— Джу, я не хочу об этом вспоминать.
— От того, что ты запретишь самой себе вспоминать, ты не перестанешь помнить. Ладно, твое дело. Скажи мне, только не ври — тебе очень хреново?
— Я… Да.
— И ты поэтому ушла из полиции?
— Да.
— Ну и хорошо.
— Хорошо?
— Что тебя так удивляет? Я же не спортивный тренер, чтобы уговаривать тебя проявить волю и мужество, преодолеть собственные страхи и вернуться, так сказать, на снаряд. Единственный совет, который я могу тебе дать: никогда не жалей о том, что сделала. Это ведь уже сделано, не так ли? И это пройдет — так говорил царь Соломон, а он был поумнее нас с тобой. Гусенок, я напоминаю тебе, что в Абитиби тебя всегда ждет собственная комната с ванной, масса дикой природы вокруг и мое скромное общество. Почувствуешь необходимость или просто желание — приезжай. Я тебя жду всегда.
— Спасибо, Джу. Я знаю. Только…
— Я тоже знаю, девочка. Сейчас ты не приедешь. И через месяц не приедешь. Приедешь, когда тебе это будет необходимо. Все, целую. Удачи тебе.
Лили Роуз тогда впервые за долгие годы плакала. Сидела над телефоном и самозабвенно рыдала, продолжая, как и всегда, следовать заветам Джу — слезы даны человеку не зря, и, если хочется плакать, плачь, но только так, чтобы этого больше никто не видел.
Возможно, это и не самая правильная жизненная философия, но тогда она помогла. На время.
Кошмары ее не оставляли, Лили Роуз здорово похудела, осунулась и зачастила в бар к Флосси — в основном потому, что Флосси чем-то напоминала Джу, а постоянная уютная толчея в баре создавала иллюзию безопасности. Литл-Санрайз был очень маленьким городком. Здесь все друг с другом здоровались, все друг про друга знали, а чужаков встречали радушно — и немножко настороженно.
Лили Роуз понадобилось несколько лет, чтобы стать здесь своей…
Она спустилась на первый этаж, прошла через маленький магазинчик, по дороге опрыскивая из пульверизатора растения в горшках. Крошечный бизнес Лили Роуз основывался на любви жительниц городка к цветам и собственным садикам — на громкое звание ландшафтного дизайнера Лили не претендовала, но дела шли вполне успешно. В следующем месяце надо будет рискнуть и заказать в Соноре несколько декоративных садовых фонтанчиков.
Она уже запирала дверь магазина, когда по спине вдруг пробежал хорошо знакомый и давно забытый холодок. Словно какое-то насекомое проползло между лопатками…
Лили Роуз застыла, настороженно прислушиваясь к своим ощущениям. Она помнила, с чем они связаны. Так бывает, когда вам в спину пристально смотрит чей-то недобрый и очень внимательный взгляд. Оборачиваться бессмысленно — обычно тот, кто смотрит на вас таким взглядом, еще и не хочет, чтобы его заметили.
На деревянных ногах Лили Роуз спустилась по трем ступенькам своего магазинчика, прошагала к машине, взялась за ручку.
Ах да, к Флосси… потом Кларк ее заберет… Пусть машина стоит здесь, все равно завтра выходной. Лили Роуз решительно обогнула машину и зашагала к бару, находившемуся на другой стороне и в самом конце Кленовой улицы. Навстречу ей попался худенький светловолосый парнишка в ковбойке и потертых джинсах. Козырек бейсболки почти полностью закрывал его лицо, и Лили Роуз поздоровалась машинально, так и не узнав, кто это был. Наверное, кто-нибудь из многочисленных Малроев или Джефферсонов с дальней вырубки… У них в семье одни пацаны, а в город они выбираются редко.
Из-под козырька бейсболки в спину уходящей женщине смотрели холодные и голубые, как лед, глаза.
В баре было мало народу, и Флосси обрадованно замахала Лили рукой.
— Молодец, что пришла. Смогу посидеть с тобой — видишь, все боятся жары. Ума не приложу, что делать — если старый кондер накроется, а ветер не переменится, придется выставлять столы на улицу — здесь будет крематорий.
Лили устало плюхнулась на стул, скинула туфли и вытянула ноги на прохладном полу.
— Почему ты не объявишь подписку, Фло? Уверена, никто не пожалеет десятки или двадцатки, чтобы купить вскладчину новый кондиционер.
— Ха! И потом пить в кредит всю оставшуюся жизнь? Ты плохо знаешь лесорубов, Лил. Дай им малейший повод — и они начнут чувствовать себя хозяевами бара. Не-ет, я-то мечтаю о страховочке — миленькой маленькой страховочке, которая обломится мне в случае какого-нибудь чрезвычайного происшествия. Шаровая молния, сход лавины, взбесившийся гризли — мне все равно, лишь бы на пути у них стоял мой старый тухлый бар.
— Не ври, ты его любишь.
— Люблю. Но хочу отремонтировать — а денег нет. Ну его к черту. Давай хлопнем сангрии — я специально замутила кувшинчик в холодильнике.
— Отлично. Мне нужно что-нибудь тонизирующее. У меня сегодня семейный ужин.
— С мамашей Моди? Мои поздравления. И охота тебе в такую жару?
— Неохота, но я обещала. Давно. Неудобно отказываться, Кларк расстроится.
— Лил, я давно хотела спросить — ты серьезно настроена, насчет Кларка?
— А что?
— Ну… скажем так: он тебе не пара.
Лили Роуз отпила ароматное ледяное вино, смешанное с фруктовым соком, и ехидно поинтересовалась:
— А не подскажешь ли, где взять подходящего мне по всем статьям прынца?
— Не знаю. Знала бы — даже и не сказала тебе, сама бы сначала попробовала. Но отсутствие прынца — еще не повод выходить замуж за обыкновенного лягушонка.
— Тянет на приличный афоризм, но никакой критики не выдерживает. Фло, я уже не девочка…
— Ой, это я слышала уже тысячу раз. Не будь бестактной, Лил, мне-то уже сорок. Но я здесь родилась, а до меня родились все мои предки. Меня больше как-то нигде и не требуется, а вот ты…
— Меня тоже.
— Не верю. Заметь — я чертовски тактична в отличие от тебя. При моей профессиональной любви к сплетням я ни разу за шесть с половиной лет не спросила, с какого перепугу тебя занесло к нам в Литл-Санрайз.
Народа в баре становилось все меньше и меньше, наконец и последние посетители расплатились, приветливо помахали Лили Роуз и Флосси и удалились. Флосси засновала по бару, привычно и быстро смахивая крошки со столов и собирая пустые стаканы и пивные кружки. Тараторить без умолку ей это совершенно не мешало, и Лили Роуз с удовольствием отдалась покою этих вечерних минут, пронизанных журчащим ирландским говором Флосси.
— Видишь ли, я вовсе не против Кларка как такового — в смысле Кларка как представителя мужского пола. Более того, на фоне некоторых наших мужиков он парнишка хоть куда, только молью траченный и обремененный малахольной мамашей Моди, но тут никуда не денешься, мама — это святое. Я о другом. Вы с ним рядом — это как элитная арабская кобыла и недокормленный ослик в одной упряжке…
