— Он умер. Завтра похороны. Так что мы весь вечер говорили о нем и вспоминали истории, которые он рассказывал сотни раз.
— Ох, папа, мне так жаль.
— Ну ладно. Если бы он не скончался в выходные, он бы точно умер, услышав, что я встречался с Майклом Эспелом.
Может быть, это и к лучшему. — Он печально улыбается. — Эх, он был не таким уж плохим человеком. Мы от души веселились, хотя нам нравилось выводить друг друга из себя.
Я сочувствую папе. Он так любил словесные баталии со своим вечным соперником. Мы сидим в молчании.
— Ты ведь оставишь себе розовый куст? — наконец спрашивает папа.
Я сразу понимаю, о чем он говорит:
— Конечно. Думаю, он хорошо будет смотреться в твоем саду.
Он оборачивается к окну и изучает сад, возможно, решая, куда он посадит розы.
— Нужно быть очень осторожным с переездом, Грейси. Это может оказаться шоком, привести к серьезным, возможно, фатальным последствиям.
Я грустно улыбаюсь:
— Со мной все будет хорошо, папа. Спасибо за заботу.
Он все еще сидит ко мне спиной:
— Я говорил о розах.
Мой телефон звонит, вибрирует и чуть не падает со стола.
— Алло?
— Джойс, это Томас. Только что высадил твоего молодого человека в аэропорту.
— О, спасибо вам большое! Он получил конверт?
— А, да! Я, конечно, отдал ему конверт, но только что взглянул на заднее сиденье, а конверт там.
— Что?! — Я вскакиваю. — Возвращайтесь, возвращайтесь обратно! Поворачивайте машину! Вы должны отдать ему конверт. Он его забыл!
— Понимаешь, дело в том, что он явно не был уверен, хочет ли он его вскрыть.
— Что? Почему?
— Дорогая, я не знаю! Я дал ему конверт, когда он сел в машину, прежде чем ехать в аэропорт, все так, как ты просила.
Он казался очень подавленным, и я решил, что это немного поднимет ему настроение.
— Подавленным? Почему? Что с ним было не так?
— Джойс, дорогая, я не знаю. Я знаю только, что он выглядел расстроенным. Когда я отдал ему конверт, он долго сидел и смотрел на него, а когда я спросил, собирается ли он его открывать, он сказал: «Может быть».
— Может быть, — повторяю я. Я сделала что-то, что его расстроило? Кейт что-то ему сказала? — Он был расстроен, когда вышел из галереи?
— Нет. Мы еще заезжали в Центр переливания крови на Д'Олье-стрит перед тем, как поехали в аэропорт.
— Он сдавал кровь?
— Нет, он сказал, что должен с кем-то встретиться.
О боже, может быть, он выяснил, что это я получила его кровь, и ему вся эта история стала неинтересной.
— Томас, вы знаете, открывал ли он конверт?
— Ты его запечатывала?
— Нет.
— Тогда я не смогу это узнать. Я не видел, чтобы он его открывал. Прости. Ты хочешь, чтобы я завез его к тебе домой по пути из аэропорта?
— Пожалуйста.
Через час я встречаю Томаса у дверей, и он отдает мне конверт. Взяв его, я понимаю, что билеты все еще внутри, и у меня сердце уходит в пятки. Почему Джастин не открыл конверт и не взял его с собой?
— Держи, папа. — Я кидаю билеты на стол.
— Что это?
— Билеты на оперу в следующие выходные, — грустно говорю я, опуская подбородок на руку. — Это был подарок для одного человека, но он, очевидно, не хочет идти.
— Опера. — Папа морщится, и я смеюсь. — Оперы не в моем вкусе. — Но он все же открывает конверт, пока я варю себе вторую порцию кофе.
— О дорогая, я думаю, что вряд ли пойду, но в любом случае спасибо.
Я оборачиваюсь:
— Почему, папа? Тебе же понравился балет, хотя ты думал, что не высидишь до конца.
— Да, но туда я ходил с тобой. Я не хочу идти один.
— Тебе и не придется. Там два билета.
— А вот и нет.
— Да точно два. Посмотри еще раз.
Он переворачивает конверт вверх дном и трясет. Оттуда выпадает на стол листок бумаги.
Мое сердце замирает.
Папа надевает очки на кончик носа и внимательно изучает записку. «Сходите со мной…» — медленно читает он.
— Ах, дорогая, это ужасно мило с твоей стороны…
— Покажи! — Я выхватываю записку у него из рук вне себя от изумления и читаю ее про себя. Потом перечитываю еще и еще раз.
Сходите со мной? Джастин.
Он хочет встретиться со мной, — нервно сообщаю я Кейт, наматывая на палец нитку из распустившегося шва внизу кофты.
— Осторожно, ты можешь нарушить кровообращение, — по-матерински заботливо говорит Кейт.
— Кейт! Ты меня слышишь? Я сказала, что он хочет со мной встретиться!
— И правильно. Ты что, думала, это никогда не произойдет? Право же, Джойс, ты несколько недель дразнишь его неизвестностью. И если он действительно спас тебе жизнь, как ты утверждаешь, неужели ему не захочется встретиться со спасенным им человеком? Повысить, так сказать, самооценку? Ну прямо рыцарь на белом коне в сверкающих доспехах!
— Вовсе нет!
— В глазах мужчины это выглядит именно так. В его мужских блуждающих глазах, — напористо продолжает она.
Прищурившись, я пристально смотрю на нее:
— Что с тобой? Ты заговорила, как Фрэнки.
— Перестань кусать губу, из нее уже кровь идет. Да все чудесно! Все тип-топ!
— Вот и я, — объявляет Фрэнки, влетая в дверь.
Мы сидим на смотровом балконе в бассейне рядом с домом Кейт. Под нами шумно плещутся Эрик и Джейда. Сидя возле нас в коляске, Сэм глазеет по сторонам.
— Он хоть когда-нибудь что-нибудь делает? — Фрэнки косится на Сэма. Кейт не реагирует. — Тема номер один для сегодняшнего обсуждении почему мы все время должны встречаться в местах, где вокруг нас ползает это? — Она обводит взглядом окружающих нас малышей. — Что произошло с модными барами, новыми ресторанами? Перестали открываться магазины? Помните, мы раньше ходили куда-то и веселились?
— Моя жизнь и так чертовски весела. — Кейт говорит, пожалуй, излишне громко и не без агрессии. — Я просто лопаюсь от веселья! — добавляет она, отводя взгляд.
Фрэнки не слышит необычных интонаций в голосе Кейт или слышит, но все равно продолжает:
— Может, вам не нравилось? Здесь, на ваш взгляд, гораздо интереснее?
— Вот когда у тебя будут дети… — вскинулась Кейт.
— Я не планирую их заводить. Все в порядке?
— Да, у нее все «тип-топ», — говорю я Фрэнки, изображая пальцами кавычки.
— А-а, понятно, — отвечает Фрэнки и беззвучно, одними губами произносит: «Кристиан».
Я пожимаю плечами.
— Может быть, ты хочешь с нами чем-то поделиться? — спрашивает Фрэнки.
— Да, хочу. — Кейт поворачивается к ней, ее взгляд пылает. — Я устала от твоих едких замечаний о моей жизни. Если тебе не нравится здесь или в моей компании, тогда вали в другое место, но знай, что меня там не будет. — Она отворачивается, ее щеки заливает краска гнева.
