— Вы пейте это, мисс Лоринг, — сказал он мягко. — У меня плохие новости для вас: с вашим братом случилось несчастье.
В одно мгновение Селия вскочила, бокал со звоном упал на пол. У нее был вид испуганного и обиженного ребенка.
— Он умер! — глухо прошептала она и упала без сознания на руки инспектора.
Голос Хайса нарушил внезапно наступившую тишину:
— Послушайте, инспектор, так как я уверен, что ничем не могу вам помочь, я ухожу. Вы можете найти меня, когда я вам понадоблюсь, у меня дома: Сент-Джемс-сквер. Спокойной ночи!
— Бессердечный эгоист, — сердито проворчал Твайн, стараясь разжать стиснутые зубы Селии и влить ей в рот немного коньяка.
Быстро шагая по залитой солнцем улице, Хайс выругался: он злился на судьбу, на себя и на Селию.
Сестра Лоринга, этого бессовестного мошенника, этого мерзавца, который разорил Робина… Хайс резко остановился. «Кстати, где же Робин может быть теперь?» — Мысль об отсутствии Робина начала его беспокоить по-настоящему. Тысячи различных предположений роились в его голове. Он повернулся и быстрым шагом направился на Брутон-стрит.
Улица была совершенно пустынной, тихой, залитой солнцем, как все остальные улицы Мейфера в этот ранний час. Изумрудная листва деревьев в Беркли-сквере отливала золотом, все вокруг было таким радостным и сияющим.
Хайс почувствовал раздражение, которое время от времени вызывается сознанием, что вы причастны к несчастью, происшедшему не по вашей вине.
Когда он поднимался по лестнице в квартиру Лоринга, к дому подъехало такси, и из него вышли инспектор Твайн и Селия; таким образом, Селия и Хайс вошли в дом одновременно.
В комнатах повсюду были расставлены полисмены: в передней и в большой сумрачной столовой.
Селия молчала, ломая руки. У нее все еще был вид глубоко обиженного ребенка, который слишком устал от слез и поэтому больше не может плакать.
Хайс остановил человека, который показался ему сыщиком:
— Что здесь случилось? Облава?
Он пришел сюда с целью узнать что-нибудь о Роберте, и, как бы тяжело все это ни было для девушки, его больше беспокоила судьба брата.
— Вы угадали, лорд Хайс, — ответил сыщик, — и гости, задержанные здесь, находятся сейчас на Вайн-стрит.
— Спасибо, — бросил Хайс, поворачиваясь, чтобы уйти. — «Значит, и Роберт там, вот глупая история!» — подумал он.
В вестибюле его остановил инспектор Твайн.
— Я вас немного задержу, милорд. Один из моих подчиненных говорил, что перед тем, как перерезали провода, вы что-то говорили Лорингу.
Страшно побледнев, сверкая потемневшими от гнева глазами, Хайс свирепо уставился на приветливое лицо инспектора.
— Послушайте, — сказал он очень тихо, — если вы хотите впутать меня в это дело, то я предупреждаю вас, что это бесполезно. Все вы, блюстители закона, думаете, что вы всесильны и поэтому позволяете себе слишком много. Запомните, что я вам скажу: если вы посмеете задержать меня сейчас, вы заплатите за это неудачное доказательство вашей предполагаемой власти потерей чина и смещением с должности. Я надеюсь, вы хорошо поняли меня?
— Отлично понял, милорд, — вежливо возразил Твайн. — Я выслушал все, что вы мне сказали. Однако, я все же позволю себе задать вам один вопрос: почему вы пришли сюда именно теперь, если все случившееся вас совершенно не касается?
— Я не считаю себя обязанным отвечать на ваши вопросы, — с этими словами Хайс резко повернулся и направился к выходу.
Спускаясь с лестницы, он увидел Селию с охапкой белых цветов в руках, стебли которых были еще влажными, она только что вынула цветы из воды.
Их взгляды встретились. Краска медленно залила бледное личико Селии, ее губы дрогнули. С едва заметной улыбкой она поднялась мимо него по лестнице.
Выйдя на улицу, Хайс закурил. Забыв на мгновение беспокойство и злобу, он думал только о Селии. Он раньше даже не заметил, насколько она привлекательна — в действительности, она была очень хороша собой. Он ясно представил себе ее маленькую головку с густыми темными локонами, большие синие глаза и прелестный маленький ротик.
— Мне кажется, она самое очаровательное создание, какое я когда-либо видел, — сказал Хайс громко.
Она ему напоминала кого-то, вернее, какую-то картину. Он вспомнил: Каваллини в «Романе», когда она поет «Анни Лори» в любовной сцене. Такое же задумчивое очарование, такая же гибкость и изящество и такое же влекущее обаяние.
Хайс откусил кусочек папиросы и бросил его в сторону. И подумать только — она сестра Лоринга! Он отправился на Вайн-стрит. Роберта там не было.
Было уже около семи часов, когда Хайс вернулся, наконец, в свой большой и мрачный дом на Сент-Джемс-сквере. Сторож с женой поддерживали в нем порядок; Хайс не мог себе позволить содержать дом целиком и, вместе с тем, не мог его сдать внаем.
Насвистывая, он поднялся к себе в спальню по той самой лестнице, с которой один из его предков, еще более безрассудный, чем он сам, съехал в карете, запряженной четверкой.
Открыв дверь, он остановился, изумленный, на пороге: на его кровати, погруженный в тяжелый сон, лежал Роберт. Он был одет, и его манишка была вся в крови.
Хайс тихо приблизился к кровати и взглянул на брата. На столе стоял графин для коньяка, старинный хрусталь наполеоновских времен с выгравированной золотом буквой «N».
Хайс инстинктивно обратил внимание на эти подробности.
Присев на кровать, он слегка встряхнул Роберта. Он застонал, Хайс встряхнул его сильнее, но, убедившись, что это бесполезно, пошел в ванную (это была единственная роскошь, которую он ввел в доме) и, намочив в холодной воде губку, выжал ее на лицо Роберта.
Тот проснулся и вскочил с целым потоком проклятий и восклицаний, задыхаясь от гнева и, как заметил по его глазам Хайс, от страха.
— Робин, успокойся, это я, Ричард, — сказал Хайс, — я повсюду искал тебя.
Роберт, ухватившись за колонну из красного дерева, чтобы сохранить равновесие, хрипло спросил:
— Искал меня? Зачем?
Хайс поднялся и, отыскав на своем туалетном столе какое-то лекарство, отлил изрядную порцию и протянул стакан Роберту. Питье оказало благотворное влияние: налитое кровью лицо Роберта побледнело и потеряло мрачное выражение, глаза прояснились. Он встал с кровати и, остановившись перед Хайсом, сказал:
— Дикки, я, кажется, здорово влопался. Я жду, понимаешь? Это был Лоринг, мне кажется, что я убил его.
Хайс положил ему руки на плечи и, сжав их, сказал спокойно:
— Постараемся разобраться, в чем дело. Ты думаешь, что я убил Лоринга? Расскажи подробно, как и что произошло?
