Заметив движение углом глаза, она увидела, как Рэйли возвращается. Несмотря на то, что она была не во вкусе Лиз, Лиз пришлось признать, что в этих низко сидящих джинсах, кедах и рубашке от униформы, с волосами, летящими на ветру, Рэйли выглядела весьма сексуально.
— Боже, — пробормотала Лиз. — никто не предупреждал меня, что беременность превратит меня в совершенно другого человека.
— Разговариваешь сама с собой? — спросила Рэйли, садясь в машину и подавая Лиз пакет. — Держи, прямо из печки.
— Ага, сошла с ума от голода. Надо поторопиться. — Лиз ухватила теплый пакет. Если ее тело уже захватили инопланетяне, тут уж ничего не поделаешь.
Смеясь, Рэйли завела машину и стала следовать указаниям Лиз, которая говорила ей, куда ехать.
***
— В холодильнике есть содовая и сок, если ты хочешь чего-нибудь выпить, — сказала Лиз, открывая дверь своей квартиры на девятом этаже. Как только я переоденусь, я могу сделать кофе, если ты будешь кофе.
— Я буду то же, что и ты, — сказала Рэйли.
Лиз показала ей гостиную. — Я вернусь через минуту.
— Не торопись.
Когда Лиз исчезла в спальне, Рэйли, положив руки в карманы, стала прохаживаться по большой гостиной. Высокие окна выходили на Риттенхаус Сквер, маленький парк, который любили как туристы, так и местные жители. Два дивана стояли под правильным углом друг к другу на ковре в ориентальном стиле. Между ними стоял полированный кофейный столик из темного дерева. Опрятно, но практически необжито. Она подошла к дальней стене, где стояли шкафы с книгами, фотографиями и несколькими вазами. Здесь стояли не тома юридической литературы, которые, как решила Рэйли, Лиз хранила в офисе, а эклектичный набор литературы — популярные романы, биографии, документальная литература. Она заметила фотографию Лиз с мужчиной примерно ее возраста. Они оба были одеты в шорты и футболки с логотипом, который Рэйли разглядеть не могла, и держали ракетки для тенниса. Темноволосый мужчина, хорошо сложенный и красивый, держал руку на талии Лиз, и Рэйли почувствовала приступ разочарования, которое поспешила оттолкнуть. Она хотела увидеть еще фотографии, и очень удивилась, обнаружив, что больше их в комнате не было. Вообще, вся комната выглядела пустой, как будто каких-то вещей недоставало.
Рэйли вернулась к фотографии. Она предположила, что снимок был сделан лет десять назад, и, хотя Лиз улыбалась, ее выражение лица было неясным. Чтобы она ни чувствовала, она явно не собиралась демонстрировать это для потомства.
— Ты играешь? — спросила Лиз откуда-то сзади.
— Да, но не в теннис, — сказала Рэйли, поворачиваясь. Лиз переоделась в серо-зеленые брюки и белый топ, под которым угадывался намек на бюстгальтер. Рэйли быстро отвела глаза. — Ну, нет, я была из тех детей, которые играют в бейсбол на пустыре.
Лиз улыбнулась. — Вот откуда твой интерес к спортивной медицине.
— Когда я поняла, что я вряд ли стану игроком олимпийского масштаба, мне нужно было чем-то заняться. — Рэйли показала на фотографию. — Ты все еще играешь?
— Нет, — сказала Лиз резко. — Я теперь играю в сквош.
— А ты?
— Да. В городской лиге в Фейрмонт Парк. У клиники есть команда. Ну, на самом деле, даже несколько, но я играю в исключительно женской. Мне никогда не нравились смешанные команды.
Лиз смотрела на фотографию. — Я понимаю, что ты имеешь в виду.
— Это твой. Э, муж?
— Сводный брат.
Рэйли чуть было не вздохнула облегченно, но напомнила себе, что это еще ничего не значит. У Лиз все равно мог быть муж, бывший муж, парень, или даже несколько. Лиз стояла всего в двух футах от нее, но вдруг эта дистанция показалась огромной из-за непроизнесенных вопросов.
— Я лесби, — сказала Рэйли.
— Я тоже.
— Я бы съела один из этих бубликов.
— Пойдем на кухню.
Кухня была светлая, ухоженная и чистая, как и вся квартира. Круглый деревянный стол, достаточно большой для двоих, стоял около окна, которое тоже выходило на парк. Стопка газет — Рэйли готова была биться об заклад, что все они сегодняшние — была аккуратно сложена на подоконнике. Кофейник и одинокая чашка стояли перевернутыми на сушке рядом с пустой раковиной. Рэйли решила, что это значит, что Лиз живет одна. Конечно, вполне может быть и так, что ее партнерша куда-то уехала или работала всю ночь и до сих пор не вернулась домой. И непонятно, почему она вообще размышляет об этом, мысленно сказала себе Рэйли.
— Тебе подрумянить бублик? — спросила Лиз, стоя спиной к Рэйли и вытаскивая тарелки из шкафа.
— Сделай мне так же, как себе. — ответила Рэйли. — Нужно чем-нибудь помочь? Я хорошо обращаюсь с ножом.
Лиз обернулась через плечо и улыбнулась. — Сядь. Ты, наверно, устала.
Рэйли выдвинула стул из-за маленького стола, хотя и не чувствовала усталости. Обычно когда она приходила домой после ночного дежурства, она была слишком взвинчена, чтобы заснуть, даже, несмотря на то, что морально и физически она была абсолютно истощена. В это же утро у нее совсем не было чувства разбитости, потому что ночь была легкой. Почти до пяти утра она оперировала молодого человека, который пострадал в несчастном случае, катаясь на водных лыжах. Быть рядом с Лиз — это было что-то новое. Рэйли уже много лет не была с женщиной наедине и забыла, какое это удовольствие просто смотреть, как женщина уютно ходит по своей кухне, и о том, что мимолетная улыбка может казаться великим даром небес.
Лиз работала быстро, не забывая, что Рэйли смотрит на нее, но и не обращая на это особого внимания. Это удивило ее, потому что обычно внимательное наблюдение делало ее настороженной. Обычно, когда ее в упор разглядывали в зале суда, это означало, что оппонент ищет слабое место в ее выступлении, или что-то такое в выражении лица, что может ее выдать. Было бы разумно быть настороже, и она так и не смогла решить, почему с Рэйли она чувствует себя так расслабленно. Она плохо знала ее… тогда, может быть, это потому что Рэйли уже видела ее в самом худшем виде? На коленях и в обнимку с унитазом.
— Боже, — пробормотала Лиз, почувствовав отвращение к себе.
— Что?
— Ох. Ничего. — Сказала Лиз быстро, недоумевая, когда она начала разговаривать с собой вслух. — Ничего. — Когда Рэйли непонимающе вскинула бровь, она добавила. — Я просто оплакиваю тот факт, что ты сегодня утром видела меня в такой неприятный момент.
— Да ладно, такое со всеми случается.
— Да, но многие предпочли бы притворяться, что с ними не происходит определенных вещей.
— Как, например, заболеть иногда?
