Несколько вдохов и выдохов чтобы успокоиться, возрождая в воображении воспоминание о том, как Антон впервые брал на руки сына, чтобы перестать думать о нём плохое. Я не хотела верить и не верила, но вновь продолжила читать. Статьи, подходящие по срокам, пугали, за ерунду на восемнадцать лет не сажают. Насилие, убийства точно нет, но подделка лекарств, наркотики… Аптечный бизнес Антона наводил на такие мысли, но я не верила, что он на такое способен. Только не Антон, хотя на самом деле он Роман… Так сказала Алина, только вот верить ей причин у меня не было. Не за её же серые глаза?! Нет.
Прочитав всё что можно и нельзя, я могла бы вернуться к сыну, но меня страшно скрутило на каменном полу ванной комнаты. Организм не выдержал всего того, что на него свалилось разом. Снова физическая боль под рёбрами и в грудной клетке, а ещё моральная в мозгах, всюду, в каждой клеточке, и я пыталась замереть, чтобы унять боль хоть где-то, но меня так трясло, что зубы стучали. Замереть не получалось, а физическая боль уже не перекрывала всё остальное. Сквозь этот вакуум со страхом, я слышала, как за дверью плакал Ваня. Он проснулся один в незнакомом ему месте и плакал, а я не могла даже глаза открыть не то, что встать и подойти к сыну. Это убивало пока успокаивающая темнота не накрыла вновь. В ней было так уютно и хорошо, что хотелось остаться там навсегда.
Очнулась резко в полной темноте. Подняла голову от подушки и тут же с хрипом вернула её на место. Ломота в затылке была по силе сравнимой с ломкой во время гриппа. Но в памяти отложился плач Вани, и я снова попыталась подняться. Я нужна ему, а он необходим мне, чтобы выбраться из этого кошмара.
Внезапно чьи-то руки уложили меня обратно.
— Ваня! Он плакал я должна идти к нему! — со слезами выкрикнула, чувствуя боль в горле и в глазах от совсем тусклого света ночника, который и не сразу распознала, приняв за темноту.
— С Ваней Аля, у него всё хорошо. А ты спи. Ты должна поспать. — это был Евгений и его мягкий голос окутывал знакомой мне заботой.
Очередное напоминание об Антоне и понимание, что он не мог сделать кому-то плохо, это какая-то ошибка. Желание получить хоть каплю знакомого тепла. Да обмануться, но мне это было жизненно необходимо, казалось, после этого хоть чуть-чуть отпустит.
— Ляг со мной. — произнесла практически одними губами, голос совсем сел и даже шёпотом это назвать было нельзя, но он услышал.
— Нет. — без запинки даже в долю секунды, лицо ровное.
Чёткое.
Казалось, смертельное для меня нет.
— Пожалуйста. — хрипло со скрежетом в голосе попросила во второй раз, напрягая связки.
— Нет Агата. Ты должна спать. — стоял он на своём, а сам даже не шевельнулся.
Так и сидел, подавшись чуть вперёд с опорой руки на колено.
— Ляг со мной, обними и я быстро засну. — каждое слово давалось с болью, я просила, хотела согреться, забыть, хоть на несколько десятков минут потерять это ощущение пробирающего до костей холода, думать, представлять хоть минутку что рядом Антон.
— Нет. — всё так же мягко и без запинки, без времени, чтобы принять иное от принятого решения.
После этого он поднялся с места и вышел, погасив свет ночника.
На осознание отказа понадобилось много времени. Он уже давно вышел, а я ждала его словно Антона с работы. Как раньше было. Он поздно вернётся, ляжет за спиной, накроет тяжёлой рукой в объятие, и я сладко усну. Но ничего кроме холода в темноте, разве что по щекам потекли обжигающие слёзы. Я лежала на кровати под одеялом, но не ощущала этого, находясь всё ещё там, на ледяном полу ванной комнаты.
Потерявшись во времени, я не понимала сколько минут и часов провела в этом аду и не выдержав поднялась вместе с одеялом. Не знала, куда идти в темноте, но хотела найти Ваню, и этот путь дался мне с огромным трудом. Света не было, вообще, нигде, а окна если и были, то их закрывали плотные римские шторы, не пропускающие никаких лучей. Я не разбирала ничего, три метра от двери до двери прошла по стенке на ощупь. Стоило лишь приоткрыть дверь полоса тусклого света мягко пересекла темноту надвое. Ночник в комнате горел всю ночь, и, конечно, именно тут спал Иван. Единственный источник света на весь дом. Единственный источник для моего желания жить и верить в Антона.
Ваня крепко и безмятежно спал в обнимку со скомканным одеялом. Такой тёплый, родной, любимый мальчик, а я сомневалась, стоит ли мне ложиться рядом с ним. Стояла, сгорбившись под весом накинутого на плечи, такого тяжёлого для меня сейчас одеяла и не решалась просто лечь рядом. Мне хотелось согреться, но я была не уверенна, что имею на это право.
Не имею.
Но сил на обратный путь не было, и я буквально доползла до дивана. С него я видела сына, тут горел свет и не без страхов, конечно, но я смогла заснуть, а утром меня ожидало очередное испытание.
Евгений, встретив нас с Ваней в столовой, куда я явилась лишь одной силой воли и желанием жить, сразу заявил;
— Мне не нравится твоё состояние Агата, ты должна лечь в клинику. — он посмотрел на меня так добродушно, что я села на стул с Ваней на руках в полном ощущении триллера.
Ну вот и доверилась. Меня в психушку, а с Ваней неизвестно что.
— И вам доброе утро. — сипло выдавила, словно голос прокурила.
— Угу. — буркнула Аля, жуя булку, — Ты бы ещё её с санитарами встретил. — упрекнула отца, но всё это мне сейчас напоминало лишь игру.
Они кошки, а я мышка. Сама пришла в их лапы.
— Папа. — тихонько, как-то неуверенно произнёс Ваня, и я понимала почему.
Это утро и поведение Евгения было далеко от наших семейных завтраков с Антоном. Он бы уже десять раз подкинул сына к потолку и покатал на шее, следя за молочной кашей. Такое утро было для нас редким, чаще Антон уезжал по рабочим делам до того, как мы просыпались. Но если он был с нами, всё внимание было сыну и мне чуть-чуть доставалось.
Евгений же никак не отреагировал на Ваню, он медленно отпил что-то из чашки и посмотрел на меня спокойно. Каждое движение плавное, ворующее секунды для раздумий. Видно было по нему, что он готовится к фразе, словно репетирует сейчас в уме её. Эта подготовка, эти паузы очень волновали меня и уже ни схожестью с поведением Антона, а тем, что за эти секунды можно удачно выкрутиться. Подобрать такие слова, которые успокоят и заставят меня поверить в его миролюбивые намерения.
И действительно, дальше он сказал то, что должно́ было бы меня успокоить.
— Хм. Можно не ложиться в клинику. Но обследование стоит пройти, ведь я нашёл тебя на полу ванной. Ваня плакал, а ты была без сознания, и после этого проспала долгое время. У тебя истощение. Ты ничего не ешь. — он обратился тут же к дочери, — Аля ты видела, чтобы она ела? — естественно, Алина отрицательно качнула головой и Евгений вновь вернул взгляд на меня. — Вот и я этого не видел. Со сном как я понимаю тоже проблемы. Поверь Агата, мы не собираемся заталкивать тебя в психушку, но если ты будешь так относиться к своему здоровью, я не смогу тебя защитить, а итогом всё равно окажется больница. Ты сейчас сама себе как враг. Приди в себя Агата и поешь. Приятного аппетита. — отчитав меня как девочку школьницу, Евгений встал из-за стола и вышел из столовой, пройдя мимо нас, чтобы потрепать Ваню по волосам.
За Евгением из столовой вышел ещё и Илюша, которого я до этого момента не заметила. В светлой одежде при его блондинистой голове, он слился с интерьером, как хамелеон. Жуть.
Пока я хлопала ресницами, переваривая слова Евгения и забирала у Вани столовый нож, Алина прожевала булку и тоже постаралась успокоить. К слову, у неё это получалось лучше, чем у Евгения. Несмотря на вчерашний разговор и всю её ненависть к Антону, я ей доверяла. Это, возможно, парадоксально, но открытому и молниеносному цинизму Алины верилось куда проще, чем выверенным словам Евгения.
— Не обращай внимания. Как насчёт съездить после завтрака по магазинам? Шопинг лучшее лекарство, а Ванюше нужна детская кроватка и коляска. — непринуждённо защебетала она, выскабливая ложкой мёд из пиалы.
