Кэтрин Куксон - Соперницы

— Скажу, скажу. А теперь отдыхайте и не пытайтесь вставать, а я пошлю за доктором.

— А-а...

— Никаких «а». — Мисс Бригмор с упреком покачала головой, словно разговаривала с одной из своих учениц. — Вас осмотрит врач, и чем скорее, тем лучше.

— Гарри будет беспокоиться, если ко мне придет врач.

— Гарри... э-э... то есть мистер Беншем... будет беспокоиться, если к вам не придет врач.

В комнате раздался взрыв смеха. Матильда, приподнявшись с подушек, закричала:

— Ага! Ты все-таки сказала «Гарри»!

Мисс Бригмор попыталась сдержать улыбку, но не смогла. Она быстро повернулась и вышла. Остановившись на лестничной площадке, прижала ладонь к губам. Ей хотелось плакать. Боже, какое мужество! Но она не должна распускаться. Два дела должны быть сделаны немедленно: во-первых, надо послать кучера в город за доктором, во-вторых, пригласить в библиотеку домоправительницу и объявить ей об увольнении. Ну и утро!

— Мама, а какие они, эти Беншемы?

— Ну ты ведь знаешь о них столько же, сколько и я. — Констанция Радлет перевернула большую форму со студнем на тарелку прежде, чем продолжить. — Я знаю только то, что твоя тетя Анна мне рассказывает: Джону шестнадцать лет, Дэну — пятнадцать, а девочке Кэти — четырнадцать.

— И ты их никогда не видела?

— Нет, конечно. — Констанция повернулась и посмотрела на сына, сидящего за выскобленным кухонным столом. И, как всегда, глядя на него, она улыбнулась, потому что, по библейскому выражению его бабушки, Джейн Радлет, мальчик был приятен для глаз. Светло-русые волосы, ясные серые глаза миндалевидной формы, что придавало ему слегка восточный вид, прямой нос и крупный рот. Губы полные, но в линии рта видна твердость, та же, что и в квадратном подбородке, и все-таки Майкл оставляет впечатление добродушного, беззаботного мальчугана; двигается он медленно, а смеется легко и заразительно. Ему уже почти тринадцать, высокий для своего возраста, но и крепкий, он станет крупным мужчиной. Да, Майкл приятен для глаз.

— А почему они решили приехать, раньше ведь не приезжали?

— Вот поэтому и решили. — Улыбка Констанции стала шире.

— Ты говорила, что они учатся в пансионе?

— Да, так же, как и ты.

— Но у них, должно быть, шикарная школа, ведь их отец — богач?

— Да, но насколько я поняла, он человек простой и невежественный.

— Говорят, он добр со слугами.

Констанция повернулась к свекрови, Джейн Радлет, которая чистила у огня картошку. Джейн с улыбкой кивнула Констанции, и та, склонив голову набок, произнесла:

— Ну, не только он один, мы тоже добры.

Они рассмеялись, как смеялись бы друзья понятной только им обоим шутке. Повернувшись снова к столу и отодвинув от себя тарелку со студнем, Констанция обратилась к маленькой пухлой девочке, моющей у раковины посуду:

— Сара, принеси мне, пожалуйста, чистое блюдо.

Сара поспешила к ней, на ходу выбирая блюдо, и поставила его перед Констанцией.

— Говорят, что они никогда не ходят на охоту, даже на зайцев и куропаток, как другие господа, — заметила девочка.

— Кто это говорит?

— Мой... мой папа. — Сара всегда называла своего дядю папой.

— Ну, это не делает их ни хуже, ни лучше остальных. Принеси мне ветчину из кладовой.

 Девочка немедленно отправилась выполнять поручение. Но положенного «Хорошо, мэм» не произнесла. Незнакомец счел бы очень странной ситуацию, когда девочке-сироте позволено первой вступать в разговор. Причем говорить не о каких-то неотложных вещах, а на равных беседовать со своей хозяйкой, молодым хозяином и его бабушкой.

Положение Сары Уэйт было действительно необычным. Хозяйка научила ее не только читать и писать, показала на карте все крупные города Англии и заставила выучить, что в них производят, и вдобавок разрешила целый год заниматься вместе с Майклом, пока тому не исполнилось семь лет. Сейчас он учился в школе в Хексеме и приезжал домой только на выходные. Но и в его отсутствие Констанция продолжала заниматься с племянницей своего старшего работника.

Если бы кто-то посмел сказать Констанции, дескать у ее филантропии имеется эгоистичный мотив, она стала бы возражать, однако в душе понимала, что это так. Большую часть ее времени занимали дела на ферме, но оставались еще долгие вечера, особенно зимой, когда ее душа жаждала хоть какого-нибудь занятия, кроме шитья, штопки и вышивания. Ей не хотелось признавать, что, обучаясь у мисс Бригмор, она позаимствовала и некоторые черты характера гувернантки, например, стремление делиться знаниями. Когда после долгих раздумий она решила отослать сына в пансион, чтобы он мог общаться не только с фермерами, то в ее жизни образовалась пустота, заполнить которую можно было, только создавая еще одну личность. Именно тогда Констанция поняла, что усвоила от мисс Бригмор не одни лишь общие знания. В то же самое время для нее существовала необходимость заглушить острое чувство разочарования — она отказывалась называть это крушением надежд. Часто повторяя, что никогда больше не выйдет замуж, не спешила отклонять ухаживания Боба Армстронга, младшего из двух братьев-фермеров, живущих в трех милях отсюда. С первого праздничного вечера, посвященного урожаю 1866 года, он не скрывал своего восхищения ею. Заходил в гости, проезжая мимо, наносил частые визиты, давал советы, шутил, и взгляд его был красноречивее слов. Это молчаливое ухаживание длилось уже три года.

Когда же она почти решила поощрить его к разговору, визиты внезапно прекратились. Боб избегал ее даже на ярмарке. Только от Питера, его честного, но безвольного брата Констанция узнала, что Боб собирается жениться на некой мисс Фанни Уинтерс, фермерской дочке. Сам фермер умер, жена его была престарелой, сама же мисс Фанни, обладательница слишком длинных зубов, как выразился прямолинейный Питер, предложила Бобу на ней жениться. У нее огромная ферма, а он всегда мечтал о такой. «Мне будет его не хватать, — сказал Питер, — с Бобом было здорово. Но двадцать пять миль — это порядочный крюк, туда-сюда не наездишься, верно?».

Узнав новости, Констанция не плакала, слишком велики были ее гнев и унижение, и хотя она не сомневалась, что Боб был влюблен в нее. Его желание заполучить большую ферму оказалось сильнее. Вулфбер для него не был таким притягательным.

Это была еще одна причина, почему Констанции требовалось чем-нибудь занять себя, и Сара Уэйт пришлась как нельзя кстати. Благодарность же семьи Уэйтов к хозяйке только возросла. Иногда, глядя на себя в зеркало, Констанция ловила в нем отражение той внутренней паники, что ощущала с годами все сильнее и сильнее. Ведь ей уже тридцать два! Когда-нибудь Майкл женится, и она станет ему не нужна. Констанция прекрасно осознавала, что, хотя сейчас она для сына самый близкий и дорогой человек на свете, это долго не продлится: еще четыре-пять лет, и он приведет в дом жену.

Когда Констанция задумывалась о женитьбе сына, ей с трудом удавалось сдерживать эмоции и не впадать в истерику. А вдруг он выберет Барбару? Все считали, что отец Барбары и дедушка Майкла — один и тот же человек. И пусть бы так и оставалось, если это помешает Майклу привести в дом свою кузину. Но существовали два человека, знающие всю правду: Анна и Джейн. Анна сдвинет небо и землю для счастья Барбары, в то время как Джейн сделает то же для своего внука. Иногда Констанция с ужасом представляла, как они объединят усилия, чтобы заставить ее открыть сыну правду его происхождения.

А Майкл, какое он имеет отношение ко всему этому? Тот факт, что Барбара глуха, не станет для него препятствием, чтобы жениться, скорее наоборот, он сделает это из жалости. Констанция хорошо знала, что сын любит Барбару с самого раннего детства.

Хоть он и поддразнивал ее, порой называя «Мадам», ворчал, что она преследует его, тем не менее между детьми существовала сильная эмоциональная привя­занность. Оставалось только надеяться и молиться, чтобы с годами сын перерос это чувство, ведь в Бар­баре есть дурная кровь — кровь Молленов.

— Как они доберутся назад, если не будет лу­ны? — спросил Майкл.

— Что ты сказал?

— Я говорю, как они доберутся назад, если не бу­дет луны?

— О, луна будет, — ответила ему вместо Констан­ции Сара. Она повернулась от раковины, и, радостно улыбаясь, заявила: — Сегодня луна точно будет.

— Оракул высказался. — Майкл поднял руку и торжественным голосом произнес: — Слушайте-слушайте все, прислушайтесь к голосу мудреца...

Мальчик и его бабушка рассмеялись, а Констан­ция спросила:

— Почему ты так уверена, Сара? Прошлой ночью был туман.

— Небо с утра было ясное, а солнце взошло, пока еще виднелась луна.

— Есть такая примета?

Джейн Радлет плюхнула в кастрюлю картофелину и вступила в разговор.

— Да, есть такая примета, она права. — И, обме­нявшись с девочкой улыбками, продолжала: — Ко­нечно, это зависит от того, как в начале месяца ле­жит молодая луна, если на спинке, то в конце месяца три ночи будут ясными.