Он ехал в течение нескольких часов, пока тревога увеличивалась и изматывала его. В нем развивалась паранойя. Скоро они ринутся искать его, и он должен закончить это. Его глаза перемещались по улице, ища место, чтобы спрятаться, но ничего не было. Удушливый крик застрял в горле, когда он понял, что ездил по кругу и вернулся к соседским окрестностям. Истерический смех вырвался изо рта. Это какая-то коварная, больная шутка?
Он избегал перекрестков, потому что не мог поехать туда. Он развернулся и быстро свернул направо, на улицу, граничащую с соседской. Джаред срезал влево по улице. Машина подпрыгивала и дергалась, когда он проехал по бордюру, пытаясь вписаться в поворот. Поле было пустое и темное. В середине росла высокая трава. Фары освещали то место, которое всегда так много значило для него, где он провел свои дни, играя, когда был ребенком, когда все было хорошо, и радость не была туманным впечатлением прошлого.
Он любил это место. Сейчас он разрушил его, так же, как разрушил все остальное.
В середине поля он заглушил двигатель и выключил фары.
В течение нескольких минут или, может, часов, он сидел в темноте, дрожа, раскачиваясь.
Дрожа от беспокойства, он нащупал верхнюю лампочку. В салоне зажегся слабый свет. Ему просто нужен был толчок, и тогда, он смог бы сделать это. Порывшись в рюкзаке, Джаред осушил полбутылки виски, чтобы успокоить нервы, а когда этого было не достаточно, проглотил пять таблеток.
Он ненавидел это. Ненавидел.
Эту ложку, иглу и пакетик…
Но это, все что у него было.
Он обнаружил, что ему полегчало, и сжал крохотный кусочек ваты между пальцами. Голова кружилась, а разум был размытым. Все было таким тяжелым и таким легким. Теплым.
На несколько секунд, Джаред обмяк на сиденье, отпустил это.
Это никогда долго не длилось, он просто так устал… но его разум не переставал работать. Он слышал плач мамы, чертовы мольбы в недрах своего мозга.
Вытащив из рюкзака пистолет, он направил его себе в рот. Зубы царапали металл, звук отдавался в ушах и проходил через кости. Лоб и шея покрылись потом.
Я могу сделать это.
Пальцы дрожали на спусковом крючке.
Это больно. Это больно. И он был так напуган.
Джаред убрал пистолет от своего рта и опустил голову на подголовник.
— Черт, — закричал он.
Он поднял пистолет к виску, вернув палец на курок. Он сжал глаза, умоляя.
— Мам… мне жаль… мне так жаль. — Его рука дрожала.
Джаред, черт побери, не мог перестать дрожать.
Еще несколько таблеток, оставшихся в пузырьке, высыпались на рубашку, когда он опустошал последние.
Он мог сделать это.
Но он хотел увидеть ее лицо, еще один раз.
Онемение накрывало его тело, когда он копошился в рюкзаке. Он качнулся влево. Дерьмо. Может, он принял слишком много. Но все было в порядке… в порядке… он мог сделать это. Он мог сделать это для нее.
Наконец, он нашел свою тетрадь в рюкзаке. Слова заполнили изношенный дневник — его стыд и позор. Снимки идеальной жизни были сложены между мерзкими страницами. Он листал с самого начала до нужной фотографии и поднял ее, чтобы увидеть светящуюся нежность на ее лице.
Он никогда не увидит ее снова.
Подняв зажигалку, он щелкнул ей и наблюдал, как горит фото. Фотография плавилась, исчезала, так же как она, когда он украл ее жизнь.
Он так чертовски устал. Так сильно. Его клонило в сон. Джаред ударился лбом об руль, поглаживая приклад.
Он мог сделать это.
Для начала, он хотел посмотреть, как все сгорит. Положив пистолет на колени, щелкнул зажигалкой и позволил пламени танцевать на кромке тетради. Он держал ее в руке, ощущая жар на лице. Ничего не чувствуя. Совсем.
Пламя охватило салон, и он отключался.
Падал в небытие.
Задыхался.
Пуля была не нужна.
Он прошептал:
— Мне так жаль… так жаль.
Возможно, сейчас, он все сделает правильно.
Кто-то закричал, голос проник в его пузырь. Джаред просто хотел спать. Руки двигались сквозь огонь. Вытаскивали. Тянули. Молили.
Воздух.
Кулаки врезались в его грудь.
Всё горело, легкие и кожа.
Не покидай меня. Пожалуйста, не покидай. Я люблю тебя, Джаред, останься. Пожалуйста. Останься.
Рвота вырвалась изо рта.
Чей-то голос умолял, обещая, что все будет хорошо.
Послышались сирены, и ее голос исчез.
Темнота поглотила его.
И Джаред знал, что никогда не избавится от нее.
Ох, дерьмо.
Схватившись за живот, я согнулся пополам. Понимание врезалось в меня, затапливая комфортом, замешательством и нахлынувшим теплом. Я был уверен, что сердце выпрыгнет из груди.
Это была она.
Подняв лицо к прохладному, ночному небу, воспоминание, что было запрятано где-то глубоко в голове, вырвалось на свободу.
Это была она.
Мир закружился, когда реальность перевернулась. В течение нескольких лет, я проклинал судьбу, за ненавистный пожизненный срок, который мне дали. Я всегда думал, что жил как отвергнутый. В голове проносились кучи вопросов, голоса кричали на меня, потому что я больше не был уверен, что выжить этой ночью, было наказанием.
Ничего не имело смысла… кроме того, что это была она.
Эли.
Побежав, я перепрыгнул через забор. Три секунды спустя, вскочив на байк, я выехал на дорогу.
Проходили часы, время потеряло счет, когда моя тайна была раскрыта. Наступила глубокая ночь, дорога давно опустела. Я помчался быстрее, не в силах стерпеть расстояния, которое я вбил клином между нами.
Я сделал ей больно…
Когда я проснулся в госпитале много лет назад, я был зол от постоянных неудач. Медсестры говорили, что я счастливчик, потому что, каким-то образом, выбрался из того автомобиля. Я не был счастлив. Я знал, что тогда вмешалась судьба. Но не так, как я себе представлял.
Это была она.
Я мчался по улицам, моя нервозность усиливалась с каждой проезжающей милей. Добравшись до комплекса, было тихо, я проехал через ворота и припарковался в том месте, которое считал своим. Взбежав по лестнице, я достал ключ, который Кристофер доверил мне так много месяцев назад. Я неуклюже вставил его в замок. Я не удосужился постучаться, так или иначе, я должен был добраться до нее.
На долю секунды я подумал, что сделает Кристофер, если мы встретимся лицом к лицу. Чувак, вероятно, убьет меня, если обнаружит, что я вернулся. Я бы принял это, потому что больше не было смысла скрываться.
Я ворвался в темную, тихую квартиру. Дверь Кристофера была широко открыта, как и прежде. Несомненно, парень таскался по девкам.
