— Пожалуйста, пейте кофе без меня, — обратился он к домашним, беря дочь на руки. — После того как мы уложим Нину, мне нужно кое–что обсудить с Мэри.
Ее обеспокоило вовсе не то, что он с такой легкостью лишил ее кофе, и даже не то, что объединил их в своей фразе в некое сообщество, а это невинно прозвучавшее упоминание о том, что ему «нужно кое–что обсудить с Мэри»…
Что Томас собирается с ней обсуждать? Тот факт, что она — новая няня его дочери? Или что–то еще?..
3
— Прекрасные рекомендации. — Томас положил прочитанные письма на стол перед собой и задумчиво сощурился. — Должно быть, в детском саду с вами расстались с глубоким сожалением.
Мэри знала, что это утверждение, а не вопрос, так как Изабелла Стоун, руководившая детским садом, именно так и написала в своей рекомендации.
Они расположились в кабинете Томаса Тэлфорда, просторной комнате, обставленной тяжелой мебелью красного дерева. Кабинет соседствовал с библиотекой, и Мэри даже не знала о его существовании, не говоря уж о том, чтобы заходить в него. Нельзя сказать, чтобы это особенно удивило ее. «Дом на мысу» был громадным, с двумя изолированными крыльями. В одном из них жили слуги. Другое казалось необитаемым и состояло из десятков комнат, в которые девушка никогда не заглядывала…
Когда они поднялись в детскую, Томас поцеловал на прощание дочь и оставил Мэри наедине с девочкой, чтобы та подготовила ее ко сну, предупредив, что будет ждать внизу, в своем кабинете. Мэри пришлось спросить у Нины, как пройти в кабинет отца.
Сидя по другую сторону стола, Мэри чувствовала себя так, словно тех мгновений взаимной симпатии, возникшей между ними раньше, не было вовсе. Она вдруг ощутила себя одной из воспитанниц приюта, отчитываемой миссис Финчли за ту или иную провинность. Не поднимай головы и избежишь неприятностей! — таков был ее девиз. И у Мэри пока не было причин усомниться в его справедливости.
— Прекрасные рекомендации, — медленно повторил Томас. То, что он снял пиджак и расслабил галстук–бабочку, не сделало его менее неприступным. — Но на самом деле в них почти ничего не сказано лично о вас. Кто вы? Где ваша семья? Готовы ли и вы уволиться без видимых причин? — мрачно добавил он, очевидно, имея в виду исчезновение Эстер. — Полагаю, я имею право задать вам эти вопросы, раз вы несете ответственность за мою дочь.
Мэри была согласна с ним. Если бы речь шла о благополучии ее дочери, она поступила бы так же. И все же вопросы казались ей вторжением в ее личную жизнь со стороны Томаса Тэлфорда. В этом не было никакой логики, но она вдруг поняла, что не хочет рассказывать ему о себе больше необходимого.
— Я — Мэри Райс. Если угодно, типичная сиротка Мэри, — добавила она самоуничижительно. — Насколько мне известно, семьи у меня нет. И я не скроюсь и не оставлю Нину, не предоставив вам достаточных объяснений и времени, чтобы найти мне замену.
Он скривил губы.
— Помнится, Эстер говорила мне то же самое.
— Вам следовало бы обсудить это с Эстер. Я никогда с ней не встречалась. — Нина оставалась без няни почти неделю, пока два месяца назад не приехала Мэри. — Могу только сказать, что я так не поступлю.
— Хмм… Хотите верьте, хотите нет?
— Ничего подобного я не говорила, — спокойно возразила Мэри, тем не менее мучительно покраснев. — Конечно же вы не обязаны покупать кота в мешке. Вы мой работодатель и вправе требовать убедительных гарантий. Но я очень сомневаюсь в том, что когда–либо решусь оставить Нину. — Выражение ее лица смягчилось при упоминании о ребенке.
Темные глаза вопросительно взглянули на девушку.
— Вы любите мою дочь?
— Очень.
Она не находила ничего обидного в этом вопросе — только не в этом! — хотя не сомневалась, что у него в запасе много других, по–настоящему неприятных!
— А насколько вы любите моего брата?
Вот оно! Впрочем, Мэри не удивилась. С того самого момента, когда они втроем встретились в холле, она знала, что Томас обязательно заговорит об этом.
— О, мне нравится вся ваша семья, — уклончиво ответила она.
— Даже Джулия? — полюбопытствовал Томас.
Эта женщина могла быть крайне высокомерной и, как выяснилось, считала Мэри прислугой, но, по крайней мере, не притворялась иной.
— Даже Джулия, — заверила его Мэри.
Томас невесело усмехнулся:
— Хвала тебе, не слишком придирчивая госпожа!
— Вовсе нет, — запальчиво возразила Мэри. — Миссис Тэлфорд на свой лад очень добра.
Едва высказав последнее замечание, она тут же пожалела об этом, поняв, что предоставила Томасу возможность толковать его, как тому вздумается. И ей не пришлось долго ждать!
— «На свой лад», — повторил Томас. — Я знаю Джулию с двух лет и не замечал, чтобы она была к кому–нибудь добра. Если только для этого не находилось чертовски весомого повода! — цинично добавил он. — А няни моей дочери не относятся к категории людей, удостаиваемых подобной чести.
Мэри совсем не интересно было выслушивать язвительные комментарии, касающиеся Джулии, и она не собиралась обсуждать пожилую женщину. Что ее заинтриговало, так это упоминание о том, что Томас знаком с Джулией с двух лет… Разумеется, большинство детей в течение первых лет жизни не осознают родителей как отдельных личностей, но Мэри не думала, что он имел в виду именно это…
Томас неотрывно следил за девушкой, отлично осознавая, как та озадачена. Этот человек, казалось, не упускал ничего!
— А вам, похоже, и впрямь не так много известно об этом семействе? — медленно проговорил он.
Она знала, что любит Нину, что Джулия — идеальная хозяйка дома и что Генри угодил в ловушку помолвки, которая отнюдь его не привлекала. Что ей нужно было знать еще?
— Пожалуй, мне стоит вернуться к одному из предыдущих вопросов, — проговорил Томас, внимательно наблюдая за девушкой своими темными глазами. — Насколько хорошо вы знаете Генри?
Недостаточно хорошо, очевидно. Поскольку до последнего уик–энда даже не подозревала, что у того есть невеста. На протяжении нескольких недель он приезжал один, и именно тогда Мэри почувствовала, что покорена его обаянием и красивой внешностью. Она была потрясена — и расстроена, — когда в одну из суббот он прибыл с Эйлин, чтобы остаться здесь на неделю. А в воскресенье он поцеловал ее, Мэри… Сейчас она испытывала лишь смущение от всего произошедшего.
— Я его почти не знаю, — честно призналась она. И нужно ли хорошо знать человека, чтобы увлечься им?
Томас по–прежнему не сводил с нее пристального изучающего взгляда.
— В таком случае, — наконец хрипло произнес он, — мой вам совет: держитесь от него подальше!
Внешне Мэри осталась спокойной, но внутри все в ней содрогнулось от силы, с которой были произнесены эти слова. С самого начала было очевидно, что братья недолюбливают друг друга. Но Томас Тэлфорд опять говорил с ней так, словно она ровесница Нины. Возможно, поддаться очарованию человека, который оказался помолвлен с другой женщиной, было не самым разумным из того, что она совершила в жизни. Но, как раньше заметила Нина, она намного старше своей воспитанницы и доросла до того, чтобы совершать собственные ошибки!
