на колени и наконец-то накрываю губы своими. Языком поглаживаю язык, ладонь накрывает бедро под платьем, чуть сильнее сжимает нежную кожу. Второй рукой обнимаю спину и привлекаю Громову к себе ближе.
— Куда сегодня хочет моя девочка? — уточняю, закончив поцелуй. Носом ныряю в основание шеи и шумно вдыхаю запах кожи.
— Хочу танцевать, — шепчет Громова мне на ухо и провокационно лижет мочку.
— Моя девочка хочет танцевать? — подушечками пальцев провожу по щеке, обвожу контур чувственных губ, — едем в «Эрмитаж»?
— Давай в «Эрмитаж», — Лена кивает и быстро заправляет за ухо прядь выбившихся волос. Взглядом прослеживаю ее движение. Чувствую себя немного пьяным.
— Ты ужинала?
— Я не голодна.
— Значит сначала ресторан, потом клуб. Петя Глеба опять везет на дачу? — уточняю, чтобы понять, сколько у нас времени.
— Да, на выходных их не будет, — Громова пытается слезть с моих колен, удерживаю ее, обвив талию.
С Глебом у нас не сразу наладилось. Я для него — чужой мужчина. Если авторитет дяди для него непререкаем, на меня долго смотрел волчонком. Пока я внезапно не обнаружил, что в ГУМе открылся отдел ЛЕГО. Теперь каждый визит в квартиру Лены я подкрепляю новым конструктором. Глеб уже не так категоричен в своем неприятии, даже радуется моим посещениям.
— Расклад понятен. После клуба ко мне? — риторически интересуюсь я.
Громова неопределенно жмет плечом, потом хмурится, что-то вспомнив.
— Леш, я же тебя просила, при Глебе не брать меня за руку, — выдает Лена тоном прокурора, — я же объясняла, что он воспитан в культуре, где не приняты публичные проявления чувств.
— Тебе не кажется, что пора его адаптировать к новой культуре? — успокаивающе поглаживаю Лену по спине.
Гневно прожигает меня взглядом.
— Я сама разберусь, как мне воспитывать моего сына, — раздраженно реагирует на мое предложение.
— Мы поженимся, Лена, он будет и моим сыном тоже, — напоминаю я вздорной женщине.
— У нас будет гостевой брак. Вряд ли вы будете часто пересекаться.
— Как ты это себе представляешь? — решаю наконец-то проговорить эту тему. — Как ты собралась в гостевом браке воспитывать нашего совместного ребенка?
— Это пока неактуальная тема. Проблемы решаются по мере поступления.
— Ты так уверена, что неактуальная? — вздергиваю бровь и накрываю ладонью живот Лены. — Ты за своим циклом вообще следишь?
Громова вспыхивает как маковое поле. Восхитительное зрелище. Не могу удержаться от быстрого поцелуя.
— Это акклиматизация, так бывает, — ворчит и отводит от меня взгляд.
Моя бедная птичка отказывается признавать, что все-таки попала в мои сети.
— Какая-то запоздалая акклиматизация, — скептически качаю головой, поглаживаю плоский живот круговыми движениями, — так что боюсь, милая, с гостевым браком ничего не получится.
— Мы вообще поедем сегодня танцевать? — резко меняет тему Лена.
— Конечно поедем, — выпускаю Громову из своих объятий и позволяю перелезть на пассажирское сиденье, — наслаждайся жизнью, милая. Надо ловить момент, пока живот не мешает.
Получаю тычок локтем в бок и не могу сдержать довольный смешок. Медленно выезжаю с обочины на дорогу.
На Ленинском проспекте притормаживаю у круглосуточной аптеки.
— Подожди немного, я на минутку, — сообщаю Громовой и отстегиваю ремень.
Выхожу из аптеки и сажусь в машину, кидаю Лене на колени пакет с тестами на беременность.
— Князев, ты иногда такой душный, — шипит Громова и закрывает глаза.
— А ты красивая, когда злишься. Кстати, а почему ты злишься, Лена? Дети — цветы жизни. Ты так не считаешь?
Громова фыркает и закатывает глаза. Довольно ухмыляюсь и выезжаю на дорогу.
— Кстати, я бы хотел девочку. А ты, милая?
— Просто заткнись.
— Боюсь, что и свадьбу придется ускорить, — с наслаждением перечисляю возможные последствия.
— Все как-то слишком быстро, — говорит Лена на грани слышимости.
Паркуюсь около ресторана. Ловлю руку Громовой и целую в ладонь.
— Тебе нечего бояться, Лена. Я намерен сделать тебя счастливой.
Елена
Снова май. Я немного криво паркуюсь во дворе дома, где Князев купил квартиру для нашей семьи. В моей он жить наотрез отказался, аргументируя тем, что она куплена на деньги другого мужчины. Я не против. Заселила пока к себе Петю, который тоже хочет поменять жилье на наш район.
Из подъезда выскакивает Глеб. Врезается в меня на полном ходу. Ловлю его за плечи.
— Ты куда собрался один? — хмурюсь я.
— Я буду у Пети, — задыхаясь, сообщает сын.
Беру его за руку и веду в соседний подъезд. Несмотря на наличие консьержа, самолично провожаю сына до двери квартиры Волковых. В лихое время нужно быть всегда начеку.
— На обратном пути позвони, — строго приказываю Глебу.
Автоматически кивает, но очевидно уже меня не слышит, потому что Петя открыл дверь.
Возвращаюсь к нашему подъезду и поднимаюсь домой. Разуваюсь, кидаю ключи от машины на комод и прохожу в спальню.
Ребенок, спящий на груди твоего мужчины, самое душеспасительное зрелище в мире. Князев спит, бережно придерживая рукой маленькое тельце нашей дочери.
Я смотрю на него и невольно вспоминаю Мансура, точно также прижимающего к себе маленького Глеба. Арабские мужчины очень трепетные отцы. Именно осознание этого факта помогало мне смириться с прочими недостатками первого мужа. Ради будущего своего ребенка женщина готова смириться с многим. И меня долго мучила совесть за то, что я, лелея свою обиду на Мансура, отобрала это будущее у Галеба.
А сейчас в моей душе мир. Алексей смог стать хорошим отчимом для моего сына. Порой мне кажется, что Князев больше подходит на роль наставника Глеба, чем его отец. Арабскую мужскую вседозволенность очень хорошо балансирует британская сдержанность. Я надеюсь, что этот культурологический гибрид даст хорошие плоды.
Для своей же дочери Князев стал нежным трепетным отцом, что меня порой тревожит. Я не хотела рожать девочек в Саудовской Аравии из-за их подчиненного положения. Теперь же существует опасность, что дочь будет расти маленькой копией Глеба, которой ее отец будет позволять абсолютно все.
Аглая начинает покряхтывать и копошиться на груди Алексея. Достает свой маленький язычок, как любопытная змея. Сейчас не найдет сосок и
