Я застегиваю ремешки элегантных сандалий на каблуке, выпрямляюсь, поднимаю подбородок и спускаюсь по лестнице. Я прохожу через остекленные двери, отгораживаясь от мятежных мыслей, когда присоединяюсь к моим родителям в саду.
3 АВГУСТА, 17:08
Позднее лето в сочетании с тёплым ветерком, дующим с озера, является правильным условием для проведения вечеринки на открытом воздухе. Поместье моих родителей, конечно же, изящно украшено. Кизиловые деревья по одной стороне газона придают неземной вид. Белый огни, образующие навес над головами, обеспечивают теплое сияние над столиками, украшенными белоснежными скатертями. Каждый стол украшают цветы, стоящие в центре, их красные и оранжевые оттенки красиво сочетаются с белыми скатертями. Фонтан с шампанским находится рядом с бесконечными серебряными подносами с закусками, от которых исходят аппетитные запахи. Напротив панорамный бассейн с видом на залив, переменная сцена создана для развлечений. В центре, на почетном месте, представлены сложные скульптуры изо льда. Ни один листик не кажется неуместным на недавно подстриженных кустарниках в форме лиц.
Все идеально, как и всегда.
Я начинаю смешиваться с толпой инвесторов, выпивающих на лужайке в смокингах. Море черного и белого, суровые пожилые лица и бесконечные поддельные любезности. Годы практики сделали меня образцовой хозяйкой. Я улыбаюсь, пожимая руки, страдаю от невообразимого количества воздушных поцелуев от женщин и поцелуев в руку от мужчин. Я называю людей по именам, от чего они чувствуют себя особенными и ценными, пока пытаюсь вспомнить, кто с кем женат, и кто пытается избежать статуса жены для своих дочерей. Ужасающе просто совершить промах в этой группе.
Я делаю комплимент каждой гостье относительно какой-либо части ее внешности: ужасной гигантской шляпки, безвкусной новой прически, очевидной инъекции ботокса, прошедшей не так. Все восхваляют, как выглядят юные гостьи, не зависимо от того правда это или нет. Боже, я ненавижу быть подделкой.
Повсюду люди. Богачи любят вечеринки. Они любят устраивать их, а еще больше любят их посещать. Не удивительно, что папина небольшая «тусовка» превратилась в массовую.
Вечер обещает быть долгим и утомительным, но я не могу позволить себе показать свою скуку. Я бы хотела, чтобы Эрин была здесь, чтобы я не тронулась умом. На подобных этой вечеринках ей всегда удавалось ввязать нас в неприятности. К счастью, Энтони где-то здесь. Возможно, мы сможем пошалить попозже.
Я делаю круг, не говоря ни о чем важном с гостями, когда мама подает мне знак присоединиться к ней и миссис Гамбино, жене конгрессмена Гамбино. Я знаю, что будет дальше, потому что мы так много раз проходили через подобный разговор. Мама будет хвастаться моими достижениями. Я буду скромной, преуменьшающей материнскую гордость. Гостья будет подлизываться к матери, хвастающейся, какая я замечательная, заканчивая красочным «вы должно быть так ею гордитесь».
Это так предсказуемо.
– Реджина, дорогая, я говорила миссис Гамбино о твоей главной роли Жизель в весенней постановки. Наша дочь – прима балерина! – говорит мама, сложив руки.
– Мама! Ты придаешь этому слишком большое значение, – я перевожу взгляд на миссис Гамбино. – Это был больше сольный концерт, чем постановка, и театр, где мы выступили, был маленький. В нем было около пятисот зрителей, – отвечаю я, качая головой.
– Ты очень милая, Реджина, – говорит мне миссис Гамбино, похлопывая меня по руке, прежде чем повернуться к матери. – Миссис Гранц, я видела прежде, как танцует ваша дочь, и она талантлива. Я уверена, это было чудесное выступление. Вы, должно быть, гордитесь ею.
И они гордятся. Хвастовство, преуменьшение, подхалимство и повтор. Кто-нибудь, пожалуйста, пристрелите меня!
Извинившись, я начинаю пробираться через толпу, наконец обнаружив отца с Энтони, погруженных в беседу с… о, боже мой, нет! Что, черт возьми, они здесь делают?
Я нервно осматриваю толпу. Официант подходит с подносом шампанского. Я беру один, подняв палец, попросив его подождать. Я выпиваю содержимое одного бокала, ставлю его на место и беру другой бокал. Официант выжидающе смотрит на меня. Он, должно быть, думает, что я какая-то алкоголичка, намеревающаяся осушить все бокалы на его подносе. Вместо того, чтобы отделаться от него, я одариваю его вежливой улыбкой и ухожу, держа в руке второй бокал.
– ... вот почему мы уверены, что наша продукция разойдется по всему миру. Мы уже обеспечили необходимы патенты и... – папа говорит максимально открыто, стараясь добиться максимального интереса от пары, стоящей перед ним. Я подхожу к группе, прочищая горло, и беру Энтони за руку. В горле невыносимо сухо, и я рефлекторно выпиваю шампанское. От нервов каждая клетка моего тела дергается. Интересно, может ли кто это заметить. Надеюсь, я не покрылась потом.
– Реджина! Ты помнишь мистера и миссис Ферро?
3 АВГУСТА, 17:33
Папа представляет меня своей публике. Пара переводит внимание на меня. У миссис Ферро холодный вид, начиная с ее золотистых волос и заканчивая золотыми туфлями. Алмазы присутствуют в колье на ее шее, на запястьях, в кольцах на всех пальцах, кроме мизинца. Потому что в каждом камне больше пятидесяти карат. Даже в светло-золотом платье на ее талии поблескивает кроваво-красный камень, огромный, как гранат.
Кисточки из чистого золота свисают вниз, образуя своеобразный и изысканный ремень, чтобы удерживать громадный драгоценный камень.
Остальная часть ее платья из шелка с прозрачной тканью, тщательно прошитой золотой нитью и мелким жемчугом.
Миссис Ферро больше его никогда не оденет, и нет сомнений, что платье стоит около миллиона долларов, если не больше. Они так богаты, и любят это показывать.
У мистера Ферро взгляд Пита плюс пара килограммов, а годы к нему были благосклонны. За исключением нескольких морщинок в уголках глаз и полос седины на темных волосах у висков, мистер Ферро выглядит молодо для своих лет. Он крутит толстое обручальное кольцо, которое ничего для него не значит.
У мистера Ферро отсутствующий, полный скуки взгляд, словно он предпочел бы быть где-нибудь еще. Я прекрасно понимаю это чувство. Миссис Ферро же изучает меня с огромным интересом, словно оценивая меня. Ее глаза осматривают мое платье, туфли, волосы и, наконец, мое лицо. Ее оценка, кажется, закончилась, она встречается со мной взглядом и ухмыляется.
