Ознакомительная версия.
Я не заметно вздрогнул, по телу пробежали мурашки. Злые мурашки, ненавистные, от которых не хотелось получать удовольствие. Сердце бешено заколотилось в груди, а в голове я чувствовал отголоски нудных стуков. Меня, словно пружину под прессом, скрутило, и в любой момент я мог прыгнуть.
– Люцифер. – Скрипя зубами, выговорил я. – Мне нравится эта девушка!
– Да расслабься ты! – рассмеялся он. – Мы, то есть ты, я и она учимся в одной группе. Я имею право знать ее имя. В любом случае, я все равно узнаю.
– Роза! Ее зовут Роза! – чуть ли не кричал я, сжимая пальцы в кулаки, а они скользили по вспотевшей ладони, ногти пытались впиваться в кожу.
Я сам не понимал, что за состояние посетило меня. Меня злило и бесило расшатанное поведение брата, мне хотелось плакать от злости, вырвать ему кадык. Одним вопросом он чуть не свел меня с ума. Я не мог понять, чего он пытался добиться? Способен ли он на то, о чем думал я, или он просто спрашивал, без задней мысли, а я придумывал себе излишние страхи и опасения.
– Роза? – усмехнулся он. – Забавно, братец! Девушку, которая приглянулась мне, зовут Лилия. Палисадник, сука!
Лилия! Слово сработало как кнопка «выключить». Злость и нервоз пропали. Я знал, что пропали они ненадолго. Люцифер – совершенно не постоянная субстанция костей и мяса, сродни с ветром. Вроде только окатило свежей струйкой воздуха, как он тут же испарился, а разгоряченная дама наивно полагает, что в состоянии найти, поймать и удержать ветер. То есть, имя «Лилия» звучит до первой совместно проведенной ночи. Дальше Люцифер забудет ее и вряд ли когда вспомнит. А это значит, что имя Роза может всплыть в его голове еще раз.
Всю дорогу я молчал и не смотрел в сторону брата. Я не хотел его видеть, он раздражал меня. В голове носились разные мысли о Розе: ведь она тоже могла поставить пешку в заварухе. Я не знал, могу ли я доверять ей. Я мог доверять только себе. Доверие нельзя заслужить или потерять, у меня его изначально просто не было. Каждое существо способно не оправдать оказанного ему доверия. С девушками я особо-то не сталкивался, так что не знал, что это за «штучки». У меня было всего три девушки.
Первая задержалась всего на одну единственную ночь. Наутро она отрезвела и чуть волосы не повыдергивала у себя на голове и у меня заодно. Ей было двадцать семь лет, а мне шестнадцать. Ей это не понравилось. Но своей вины я не видел: ей никто насильно не вливал алкоголь и уж тем более никто не укладывал ко мне в постель.
Следующая девушка продолжала флиртовать со мной в течение месяца, потом три месяца мы пытались выстроить карточное будущее, но, черт его побери, совместное. В общем – не сошлись характерами – это мягко сказано! У нее была занятная позиция в жизни: я женщина, а вы все вокруг меня – пресмыкающиеся. Конечно, мне было наплевать, что она там возомнила у себя в голове – в одну корону все равно вдвоем не влезешь. Но когда она начала практиковать меня в виде боксерской груши, я слегка расстроился. Наблюдавший за нашими отношениями Люцифер удивлялся моей выдержке: я ни разу не тронул эту истеричку.
Когда она окончательно меня довела, я попросил ее больше никогда не появляться у меня перед глазами, иначе мне придется свергнуть королеву.
Следующие полгода я был один, чему несусветно радовался. Наша мама почему-то всячески поддерживала меня, говорила, что все пройдет и наладится. Как раз через полгода ее не стало – и она меня обманула! Ничего не наладилось, ничего не прошло. Она была первой и надеюсь последней женщиной, которая причинила мне жуткую боль и безумные страдания своей оплошностью на железнодорожных путях.
Со следующей девушкой мы прожили совместно полтора года. Она появилась в моей жизни спустя полгода после смерти матери и стала для меня спасательным жилетом.
Все полтора года я боялся заходить в дом, боялся увидеть ее в постели с братом. Я знал, что она ему тоже нравилась. Такая не могла не нравиться. У нее был райский голос, который можно было слушать часам, такая маленькая колибри в руках. Я хорошо ее чувствовал, и Люцифер тоже. Я видел, как он смотрел на нее, как он хотел прикоснуться к ней. И кто знает, может он и прикоснулся, но они оба умолчали об этом. Хотя я очень старался избежать таких вот событий.
В общем, в один прекрасный день она проснулась, похлопала длинными ресницами и упорхнула раз и навсегда. Объяснила она это так: «Все. Приелось. Скучно. Нет разнообразия. Не хочу больше». Вот и все. Больше я ее не видел, зато заметил, как Люцифер расслабил мышцы на теле и лице. Ему, наверное, тяжело жилось эти полтора года. Это же невыносимо, когда рядом постоянно присутствует объект вожделений, а к нему нельзя притронуться.
Хотя опят же, я не был уверен. Люцифер вряд ли когда упустит лакомый кусочек, и скорее всего не посмотрит на то, что этим кусочком уже кто-то питается.
Дома я не знал, чем занять себя до девяти часов вечера. Я помылся, еще раз побрился, хотя делал это с утра, и оделся. Остаток времени я просидел на кухне, поглощая куски колбасы и хлеба. Я так нервничал! У меня тряслись ноги, а пальцы как лапки сколопендры, перебирались по столу. Я скурил почти целую пачку сигарет, мне казалось, что меня это успокаивает.
В итоге, в восемь часов я вышел из дома и побрел к бару, в котором мне было можно находиться, хоть и нелегально.
Я заказал пива и уселся за стол, стоящий прямо напротив входа, чтобы было лучше видно кто входит, а кто выходит, ну, так нервознее ждалось. Как только стрелки на часах показали ровно девять, мое сердце затрепыхало. Я ждал, что с каждой следующей секундой дверь откроется и Роза войдет.
Прошло полтора часа, дверь открывалась и из-за нее появлялись ненужные мне люди, которых я люто ненавидел в тот момент. Мне казалось, что это их вина, что не приходит та, которую я так ждал. В какой-то момент я отчаялся и хотел идти домой, мне стало противно и мерзко на душе. Но дверь снова открылась и в проходе показалась та девушка, которая своим полуторачасовым опозданием чуть не сделала меня психически неуравновешенным.
– Извини! – улыбнулась она и села.
Ох, с каким выражением лица она сказала это слово. Там не было ни одного грамма, даже миллиграмма сожаления. Ей было наплевать на то, что я просидел столько времени в ожидании. Я не хотел спрашивать причину столь позднего появления, на ее лице было написано: «скажи спасибо, что я вообще пришла», и вдобавок, я не хотел слушать очередную байку о сломанном лифте, о закрытой двери, о потерянных ключах и еще что-нибудь в этом роде.
– Бывает… – ответил я.
Мой голос и раздраженное лицо выдавали меня. Девушка заулыбалась. Она получила дозу и наслаждалась, глядя, как сильно меня это злило.
Но не мог же я устроить ей скандал из-за этого? Тем более, я все-таки был рад наконец-то ее увидеть. За четыре часа она изменилась. Ее брови были накрашены уже не так мерзко. Оказывается, они были темного русого цвета. Честно говоря, я думал, что они светлее. Но каре все также оставалось неподвижным. Правда, она была похожа на Барби.
Я смотрел на нее, как щенок. Не знаю, что было за затмение в моей голове, но отделаться от него я никак не мог. Роза, как кобра, раскинув капюшон, гипнотизировала меня, не теряя ни на секунду эту нить. Откровенно говоря, я любовался, глядя на эту девушку. Она была как картина, хорошо нарисованная, с идеально подобранными тонами и красками, нарисованная нужными кистями. В тот момент мне даже ее брови казались идеальными.
– Ты чего так смотришь? – спросила она, слегка засмущавшись.
Я встряхнул головой, пытаясь скинуть ее чары, околдовавшие разум.
– У тебя щека испачкана! – выпалил я, сам не понимая, зачем соврал ей, ведь на ее чудных щечках не было никакой грязи.
– Где? – удивилась она и захлопала глазами, как филин.
Я протянул руку, чтобы стереть несуществующую грязь, но в паре сантиметров от щеки остановился и вытянул палец.
– Вот здесь! – сказал я.
Она приподняла одну бровь так элегантно, выражение ее лица мне рассказало об изумлении из-за моего поведения. Роза, не отрывая от меня взгляда, дотронулась до щеки. Круговыми движениями она стирала невидимку, смотря на меня щенячьими глазами.
– Все? – спросила она.
Я кивнул головой и пристально уставился на легкое покраснение на коже. Роза казалась мне невозможной, хрустальной, я боялся до нее дотронутся, чтобы не запачкать и не уронить драгоценное стекло.
Я перевел взгляд и словно в океане искупался. Выразительность и глубина голубых глаз напротив меня были просто завораживающие. Я, наверное, сходил с ума. Меня парализовало, вернулось детское смущение, какая-то боязнь и дурацкое желание похихикать. Но я сидел, смиренно, как пес на цепи и смотрел ей в глаза.
– Где ты живешь? – внезапно спросил я, сам от себя не ожидая такого вопроса.
Роза улыбнулась и сделала глоток пива из большой кружки. Ее тонкие пальцы, держащие огромную посудину, казались такими ничтожными по сравнению со стаканом, но сколько же в них было грации.
Ознакомительная версия.
