— Хм-м-м. — Она улыбнулась, обвивая руками мою шею. — Думаю, это приятно.
— А также мы можем делать так. — Я привлек ее ближе к твердости под своими шортами и осторожно потерся о мягкую плоть, прикрытую лишь тоненькой полоской нейлона.
— М-м-м-м, да, — промурлыкала она, затаив дыхание и прижимаясь лицом к моему плечу, чтобы скрыть румянец на своих щеках. — Приятно.
Продолжая поступательные движения, я завел нас глубже в воду, оставляя поцелуи на ее плечах и шее. Ками отвечала мне тихими похныкиваниями и вздохами, привлекая чрезмерное внимание к тому, чем занимались наши тела внизу. Я остановился только тогда, когда вода достигла груди. Я не хотел ее слишком тревожить, к тому же, моя эрекция стала уже настолько болезненной, что мне трудно было ходить.
— Блейн, — шепнула она в мое плечо.
Я скользнул руками под ее ягодицы и потрогал ее обнаженную попку.
— Да, малыш?
— Ах, — застонала она от моего прикосновения. — Я знаю, что ты делаешь. Ты пытаешься меня отвлечь.
— Получается?
Она пососала мою шею и слегка ее прикусила, заставляя меня толкнуться в ее мягкость еще сильнее.
— А ты как думаешь?
— Дерьмо, — прошипел я. — Почему это ощущается так, словно это ты пытаешься меня отвлечь?
— Возможно, так и есть, — ответила она, глядя на меня с улыбкой. — Может быть, я просто хочу увезти тебя домой и показать свою признательность.
— Признательность?
— За эту поездку. И за веру в меня несмотря на все мои безумства. Ты хороший человек, Блейн. Я действительно тебе благодарна, даже если по мне и не скажешь.
Я криво ухмыльнулся.
— Вы пытаетесь мне сказать, что влюбляетесь в меня, мисс Дюваль?
Ками закатила глаза и покачала головой, изогнув пухлые губы в улыбке. Я ничего не мог с собой поделать. Прежде, чем она смогла запротестовать, я накинулся на эти губы в неконтролируемом голодном поцелуе, сжимая ее попку. Но здесь я не мог встать достаточно близко, не мог поцеловать ее на столько глубоко, как бы мне хотелось. Она была мне нужна. И, кстати, она также нуждалась во мне. Ее состояние выдавали ее торчащие соски и издаваемые ею стоны.
— Как же сильно я хочу отсюда выбраться, — пробормотал я между поцелуями. — Если я тебя не опущу, то, вероятно, меня арестуют за сокрытие смертельного оружия.
Она рассмеялась, но я увидел промелькнувшую на ее лице тень серьезности.
— Эй, — сказал я, обхватив ее подбородок, чтобы она на меня посмотрела. — Я здесь. Я не позволю тебе уйти, хорошо?
— Хорошо, — почти прошептала она.
Я глубоко ее поцеловал и отпустил, позволяя ей соскользнуть вниз. Из-за разницы в росте, уровень воды достигал ее груди. Заметив панику на ее лице, я плотно обхватил ее тело руками.
— Блейн… — Она задышала тяжело и часто.
— Малыш, я тебя держу. И не отпущу. Ты в безопасности. Я ни за что не разомкну рук, Ками.
Я сжимал ее как можно крепче, надеясь успокоить дрожь, пронзающую ее тело. Стук ее сердца отдавался во мне вибрациями. Через несколько минут ее испуг стал проходить, и я медленно отстранил ее, чтобы посмотреть в лицо. Даже сквозь ужас, застывший в глазах Ками, я мог видеть ее силу, медленно пробирающуюся на поверхность. Она была настолько невероятно выносливой, что я не мог не поразиться.
— Я бы отдал все на свете, чтобы ты смогла увидеть себя моими глазами. Увидеть то, что вижу я. В тебе столько красоты и бесстрашия, Кам. Смотри, твои фобии не имеют над тобой власти. Они не характеризуют тебя. Только что ты переступила через страх, связанный с этим озером. Видишь, это не так уж и трудно. Малыш, ты боец. Ты не боишься. Ты не сумасшедшая. Ты. Боец.
Ее глаза затуманились, и я уже предположил, что пересек какую-то невидимую черту, но, не успел я ее утешить, как она обрушила свои губы на мои.
— Спасибо за предоставленную возможность бороться, — сказала она, отстранившись и заявляя права на мой следующий вдох. — А теперь, что касается проявления благодарности... Забери меня домой.
Глядя в эти прекрасные зеленые глаза, я не смог сдержать облегченный вздох и почувствовал, как у меня в шортах стало тесно.
— Да, мэм.
Страх номер тридцать восемь.
Неизвестность.
Большинство стали бы утверждать, что неизвестность легко может возглавить Топ-10, но то, что я знала и пережила было гораздо страшнее.
Однако теперь я испытывала этот страх по совершенно другим причинам. Я точно знала, что чувствую к Блейну, но не понимая, смогу ли я когда-нибудь принять и выявить это по-настоящему, я... ужасалась.
Я никогда не была хороша в общении. Я была, как говорится, молчунья. Если Анжела была смелой и дерзкой, а Блейн чрезмерно эмоционален в некоторых моментах, то я была закрыта и сдержанна. Не потому, что я не хотела говорить ему о своих чувствах. На самом деле, хотела. Но я просто не знала, как он отреагирует. И вообще, что будет потом? Что мое признание будет означать для наших отношений? Перевернет ли оно все с ног на голову? Почувствует ли Блейн то же самое?
«Проклятье, Кам. Не начинай это дерьмо. Не сегодня ночью. Сегодняшняя ночь — особенная».
Я переключилась на задачу по сборке порционных рулетов из овощей и мяса, попытавшись заблокировать крики сомнений в своей голове. Я не стану их слушать. Просто не смогу. Я была в двух секундах от отказа от своего плана и бегства, но я задолжала Блейну честность. Черт, да я задолжала ее себе.
— Высший балл! — прокричал Дом, как только вошел в кухню. Он поднял крышку одной из кастрюль, булькающих на плите, и по всей квартире разнеслись ароматы соевого соуса, чеснока и цыпленка. — Черт, да! Я умираю от голода!
— Руки прочь, это не для тебя! Ты же помнишь, что вы с Анжелой уходите на всю ночь? — спросила я, отгоняя его подальше.
— Да, да, — ответил Дом, стащив лумпию[27]. — Отсылаешь нас есть всякое дерьмо, тогда как Блейн будет наслаждаться моими любимыми блюдами. Да... Ты не находишь, что это абсолютно несправедливо.
— Ой, переживешь. Тем более, я уверена, что много чего останется.
Дом, закрыв глаза, откусил кусочек горячего, хорошо прожаренного блинчика, и с его слегка измазанных маслом губ сорвался глубокий хриплый стон.
— Превосходно, — сказал он невнятно: его рот был набит шинкованной капустой и мясом. — Отложи мне тарелочку, и я тихонько уйду.
— Заметано, — подмигнула я.
Пронаблюдав несколько минут за моим нервным мельтешением по кухне, Дом, наконец, произнес то, что заставило мои внутренности скрутиться в узел.
— Итак, сегодня ночью... думаешь, ты готова?
