Если люди кричат, если что-то случилось, значит приедут копы. Если сюда придут копы, то я – труп. Моя задница окажется за решеткой за организацию рэйва, а отец получит тонну штрафов. А что еще хуже, они и его в тюрьму упекут. Спрятав лицо в ладонях, я судорожно вздыхаю и пытаюсь сложить все воедино. Это сделала я. Что бы ни случилось, это моя вина, и я возьму ее на себя. Они не повесят это на папочку или кого-то еще.
Прижимаясь спиной к двери, я сползаю вниз. По крайней мере, они найдут меня, прежде чем крыса сделает меня своей сучкой. Хотя бы хуже не будет. Думая об этом, я убираю волосы с лица и понимаю, что они мокрые, потому что я безумно потею. Боже, да в комнате жарко.
Я поднимаю взгляд к потолку и говорю:
– Господи, вытащи меня отсюда, и я вернусь и стану послушной девочкой. Обещаю, – надеюсь, там не бегут в панике. Если кто-то пострадает, я не смогу жить. Сидение здесь сводит меня с ума, моя рубашка вся в поту. Мне нужно выбраться, чтобы им помочь. Прижав голову к стене, я смотрю вверх. – Подай мне знак, что делать?
Как бы в ответ на мой вопрос, гаснет датчик дыма на потолке, и начинает разбрызгиваться вода, попадая на мое лицо, а рев пожарной тревоги оглушает меня. Просто прекрасно! Теперь еще кто-то нажал на сигнал тревоги. Еще больше штрафов. Отец убьет меня. Опустив лицо, я дважды моргаю и пытаюсь стереть воду с лица. Я вдыхаю воздух, и делаю это еще раз. Нет, этого не может быть.
Это дым? Черные клубы проникают в щель под дверью. Я горько смеюсь и открываю рот. Это реально. Здание горит. Поэтому они кричат. Вот почему мне так жарко, и что-то сжимает горло, когда я дышу. Я-то думала, что это от крика, но это не так. Я вдыхаю горячий воздух, наполненный химикатами. Внизу небольшая лампочка моргает и тухнет, оставляя меня в темноте.
На секунду я замираю, и мир останавливается. «Борись или умри. Открой дверь, Джина, или не видеть тебе следующего восхода солнца».
Вскочив на ноги, я бегу к двери и дико в нее бью, при этом крича. Маленькая комната быстро наполняется дымом, и превращается в духовку. Черные клубы вздымаются из-под двери и через вентиляционные отверстия в полу. Я чувствую, как они наполняют комнату, как здесь становится все жарче и жарче. Я даже не могу попытаться вздохнуть, меня обжигает дым. Он сжигает ноздри и легкие, отчего я кричу.
Согнувшись, я задыхаюсь и не могу это остановить. Царапая горло, меня охватывает паника. Руки обхватывают шею, колени подгибаются. Падая на колени, я слышу какой-то треск. Мой крошечный пресноводный жемчуг рассыпается.
«Я не могу так умереть. Не сейчас. Не здесь».
Подползая к двери, я чувствую дверные петли и впиваюсь ногтями в них, стараясь оторвать их от стены. Мои ногти ломаются, пальцы болят, но я пытаюсь заставить их сделать хоть что-то, для чего они не предназначены. Я пробую в последний раз надавить ими, как рычажками, чтобы нащупать слабое место, но ничего не выходит – выхода нет.
Дым продолжает прибывать. Я стараюсь задержать дыхание, но не могу. Я задыхаюсь, вдыхая опасное количество токсичных веществ, прежде чем второй раз заливаюсь кашлем и пытаюсь затаить дыхание. Кожа скользкая от пота, и мне очень жарко. Моя голова наполняется этим странным чувством, от чего пол словно накреняется на бок.
Опустившись, я прижимаюсь щекой к старому деревянному полу. Почувствовав резкую боль, я понимаю, что царапаю пол. Занозы попадают под ногти, пока слезы смешиваются с водой и струятся по моим щекам.
Я испортила ее. Жизнь кончена, а я все испортила.
21:17
Единственный раз, нарушив правила, я опускаюсь в огонь, буквально. В маленькой комнате так душно, словно я заживо поджариваюсь. Воздух не поступает в организм, и каждый раз пытаясь вздохнуть, я словно дышу через полиэтиленовую пленку. Слезы стекают по горячему лицу, текут по щекам и капают на деревянный пол. Я наблюдаю за пятнышком мгновение, пока другая капля не занимает его место.
Все было впустую. Вся моя жизнь – ничто. Я не была доброй. Я никому не помогала. Нет причин, чтобы кто-то меня помнил. Моя жизнь сводится к груде пластиковых карточек и номера социального страхования. Мое имя бесполезно – и никто не запомнит Реджину Гранц.
Дело в том, что я думала, у меня нет больше времени. Больше времени, чтобы стать храброй, смелой, чтобы стать той, кем я должна быть. И пока я ждала появления этой девушки, я следовала правилам, делала, что мне говорили, и никогда не спрашивала зачем... никогда не перечила. Я была так сосредоточена на том, чего все хотели для меня, что даже не спрашивала, чего хочу я.
А теперь слишком поздно.
Я нахожу место на полу с прохладным воздухом. Возможно, там есть трещинка, потому что маленький поток холодного воздуха обдает меня время от времени. Она не больше ниточки, но хоть что-то. По другую сторону от этой стены свежий воздух и свобода.
Я даю себе обещание, и, наконец, обращаюсь к Богу, что происходит редко. Я не знаю, здесь он или нет, но если да, он услышит мои мысли, мою мольбу. Я сделаю что-нибудь стоящее в жизни, если вытащишь меня. Я обещаю.
Я больше не буду эгоистичной, чрезмерно осторожной Джиной, какой была долгое время. Я сделаю мир лучше. Я всегда этого хотела, просто не знала, как это сделать.
Мне удается перевернуться на спину, и я поворачиваюсь лицом к потолку, позволяя воде из разбрызгивателя капать на мое лицо, как дождь. Это устрашающе успокаивает. Тело наливается свинцом, и я изо всех сил пытаюсь держать глаза открытыми. Дым задерживается надо мной. Я знаю это, хоть и не могу видеть. Водоворот огня становится все ближе, подступая с потолка к полу.
Страх исчезает, оставляя моему воображению порхать в череде бесконечных желаний и сожалений. Я вжимаю ногти в доску пола, стараясь бодрствовать, но чувствую, как вялость окутывает, накрывает меня. Я борюсь с ней, позволяя вонзаться старым щепкам в мои руки, и фокусируюсь на боли от сломанных ногтей.
Образы мерцают, как старые фильмы, перед глазами, пока мысли не обращаются к единственной вещи, приносившей мне утешение – танцам. Прошлые выступления проигрываются в моем сознании, как призраки. Каждый шаг, каждое осознанное движение, боль от усталости, когда танцуешь по несколько часов подряд. И кровоточащие пальцы, покрытые волдырями, и удовольствие от каждой минуты.
Я сосредотачиваю мысли на рутинных делах, заставляю себя танцевать, а не быть в горячей камере хранения. Я чувствую гордость, потому что контролирую свое тело, пока двигаюсь по идеальным линиям и кривым. Я чувствую, как мои мышцы тянутся от каждого движения, растягиваются и движутся, сильные и уверенные. Я чувствую каждое движение, прыжок, не щадя себя от сожалений. Движения в моем воображении оживают, и одолевают страх перед смертью, и я почти теряюсь в мечтах. Отодвигаю на дальний план печаль, зная, что не попрощаюсь с матерью и отцом. Каждое мысленно движение скрывает отчаяние из-за того, что я не могу разрушить барьер на пути к безопасности. Каждое движение скрывает разочарование, уничтожающего меня еще больше, что моя жизнь бессмысленна, я ничего не сделала и ничего не добилась.
