— Что ты делаешь с моими вещами? — Она поворачивается ко мне. — И как получил доступ к моей квартире?
— Ты переезжаешь ко мне.
— И почему это не обсуждалось со мной? — Она бросает взгляд в мою сторону, положив руки на бедра.
— Обсуждалось. Разве ты не прочитала контракт, подписанный на выходных?
— Конечно, прочитала.
— А то, что написано мелким шрифтом? — спрашиваю я.
Мари поникает, глядя вдаль за мое плечо.
— Уверена, я бы заметила предложение о сожительстве, — говорит она, покусывая внутреннюю часть губы. Мари выдыхает, и, наблюдая за происходящим, я понимаю, что ее разочарование, похоже, направлено на саму себя.
— В любом случае, ты уже подписала контракт. Обратного пути нет. Ты будешь жить со мной — в гостевой комнате, конечно, — говорю я. — Важно, чтобы мы узнали привычки друг друга — наши особенности, так сказать. Нам нужно иметь своего рода некое подобие настоящих отношений. Это не сымитируешь. Теперь иди наверх и собери свои личные вещи. Все остальное будет лежать в хранилище. Я подожду здесь, в машине.
Мари выдыхает, ничего не сказав в ответ, а затем поворачивается на каблуках и проскакивает между двумя грузчиками, несущими огромные коробки ее до-Резерфордской жизни.
Улыбаясь, я возвращаюсь обратно в машину.
Я знал, что сделал хороший выбор.
Глава 5
Мари
— Если тебе что-нибудь понадобится, набери на телефоне семь. Марта поможет тебе. Я буду в своем кабинете. Как только обустроишься, можешь присоединиться ко мне.
Хадсон уходит, закрывая за собой дверь в мою комнату, и я погружаюсь в нереальность происходящего. В одно мгновение я увольняюсь с работы, в другое — меня вырывают из моего мира, преображают, как героиню из фильма «Красотка», и поселяют в роскошную спальню, которая в два раза больше моей квартирки.
Кружа по комнате, я прохожу мимо окна. Из него открывается вид на город, и кажется, будто ты находишься на вершине мира. Сейчас идет дождь. Мелкие капли стекают по кристально чистому стеклу. Две прикроватные тумбочки стоят по бокам огромной кровати, достойной оказаться в журнале «Метрополитэн Хоум», и я разбегаюсь и приземляюсь прямо посередине. (Примеч. Metropolitan Home — журнал по дизайну интерьера, который фокусируется на высококлассном современном дизайне и интерьерах). Постельное белье из мягкого кашемира и немного пахнет лавандовым кондиционером для белья.
Стук в дверь вырывает меня из этого волшебного момента, и я встаю с кровати.
— Да, входите, — выкрикиваю я.
Дверь распахивается, и я вижу водителя Хадсона, который держит мои сумки из магазина «Генри Бендель» в руках.
— Ваши вещи, мисс Коллинз, — говорит он.
Я отхожу в сторону, пропуская его. На мгновение я забыла о сегодняшнем походе по магазинам. Я никогда не была материалистом, да и не хочу им быть, но ничто не сравнится с личным стилистом, предлагающим вещи, сшитые по моей фигуре и цвет которых подходит к цвету моих волос и кожи. Если бы не Элл, я бы никогда не узнала, что фуксия — это мой цвет. И если бы не Мануэль из салона «Феккай», я бы никогда не подумала, что, укоротив на пару сантиметров длину волос, изменится мой взгляд на жизнь.
В этот ничем непримечательный понедельник скромная девушка из Среднего Запада стала королевой, и я не забуду этот день до конца жизни.
— Спасибо, Рокко, — говорю я, когда он возвращается с другой охапкой сумок, складывая их рядом с комодом.
Через несколько минут десятки бумажных пакетов оккупируют деревянный пол, и я тихонько напеваю себе под нос, когда раскладываю свои вещи в гардеробной и расставляю около дюжины обувных коробок на деревянные полки.
Закончив с этим, прохожу мимо комода и ловлю свое отражение в зеркале. Поначалу не сразу понимаю, что девушка, которая смотрит на меня... это я. Останавливаюсь, бросая на себя любопытный взгляд. Когда накручиваю локоны волос и заправляю их за ухо, мой взгляд падает на стертую красную помаду на губах. День подходит к концу и, когда я сниму с себя эту юбку-карандаш от «Диор», блузку от «Шанель» и смою остатки макияжа с лица, я снова превращусь в Золушку.
Но всё в порядке.
Не хочу, чтобы этот опыт меня изменил.
Я люблю себя, в отличие от большинства знакомых женщин моего возраста. Кроме того, когда вернусь в Небраску, чтобы родить ребенка, всем будет плевать на то, что одежда с какими-то ярлыками заполняет мой шкаф, или что у моих туфель красная подошва.
Повернувшись к выходу, я выключаю свет и иду прямо по коридору в кабинет Хадсона.
Он прав. Мы должны проводить время вместе и узнавать маленькие вредные привычки друг друга. Одно неверно сказанное слово, и его план может зайти в тупик, и тогда всё будет напрасно.
Прохожу мимо портретной галереи, которую никогда прежде не замечала. Раньше я прогуливалась по этим коридорам десятки раз, когда завозила вещи Хадсона после химчистки или получала посылки, когда Марта бегала по своим поручениям. Но никогда не представляла, что буду жить здесь. Лица, смотрящие на меня с фотографий, это, должно быть, его семья. Скоро они будут и моей семьей тоже — по крайней мере, на бумаге.
Странно.
Всё чувствуется совершенно по-новому, будто я впервые вижу это место: вид на город из окон его гостиной, глянцевую мраморную кухню, камин от пола до потолка, сделанную на заказ люстру в фойе. Каждый квадратный метр этой квартиры был сделан с определенными целями и намерениями, что неудивительно, учитывая внимательность Хадсона к деталям.
Добравшись до кабинета, я задерживаюсь в дверях и наблюдаю за тем, как он работает. Он не замечает меня. Слишком увлечен работой над эскизом — время от времени помещает карандаш между полных губ и проводит руками по волосам.
Я никогда не тратила время на то, чтобы наблюдать за его работой — по крайней мере, не так.
Он действительно сексуальный, когда уходит в себя, очень серьезный и немного задумчивый.
— Разве еще не придумали программу, которая делала бы это за тебя? — прерываю я его работу игривым вопросом.
Он бросает карандаш, которым рисовал, на стол.
— Мой компьютер в офисе. Кроме того, даже лучшая программа САПР не сможет заменить старый добрый ручной эскиз. (Примеч. САПР — система автоматизированного проектирования).
Хадсон поднимается, повернув свой рисунок ко мне. На нем изображено что-то наподобие дома, который бы идеально подошел для отдыха на пляже.
— Для чего это? — спрашиваю я. Раньше видела только, как он работал над коммерческими проектами.
— Кузен поручил мне спроектировать поместье в кейп-код стиле (Примеч. Кейп-код — традиционный тип североамериканского сельского (загородного) дома 17-20 веков. Характеризуется в первую очередь симметричностью фасада, деревянной наружной отделкой или деревянным каркасом, мансардными выступающими окнами), — объясняет он. — Что думаешь?
Приблизившись, я беру рисунок из его рук и тщательно изучаю.
— Не знаю, как это правильно называется, но мне нравятся линии крыши. И обшивка дома сайдинговой панелью в виде соломы. Это же так называется, верно? Нравится, что веранда окружает весь дом, поэтому всегда можно найти тенек, чтобы отдохнуть, независимо от того, где расположено солнце. Двойная входная дверь — отличная идея, и эти маленькие окна над гаражом. Дом уютный, но в то же время привлекает взгляды. Если я буду проезжать мимо него, уверена, что немного сброшу скорость и поглазею на него.
— Отлично. — Он забирает рисунок обратно. — Именно этого я и добивался.
Отложив рисунок в сторону, он снимает пиджак со спинки офисного кресла и накидывает на плечи.
— Куда ты? — спрашиваю я.
— На улицу. — Он приподнимает брови, поправляет рукава и выпрямляется во весь рост.
— Кажется, ты говорил, что нам нужно проводить время вместе?
— Я просто выпью пару бокалов, Мари. Я делаю это каждый вечер понедельника. В баре «Кипарис» на Хьюстон-стрит для меня зарезервирован столик.
