Катя выдержала паузу, как бы взвешивая и сортируя. Потом согласно кивнула:
– Хорошо. Раз нужно, то я приду.
Константин смотрел на нее с какой-то затаенной надеждой:
– До свидания, принцесса…
– До свидания, Константин…
Проходными дворами она добралась до дома. Легко взбежала по ступенькам в свою коморку, зачем-то глянула в темное окно, выходящее во двор. Потом медленно разделась, прилегла на постель и с удовольствием обратилась мыслями к минувшему вечеру.
Пред ней снова предстал грот. Металось пламя факелов. Блестели глаза десятков притихших за столиками зрителей. На сталактите висела золотая обезьяна. Под каменным сводом бродило незатихающее эхо волшебного, бархатистого голоса: «Фритюрницу в студию!.. Фритюрницу в студию!.. Фритюрницу в студию!..»
4.“Пилеменос нервничает и вспоминает”
В дверь кабинета постучались.
– Это вы, Гнудсон?… Проходите, располагайтесь, – указал на кресло старик Пилеменос, – Есть у нас что-нибудь из ряда вон выходящее?
– За последнюю неделю ничего особенного не произошло, – начал привычно рапортовать инспектор, – Можно отметить лишь некоторый интерес Костаса к новенькой «обезьянке». Пока говорить о дальнейшем развитии рано. Однако, даже если и получится какое-нибудь продолжение, то скорее всего в рамках обычного телевизионного романа.
– Не очень-то он нам сейчас нужен, этот роман, – проворчал Пилеменос, почесывая накрахмаленную грудь, – Вот женится, и тогда пусть себе романится, сколько ему залезет. А вы, значит, считаете, что ничего серьезного здесь нет?
– Пока…, – пожал бровями Гнудсон.
– Пока… Пока…
Пилеменос встал из-за стола и павлином прошелся по своему отделанному сандаловым деревом кабинету:
– Молодость-молодость. Все невтерпеж. И эту хочу. И мимо той не пройду. И на эту взберусь… Впрочем я и сам был таким. И вы, наверное, Гнудсон, накануне свадьбы соблазнили не одну подружку невесты. Признайтесь, Гнудсон?
Молоденький инспектор несколько заметно смутился:
– Своей свадьбы у меня еще не было…
– Так будет. Мой вам совет: не теряйтесь, а…
Только было Пилеменос занес руки для красноречивого и живописного жеста, как раздался телефонный звонок. Пришлось старику отложить наглядную агитацию и поднять трубку:
– Алло… Мойша?… Здравствуй, дорогой. Как здоровье? Как Долорес, Чикита?… Слава богу… Нет, ничего не изменилось. Конечно, сделка есть сделка… А в чем собственно?… Ах, это… Столько шуму из-за какой-то смазливой официантки. Ну, мы же мужчины, Мойша… Ах, это Долорес волнуется… Хорошо, я приму меры. Все будет, как договорились. Мои юристы работают над бумагами… Твои тоже?… Отлично… Кланяюсь Долорес. Привет Чиките. До встречи…
Пилеменос задумался и рассеяно бросил трубку в пепельницу:
– Вот, черт. Вечно с этими бабами одни проблемы. Ну, встретился мальчик с девочкой. Ну, прогулялся, развеялся под луной, распахнул по утру дверцу: «До свидания, птичка, лети»…
Вот что, Гнудсон… На всякий неотложный случай подберите-ка мне все, что найдете по этой «обезьянке»…
Гнудсон вытянулся по струнке:
– Хорошо, господин Пилеменос. Будет сделано. Я свободен?
– Да…
Гнудсон распахнул дверь и с трудом увернулся от футбольным мячом влетевшего Константина.
– О, привет, Гнудсон…
– Всего вам самого доброго, господин Пиль…
Константин бросился в неостывшее еще кресло рядом с рабочим столом старика:
– Папа, привет.
Пилеменос внимательно посмотрел на сына:
– Какой-то ты последнее время чересчур возбужденный. Надеюсь не наркотики?
– Не наркотики, – откинул голову назад Константин и посмотрел куда-то вверх сквозь потолок кабинета, – Отец, ты не поверишь. Но я наконец-то встретил девушку, с которой мне было так хорошо. Сначала думал, что мне показалось. Но, чем дальше, тем больше думаю о ней. Вспоминаю, как впервые увидел ее, как целый вечер с увлечением слушал ее. Представляешь: оказывается женщину можно слушать целый вечер… Я потом всю ночь не мог заснуть. А теперь каждое утро начинается с мысли о ней. И мне постоянно хочется видеть ее снова и снова, говорить с ней, говорить…
Старик Пилеменос посмотрел в окно:
– Как я рад за тебя, сынок. Это прекрасно. Я по себе знаю, как это важно, чтобы было с кем поговорить. И ты прав: такие девушки не часто валяются под ногами. Но кто она – эта принцесса?
Услышав последнее, Константин аж подскочил на мягком месте:
– Именно принцесса… Она такая вся сказочная. Катя Андреева… Официантка… Была… Теперь героиня моей передачи…
Пилеменос старший снова глянул за окно. На этот раз более заинтересованно. Мимо пролетала ворона, уносящая что-то в своем хищном клюве. Старик оценил ее особенно благородный окрас:
– Как ты демократичен. Весь в свою матушку… Ты подобрал эту официантку на остановке общественного транспорта или прямо в какой-нибудь харчевне?
Константин подскочил еще раз:
– На дипломатическом приеме, папа. Ты бы видел, как на нее глядели все: Большой Олень, Мойша Каплан и даже Отец Прокопий…
Хозяин кабинета взял ворону в воображаемый оптический прицел:
– Да, мне уже звонил кое-кто, не в силах сдержать восторг от появления на нашем небосклоне этой новой мегазвезды…
Услышав такое, Константин расслабленно откинулся:
– Да, она действительно звезда. Я не видел лучшей героини в своей передаче. Как она держалась. После съемок все ассистенты, осветители, операторы на коленях просили меня познакомить с ней поближе…
Старик Пилеменос нажал воображаемый спуск и чуть дернулся от отдачи правым плечом:
– Надеюсь, по причине моих преклонных лет ты позволишь мне не опускаться на колени и познакомишь нас без очереди? Как-никак, я твой отец…
– О, конечно, – вздрогнул сын, – Я думаю, тебе доставит огромное удовольствие отбеседовать с ней. От нее веет такой духовностью, таким интеллектом. Я бы говорил с ней и говорил…
Пилеменос старший прикинул на глаз траекторию и характер падения черной дохлой вороны:
– Это прекрасно, что после свадьбы у тебя будет с кем поговорить и кроме жены…
– Свадьбы? – переспросил Константин.
Его отец пнул упавшую к ногам птицу:
– Коротка память у нынешней молодежи. О всем приходится заботиться старикам, все в голове держать. Сын мой, до намеченной даты осталось уже всего-навсего пара месяцев. Девяносто одни сутки…
– Девяносто одни сутки?… – стал остывать и приходить в себя Константин.
Старик Пилеменос снова прицелился:
– Напоминаю: ты женишься на Чиките Каплан. А она, соответственно, выходит за тебя замуж. Ты, вроде бы, сам делал ей предложение. Никто тебя ни за что не тянул…
