тебя, без нашего сына. Ни на одну чертову секунду. Мы связаны. Ты моя. Вот и все.
Она счастливо вздыхает.
— Мы связаны.
— Да. — Он скользит рукой по подолу ее платья. Ее полные розовые губы приоткрываются, и он проводит губами по прохладной раковине ее уха. — Помнишь Теннесси?
Она покраснела.
— Я помню звезды.
— Помнишь Мексику? — Он опускает руку, ловит рукав ее платья и медленно стягивает его с плеча, обнажая грудь. Ее пышное тело с изгибами и бронзовой кожей, все еще сохранившей последний загар, полученный на пляже, и его член набухает при виде этого. Крепко обхватив ее за талию, он опускается ниже и всасывает в рот тяжелую выпуклость ее груди.
Тесси хнычет, беспокойно прижимаясь к нему.
— О. О.
Он раздвигает ее ноги, проводит пальцем по краю кружевного белья и медленно погружается внутрь.
— А это? Помнишь это?
— Конечно… — Она приторно сопит, стонет. — Соломон.
Он обхватывает ее упругую попку, проводит шершавой ладонью по гладкой плоти и притягивает ее к себе. Она испускает шокированный визг и трется своей сладкой киской о его бедро. Выпуклость в его штанах уже болезненна, но Соломон упорствует.
Здесь и сейчас он положит конец всем ее сомнениям.
— Твоя. — Мягкий шепот из ее розового ротика. — Я твоя.
— Да. — Соломон издает рык, одновременно первобытный и примитивный. — И если мне придется вбить в тебя этот чертов смысл, я это сделаю.
Отступив назад, она задыхается.
— Я беременна. — Но ее губы изгибаются, кошачьи и довольные. Она пульсирует внизу. Ее мягкий пульс бьется о кончики его пальцев.
— И ты останешься такой на ближайшие двадцать лет, если я буду иметь к этому хоть какое-то отношение.
Слезы блестят на ее веках.
— Покажи мне. — Ее голос ровный, нетерпеливый, когда она проводит ладонями по его груди. Ее голодные глаза блестят. — Покажи мне, Соломон.
— Да, черт возьми, покажу, детка, — прохрипел он. Эта женщина — медленная пытка. Яростная и нежная одновременно. Огонь и лед. — Я сделаю тебя мокрой и заставлю кричать, — рычит он, попав под ее чары. — Потом я дам тебе остыть и повторю все сначала. Пока ты не поверишь мне.
Тесс задыхается быстрее.
Он наклоняется, чтобы поцеловать ее пышный рот, и поднимает ее маленькое тело вверх. С хныканьем Тесси обхватывает его шею и обхватывает ногами его бедра. Бережно обняв ее, он прижал ее спиной к стене. Наклонившись вперед, осторожно, чтобы не задеть ее живот, он стягивает с нее трусики, заставляя ее издать стон, похожий на задыхающийся стон.
Затем он погружается в нее, в эту идеальную женщину, которая любит его, в эту женщину, которой он никогда не насытится.
Он проводит рукой по ее золотистым волосам, гладит затылок и отводит бедра назад, а затем входит в нее. Глубоко, как никогда раньше.
Тесси вскрикивает, ее голова откидывается назад.
— Я люблю тебя, Соломон, — шепчет она, ее глаза огромны и стеклянны. Ее бедра совершают маленькие круговые движения, когда он входит и выходит из нее. Она всхлипывает. — Так сильно. Слишком
