Работая дворником я открыла для себя неверояное обстоятельство. Оказывается если ты кидаешь снег или шуршишь метлой, то словно по мановению волшебной палочки становишься человеком-невидимкой. На тебя не обращают внимания, тебя не видят в упор. Могут выяснять отношения, целоваться и даже справлять малую нужду за домом, словно ты невидимый, прозрачный мираж. Я не сильно расстраивалась такому положению дел. Действительно день за днем погружаясь в невидимую паутину повседневности, превращаясь в самый настоящий фантом.
Его я увидела утром возле мусорных баков. Он стоял среди мешков со строительным мусором, такой нелепо-маленький в своей непомерно огромной, деревянной кадке для цветов. Зеленые, лакированные листья печально повисли, довольно толстый ствол и ветки были искорежены и перекручены словно страдающие артритом пальцы. От этого фикуса исходила такая же безнадежность и тоска, как наверное и от меня. Скорее всего новые хозяева делали в купленной ими квартире ремонт, а нелепое растение в огромной, самодельной кадке было безжалостно выброшенно на помойку и приговоренно к смерти. Я подошла поближе пытаясь сообразить, как мне допереть это доисторическое чудо к себе в квартиру. Пришлось сбегать за небольшой тачкой, на которой еще тетя Зоя возила картошку с рынка. С огромным трудом удалось погрузить тяжеленную кадушку на дребезжащую, старую железяку. Я упрямо пыхтела и останавливалась передохнуть на каждой ступеньке, когда тащила фикус к себе в квартиру, благодарила небеса за то, что жила на втором этаже. Наконец-то мой новый, зеленый друг был размещен возле теплой батареии. Я полила теплой водой твердую словно асфальт землю и пообещав ему скоро вернуться, побежала в ближайший магазин за новым, леким горшком для цветов и за специальной смесью земли для фикусов. Во мне проснулась привычка заботиться о ком-то, пусть даже это был скрюченный фикус-недоросток.
Вернулась быстро. Меня уже полностью захватила идея пересадки фикуса в новый, белый горшок.
Постелила старые газеты, осторожно перевернула кадку и придерживая ствол выдернула растение из уже размокшей земли.
— Вот, так потерпи немного, сейчас у тебя будет новоселье, — приговаривала я, стряхивая землю с корней и удивляясь тому, что у взрослого и по всей видимости старого фикуса такие маленькие корни. Повернулась и с недоумением рассмотрела его прежний дом. Окрашенные в грязно-серый цвет дощечки были плотно подогнаны друг к другу. Кадушка была наверное сантиметров восемьдесят в высоту и весьма объемна в диаметре. Смутные еще не совсем оформившиеся подозрения мелькали в моей голове, а руки уже уверенно ощупывали нутро грязно-серого монстра.
Азарт неизведанного охватил меня, когда я наткнулась на что-то очень большое, закутанное целлофаном. Пришлось немного повозиться и с большим трудом извлечь плотно сидящий предмет. Это был массивный, пластмассовый контейнер. Немного повозилась с замками и опрокинула его на пол в нетерпении постукивая по гладким бокам. Нехотя, словно сонные из него посыпались пачки денег, приятного, зеленого цвета. Я стала их выгребать руками, а они все сыпались и сыпались, устилая собой и старые газеты и потертый ковер плотным слоем. Когда мне показалось, что уже в контейнере ничего нет, я решила проверить, подняла ставший легким ящик, немного потрясла. Завершающим аккордом на эту фантастическую кучу денег, выпало еще несколько предметов. Три прозрачные упаковки с красными застежками мерцали и переливались своим содержимым. В них словно были положенны осколки льда. В первом пакетике их было очень много, он доверху был набит, его бока сыто топорщились, но сияющие льдинки были мелкими. Второй пакетик был заполнен наполовину, льдышки там были значительно крупнее. В третем периливались, дробились на солнце и отбрасывали сотни искр десяток крупных, прозрачных камней. Я взяла пакетик мелких "льдышек" и посмотрела их на солнце.
— Да-а-а, похоже это совсем не стразы Сваровски, — задумчиво протянула я.
Осторожно с опаской положила пакетик на место. Подняла прозрачный файл с такими знакомыми мне книжечками. Их было три. Три паспорта граждан России. Два из них были выписаны на мужские имена. А вот третий… Почти моя ровестница, и полнейшая тезка по имени Маргарита, смотрела на меня с фото. Черная копна кудрявых волос, высокие скулы, немного восточный разрез глаз.
Подошла к зеркалу и окинула себя задумчивым взглядом. Волосы можно покрасить и завить. Сразу вспомнила задорные кудряшки тети Любы, которые она периодически освежала в парикмахерской. Разрез глаз пока можно подправить при помощи макияжа. Я почему то совсем не волновалась, никакого серцебиения и мокрых ладоней. Словно каждый день находила клады в старых кадках.
Еще раз внимательно вгляделась в фото Лебедевой Маргариты Павловны. С сомнением покачала головой и отбросила плоскую книжицу от себя словно ядовитую гадюку. Нет, нет! Так не бывает! Вот сейчас мне стало не по себе. Нервно принялась ходить по комнате сюда и обратно. От окна в гостиной до дверей в прихожей. Ходьба привела мои мысли в порядок. А почему бы и нет? У меня появилась возможность начать абсолютно новую жизнь… С новым именем и с новыми возможностями… Даже внешность теперь изменить для меня совсем не проблема! Присела на скрипнувший диван и уставилась на неверояную картину напротив. Я теперь ясно могла представить, что чувствовал Эдмон Дантес, когда нашел свои сокровища. Конечно из меня граф Монте Кристо наверное не выйдет, да и мстить мне особо некому. Я не завела себе такого количества врагов как он. Но все же парочка и у меня имеется. Соблазн поглядеть на них со стороны поднимался у меня в душе. Наверное я все же поддамся ему и будь, что будет!
Глава седьмая. Надоело!
Темно-красная книжица притягивала меня к себе словно магнит. Просыпаясь утром, я первым делом здоровалась с фикусом Васей. Он прекрасно себя чувствовал в новом, белом горшке, повеселел и поднял листья. Затем с Маргаритой Павловной Лебедевой. Рассматривала ее фотографию изучив наверное все тона и полутона на ее лице, все трещинки и заломы на книжечке. Я даже брала паспорт с собой на работу, что бы достав из внутреннего кармана куртки продолжать пристально рассматривать ставшую уже почти родной внешность молодой женщины.
Деньги аккуратно сложила в старую, большую сумку и поставила в кладовку. Пакетики с блестящими камешками положила в хрустальную вазу в серванте. Только теперь озадачилась тем, что двери в квартире были старые и хлипкие. Вот ведь, раньше на это внимания не обращала, а стоило обзавестись ценностями, сразу беспокоиться начала. Но менять дверь не стала, рассудив, что так больше привлеку внимание.
Весна уверенно шагала, преображая город. Я словно проснулась от зимней спячки и мне хотелось перемен. Тем более, что эти перемены не спрашивая, сами ворвались в мою жизнь, а вернее вкатились на старенькой, дребезжащей тачке. Надоело быть невидимкой-фантомом. Это я поняла когда в третий раз за день подметала шелуху от семечек возле лавочки. Эту лавочку очень любила местная молодежь. Все эти парни и девушки наверное были ровесниками моей Юльки, возможно чуть постарше. Я любила наблюдать за этой компанией. Они меня удивляли и поражали одновременно. Вот например, симпатичная девочка с короткой стрижкой и косой челкой, еще вчера хихикая сидела на коленях у долговязого, чернявого паренька, а сегодня нежно целуется с блондинистым крепышом. А ее златовласая подружка смеется над шутками чернявого и преданно заглядывает ему в глаза. Неужели и моя дочь, ведет себя подобным образом? Что я о ней знала, кроме того, что она сыта и одета? Что я знала о своем муже? Не о том молодом, влюбленном в меня Сережке, а о взрослом, состоявшемся мужчине — Морозове Сергее Леонидовиче? Ничего… Мне было почему-то очень важно что бы в доме чистота была, в холодильнике пять переменных блюд к обеду. Рубашки белоснежные в последнее время муж полюбил, а я знай их отбеливала, наглаживала и вешала в шкаф длинным рядом. Только сейчас оглядываясь на последние годы своей семейной жизни начала понимать, что постепенно, незаметно превратилась в удобную служанку-повара для дочери и для мужа… Задумавшись стояла оперевшись на свою метлу. Улыбнулась нежиданной мысли о том, что жалко я не ведьма и моя метла не летает, сейчас бы взмыть в небо и рвануть посмотреть как там без меня мое семейство поживает. На землю меня вернул ломающийся, молодой басок.
