Алиса вздернула подбородок. Сейчас ей предстоит прямо все сказать. Она глубоко втянула воздух, как перед прыжком в воду.
— Мое!
В гостиную из сводчатого коридора ворвалась Джейси. Пухлые голые ножки протопали по полу. Она кинулась спасать свои драгоценные сапоги.
Алиса сделала шаг к малышке, которая сейчас должна была крепко спать у себя в детской. Сердце стучало, будто молот по наковальне. Она попыталась перехватить дочку, но Джейси ускользнула. Смятение и ужас, охватившие было Алису, сменились вдруг странным успокоением. Секрет уже не секрет, вот он — визжит, как рассерженный поросенок.
— Мое! Мое сапоги! — Маленькие пальчики тянулись, стараясь схватить ковбойские сапоги, и не доставали.
Коб вытаращил глаза на девочку в голубой футболке и трусиках, сползающих с толстой попки. Когда он перевел взгляд с малышки на Алису, то вид у него был такой, будто его боднул бык.
ГОВОРИ ПРЯМО! Принятое минутой раньше решение преследовало ее. Покажи Кобу, что, даже если рушится мир, ты держишь себя в руках.
С этой мыслью она подхватила Джейси на руки. Девочка извивалась, пытаясь вырваться, ее светло-рыжие волосы упали на горевшие щеки матери.
— Вниз! Хочу вниз! МОЕ сапоги! Мое! — требовала Джейси, используя весь свой ограниченный словарь и отчаянно брыкаясь.
— Вот об этом, Коб, я и хотела с тобой поговорить. — Алиса вскинула голову и посмотрела ему в глаза. — Поздравляю, Коб Гудэкр. Ты отец.
И тело и разум будто онемели. Только где-то в глубине сознания теплилась мысль: ничего не случилось. Это неправда. Коб не хотел, чтобы это было правдой.
Он ничего не знал о детях. Только по собственному опыту помнил, как много бед может принести ребенку отец. Он не хотел приносить несчастья маленькому созданию. Он ковбой, черт возьми, и только в этом хорош. Он не может быть…
— Что? — Он, сощурившись, посмотрел на Алису, требуя подтверждения.
— Отец, — повторила она, пытаясь удержать Джейси.
— Вниз! Мое сапоги! — Девочка тянула к сапогам пухлые пальчики. А Коб так сжимал их, что у него побелели костяшки.
— Ты имеешь в виду, что это… это… — В последней надежде он перевел взгляд с разметавшихся рыжих волос на Алису.
— Мое!
— Твое, твое! — Алиса нежно погладила малышку по голове.
Радость, какой Коб еще никогда не испытывал, смешалась с болью и пониманием. Грудь сдавило жаркой тяжестью. Несмотря на неожиданно проснувшийся родительский инстинкт, что-то в нем сопротивлялось. Такой израненный жизнью одиночка, как он, не создан для того, чтобы быть отцом.
А тут еще защипало глаза, они повлажнели. Коб судорожно заморгал, и все прошло.
— Почему ты мне не сказала? — И без того тихий хриплый голос прозвучал едва слышно.
— Я говорила. — Алиса поставила девочку на пол, но по-прежнему держала за руку. Письмо за письмом возвращались неоткрытыми, а позвонить я не могла, ведь ты нигде надолго не задерживался. Да и гоняться за тобой в машине я была не в состоянии.
Взгляд скользнул по ее теперь плоскому животу, только сейчас до него дошло, в каком положении она оказалась: в одиночестве носила его ребенка, в одиночестве рожала, в одиночестве заботилась об их дочери. А он-то переживал, что унизил ее. Все это пустяки по сравнению с тем, что он натворил, бросив ее беременную!
— Алиса… я… — Он понурил голову.
— Мое! Мое сапоги.
Девочка вырвала у матери руку и потянулась к желанной игрушке. Наконец она ухватилась за сапоги, стараясь вырвать их из рук Коба.
Алиса тихо вздохнула.
Коб перевел взгляд на упрямую малышку, пытавшуюся вовлечь его в боевые действия. Первый раз в жизни он смотрел в глаза собственному ребенку. И вдруг почувствовал такую глубокую связь с этим крошечным существом, что у него перехватило дыхание.
— Джейси, не надо. — Алиса шагнула к дочери.
— Джейси? — Он поднял голову. — Джакоб? Ты назвала ее в мою честь?
— Джейси — это уменьшительное от Джейн Картрайт. — Алиса скрестила на груди руки. — Я назвала ее в честь бабушки. Ты знаешь, что она была на Западе одной из первых ковгерл, которая могла потягаться с любым ковбоем.
— Джейси… — У Коба никак не укладывалось в голове, что он отец.
В его отношениях с женщинами было столько грязи, и вдруг Всемогущий нашел нужным подарить ему крохотное чистое создание. Едва взглянув в глаза этой маленькой женщине, он тут же захотел услышать от нее «Папа». Он непременно заслужит этот титул, только бы не испортить жизнь своей дочери!
— Ты хотела девочку и получила ее. — Коб попытался вложить в голос хоть немножко юмора.
— Не говори так, будто я это сделала тебе назло. — Алиса поймала руку Джейси.
— Нет, — завизжала малышка при первом же прикосновении матери. — Мое сапоги.
Коб посмотрел на когда-то любимые сапоги, потом на ребенка. Он совершенно не представлял, как обращаться с дочерью.
— Нет, нет, нет! — Круглое личико Джейси выражало упрямство.
— Она хорошо знакома с этим словом, — пробормотал Коб, не отрывая глаз от настойчивого создания.
— В два года они должны быть такими. — Алиса снова взяла девочку на руки.
Теперь, когда мать с дочерью стояли совсем близко, Коб мог видеть все: и розовую ступню Джейси, легко помещавшуюся на материнской ладони, и напряжение в глазах Алисы, и бледность ее сочных губ…
— Значит, ей два года.
Два года — небольшой срок, но для его ребенка это вся жизнь. Чувство вины отдавалось в каждом болезненном ударе сердца. Нет, не годится он на роль отца.
— Нет. — Джейси выпятила нижнюю губку и предупреждающе покачала перед ним пальцем. — Мое сапоги. Отдай малышу.
— Малышу? — Он недоуменно вздернул бровь.
— Ей два года, — повторила Алиса, будто это все объясняло. — В этом возрасте они еще не видят себя как отдельную личность.
— Но уже видит, что принадлежит ей? — Его ребенок опережает своих ровесников, решил Коб, чувствуя, как распирает грудь от отцовской гордости. А ведь он сомневался в своей пригодности для этой роли.
— Понимание себя как отдельной личности — показатель зрелости. Только не надо путать сильную личность со зрелостью. — Алиса отбросила назад волосы и многозначительно посмотрела на Коба.
— О-о-ох, — поперхнулся он. Прозвучавший в ее словах вызов ни капельки не ущемил его достоинства. Он родился взрослым, иначе бы ему не выжить. Если кому-то и не хватало зрелости, так это Алисе. Но раз ей приятно, пусть думает по-другому, ведь ему от этого не хуже.
— Джейси на той стадии развития, когда она еще только начинает отделять себя от окружающих, узнает, кто она. Психологи считают, что именно в этом возрасте формируется личность человека. — Она держала вырывавшуюся малышку, словно не замечая ее протестов.
Коб ошеломленно кивнул: черт, как мало он знал о детях! Да и о женщинах тоже.
Моргая, смотрел он на мать своего ребенка. А он еще опасался, что она не приспособлена к повседневной жизни: к работе, домашнему хозяйству, финансовым расчетам. Считал, что ей придется быть зависимой от него во всех мелочах, но, столкнувшись с необходимостью проявить максимум способностей, она превзошла все ожидания. Сейчас он недоумевал, знал ли он вообще Алису? Женщину, которая сейчас стояла перед ним, он определенно не знал. Но всем сердцем мечтал о возможности узнать ее и их ребенка.
— Мама! Мое сапоги! — в отчаянии всхлипнула Джейси.
Алиса строго взглянула на хныкающую девочку.
— Прости, но она очень привязана к этим сапогам.
— Да уж вижу.
— Нет, Джейси. Это ЕГО сапоги. Они принадлежат ему.
— Его плохой. — Джейси ткнула пальцем в Коба.
Так вот кто он. Ни папа, ни родной человек, он «ЕГО».
— Его отнимает у малыша.
От пореза ржавой бритвой не так было больно, как от этих слов.
— Нет, дорогая. — Коб прокашлялся, опасаясь, что его хрипота испугает ребенка. Но звук его голоса почему-то успокоил Джейси.
Маленькое извивавшееся тельце замерло. Зелено-голубые глаза зачарованно глядели на него, будто девочка инстинктивно ощущала связь между собой и этим большим человеком.
Коб почувствовал, словно что-то в нем растаяло. Что-то твердое и холодное, обосновавшееся на самом дне его души. Он шагнул вперед и протянул сапоги словно предложение мира.
— Нет, я ничего не хочу отнимать у малыша. Бери сапоги, Джейси.
Девочка вопросительно посмотрела на мать.
— Это вовсе не обязательно, Коб, — заметила Алиса.
— Я хочу. — Минуту назад он думал, что ему нечего предложить Джейси, кроме, может быть, финансовой поддержки. Теперь он хотел подарить ей весь мир. Все изменилось в ту минуту, когда он посмотрел ей в глаза. Если Джейси хочет эти сапоги, то я хочу, чтобы они у нее были.
Алиса опустила девочку на пол, и Коб поставил рядом с ней сапоги.
