— Откуда такая уверенность?
— Подумай сама, Молли. Тот парень пытался столкнуть нас с дороги, потом хотел застрелить тебя.
— Я догадываюсь, куда ты клонишь. — Она чуть заметно нахмурилась. — Выходит, он не из тех, кто церемонится. Предпочитает прямые удары.
— Только когда речь заходит об убийстве, — медленно произнес Гарри. — Но когда замышлял все эти инсценировки, когда выбирал Кендалла, пытаясь направить нас по ложному следу, он проявил большую хитрость и изворотливость. По правде говоря, на начальной стадии своего замысла он действовал более удачно, чем в финале.
— И каков твой вывод?
— Похоже на то, что наш противник более искушен в инсценировках, но не в технике убийства. Убивать ему, видимо, непривычно.
Молли заметно дрожала.
— Но почему ты считаешь его мастером камуфляжа?
— Вполне возможно, — ответил Гарри, — что до сих пор ему удавалось именно таким способом достигать поставленной цели. Вообще, он мне напоминает мошенника с большим стажем.
— Мошенника?
— Не удивлюсь, если окажется, что в его послужном списке значится не одна афера.
— Итак, он — виртуозный мошенник, но дилетант по части убийства. — Молли на мгновение зажмурилась. — Слава Богу.
— Да.
— Что ж, раз мы пришли к выводу, что Кендалл погиб не случайно, было бы очень интересно узнать, что все-таки сделали с его автомобилем, — задумчиво произнесла Молли.
— Но мы не можем знать наверняка, что гибель Кендалла была не случайной. Это всего лишь предположение.
— Твои предположения, Гарри, скорее, похожи на интуитивные догадки. Ты это знаешь не хуже меня.
Гарри вдруг расслышал слабый щелчок. Оказалось, это клацнули его челюсти. Он поймал себя на том, что его раздражает настойчивая убежденность Молли в убийстве Кендалла.
Ее слепая вера в его провидческий дар не на шутку тревожила его. Гарри в самом деле начинало казаться, что в его способностях есть нечто сверхъестественное.
Гарри выбрался из машины и осторожно ощупал переднее крыло. Его опять что-то насторожило, на этот раз ощущение было более настойчивым. Он наклонился и внимательнее пригляделся к покореженной обшивке.
От удара голубая краска во многих местах облезла или потрескалась. Гарри начал ощупывать пальцами крыло. Наткнувшись на глубокую вмятину возле пустого подфарника, он замер.
Молли тут же поспешила к нему.
— Что ты нашел?
— Голубую краску.
— Ну и что в ней такого особенного? «Форд» был выкрашен в голубой цвет.
— Это мне известно. — Он ткнул пальцем в крохотный островок краски. Что-то его беспокоило.
Гарри глубоко вздохнул и попытался сосредоточиться, вглядываясь в осколки эмали.
Он не хотел слишком напрягать воображение. Это грозило ему потерей самоконтроля. «Пусть информация лишь просачивается, — уговаривал он себя. — Понемногу. Потом не спеша перевари ее. Ищи противоречия».
Гарри осторожно ступил на стеклянный мост.
Внезапно усилившийся ветер с моря начал безжалостно трепать его одежду, угрожая опрокинуть в пропасть и его самого.
Гарри отчаянно пытался удержать равновесие. Случись ему хоть на мгновение расслабиться, и он неизбежно канет в бездонной пучине.
— Гарри? — Голос Молли был мягким и нежным, исполненным мольбы и беспокойства.
Стекло задрожало у него под ногами. Он оторвал зачарованный взгляд от манящих темных глубин и заставил себя посмотреть на противоположный край бездны.
Там его ждала Молли. Она протягивала к нему руки.
Он осторожно направился к ней, с каждым шагом обретая все большую уверенность в своих силах.
Душа его распахнулась для новых ощущений и осмысленного восприятия настоящего. Мир уже не казался таким тусклым, как всего лишь мгновение назад. Хмурое, свинцовое небо отныне не было однообразной серой массой. Теперь Гарри мог наблюдать в нем невероятное множество сочетаний света и тени. А улыбка Молли могла бы затмить солнце, и глаза поблескивали, словно изумруды.
Краска под его пальцами словно визжала.
Гарри глотнул побольше воздуха.
— Не волнуйся, Гарри. Я здесь.
Пошатываясь, он все-таки дошел до конца стеклянного моста. Протянул к Молли руки. Она прильнула к нему. — теплая, уютная, живая. Он был не одинок в этой пугающей темноте.
Гарри закрыл глаза и очень крепко, насколько силы ему позволяли, прижал Молли к себе.
Мир приобрел привычные цвета и оттенки. Ветер чуть стих. Мост и бездна под ним разом исчезли.
Гарри открыл глаза. Молли, запрокинув голову, беспокойно смотрела на него.
— Ты в порядке? — нежно спросила она.
— Да. — Он вгляделся в ее взволнованное лицо и, тяжело дыша, добавил:
— Да, все хорошо.
— Вид у тебя жуткий.
— Я в норме.
— Минуту назад ты весь горел. — Она положила руку ему на лоб. — Сейчас, пожалуй, немножко остыл. Интересно, бывает ли у мужчин жар?
Гарри сдавленно застонал — в нем боролись старый страх и свежий смех. Такая гремучая смесь эмоций напоминала ему о том, что он еще не вполне владеет собой.
Молли внимательно разглядывала его.
— Что ты увидел там, на крыле?
— Я же сказал тебе: голубую краску. — Гарри присел на корточки возле переднего колеса. — Но не с его машины.
— Что? — Молли от изумления раскрыла рот. Она опустилась на колени рядом с Гарри. — Голубую краску с другой машины?
— Думаю, что да. — Он посмотрел на Молли. — Голубое на голубом. Между двумя оттенками такое ничтожное различие, что полицейские вряд ли могли его заметить. Но оно все-таки существует.
— Выходит, была еще одна машина.
— Да. — Гарри поднялся. — Причем интересно вот что: судя по всему, это тоже был голубой «форд». Который и пытался столкнуть нас с дороги. Потому что машина, останки которой сейчас перед нами, вовсе не та, что преследовала нас на выезде из Айси-Крест.
— О Боже. Два голубых «форда».
— Я же тебе говорил: этот парень — мастер по части инсценировок. Сразу угадывается большой опыт.
— Ты ведь пришел к этому выводу не путем логических рассуждений? — В глазах Молли зажглось любопытство. — Ты почувствовал, что с этой голубой краской на крыле не все в порядке. Не так ли?
— Я могу уловить малейшую разницу. Это неудивительно — ведь мне по роду своей профессиональной деятельности все время приходится делать акцент на деталях, учитывать любую мелочь, которая может стать зацепкой для дальнейшего расследования. В этом, наверное, и состоит залог успеха.
— Не води меня за нос, — сказала Молли. — Или себя. Ты понял, что с машиной что-то неладно, стоило тебе внимательно приглядеться к ней. Почему ты не хочешь в этом признаться?
В любой другой ситуации он бы отреагировал на ее настойчивые расспросы холодным сарказмом или вспышкой раздражения. Но сейчас он предпочел осторожность — ведь он еще слишком уязвим после прогулки по мосту.
