Вот она двумя руками с прихваткой берет чайник, осторожно наливает кипятка в две пузатые кружки, и так же медленно ставит чайник на плиту. Садится рядом, пододвигая ко мне нехитрые угощения, и виновато опускает взгляд.
- Прости, мне совершенно нечем тебя угостить. Ты, наверно, с работы и голодный, но я не думала… Я звонила Яне за номером мастера, и уж никак не ожидала, что она попросит приехать тебя. Прости за беспокойство, мне правда неловко…
- Бель, хватит.
Она кивает, послушно поджимает губы, и я наконец всласть разглядываю ее лицо. Похудела – факт. Резче обозначились скулы, и нет тех очаровательных щечек, которые я любил гладить и пощипывать в минуты нежности. Она не стала выглядеть старше, но в чем-то сильно повзрослела – может, в складке между бровками, что обозначилась едва-едва, или вот в этих опущенных ресницах?
Раньше она смотрела открыто и прямо, иногда по-детски мило, иногда по-блядски пошло. Но никогда вот так – пряча взгляд в колени.
- Так что там было со стиралкой? – прерывает затянувшуюся тишину Бель, и я думаю, с каких это пор нам неуютно молчать вместе.
Ах да, с тех самых, где мы расстались, и в практически в разных Вселенных.
- Ерунда, уже исправил. Но ты все равно не подходи к ней, а лучше найми человека, который будет тебе ее включать. Так намного надежнее.
Она хихикает, выстреливая в меня взглядом, и я делаю большой глоток чая. Осознаю, что это просто кипяток, когда Бель подскакивает.
- Ой, я ведь пакетики положить забыла…
Ржу, потому что вот в этом дурдоме чувствую себя как нельзя привычно. А еще, кажется, я бы выпил простую воду, если бы Бель также сидела рядом, и тихонько улыбалась на мои слова…
- Обычно у нас за это отвечала Яна, - невесть зачем продолжает говорить Бель.
Она красит пакетиком воду, затем опускает его себе, и снова садится рядом. Нервно теребит низ майки, и, кажется, не знает куда деть руки.
- Она готовила, включала машинку и пылесос. И вообще делала много… У нее как-то ловко получается…
Да, согласен. Вести хозяйство Яна умеет, с этим не поспоришь.
- А я все больше помыть что-то, да разукрасить. Ну, ты сам знаешь…
Почему она говорит так, будто ей стыдно за это? Я хоть раз упрекнул ее в чем-то?
- Ну, спасибо большое, что зашел.
Она поднимает взгляд, а там – море. Нерешительность, пауза, сожаление, раскаяние, куча странной горечи пополам с виной.
А еще то самое, из-за чего я тянусь к конфетам, хоть и не люблю сладкое.
Ее молчаливое нежелание оставаться одной.
Наверно, я долбаеб, потому что дико хочу есть, спать, и трахаться, и все это ждет меня в сорока минутах езды. Но никуда не еду, а разворачиваю яркую обертку, и сую сладость в рот.
- Как ты живешь, Бельчонок? Расскажи.
Глава 7
Влад
Она растерянно моргает, будто я спросил нечто запретное. Тянется рукой, стягивает резинку, и трясет головой, позволяя белым прядкам рассыпаться вокруг лица.
Вот нахрена, спрашивается, подстриглась? Я обожал ее длинные, густые для блондинки, пряди.
- Я думаю, тебе пора, - все же решается возразить Бель, - там Яна, наверно, ждет…
Не наверно, а точно, и бы оба знаем это. Но она сама подтолкнула меня сюда приехать, и сейчас мы не делаем ничего противозаконного. Просто мне реально дохрена интересно, как Бельчонок живет тут.
Когда-то она кричала, что никогда не сможет жить в этой «сраной Москве».
А сейчас вот ничего, приехала… Неспроста, ведь так?
- Ничего, полчаса погоды не сделают. Давай, я слушаю.
Неудобно устраиваюсь на табурете без спинки, и выжидательно смотрю на девушку. Она кивает будто своим мыслям, и делает небольшой глоток чая.
Правильно, Бельчонок, хрен ты меня выгонишь. Поэтому хватит искать отмазки, давай просто поговорим.
Как два взрослых, адекватных человека, что когда-то были центром всего друг для друга.
- Я тут примерно два года. Родители с дедушкой помогли купить квартиру, а затем я начала брать заказы, чтобы самостоятельно сделать ремонт. Получалось неплохо, я даже смогла переделать балкон под студию…
- Почему заказы, Бель? Ты сама говорила, что это не твой путь.
Я морщу лоб, вспоминая наш разговор о зарабатывании на картинах. В этом вопросе три года назад Бель была неприступна – только вдохновение, и «настоящее» искусство. Даже приводила в пример какую-то книгу, где-де художник потерял талант, лепя под копирку все, что не попросят другие.*
А сейчас спокойно говорит о набранной клиентуре, будто это – в порядке вещей.
- Я ошибалась, Влад. – Она гладит бока кружки, и я наблюдаю за тонкими пальцами с аккуратно подстриженными ногтями, - раньше мне казалось, будто зарабатывая деньги картинами, просаживаю и упускаю нечто важное. Теперь я знаю, что можно так тренироваться, и повышать свои навыки. Ведь не обязательно брать все, что просят клиенты…
Она пожимает плечом, и теперь смотрит на меня, наконец, прямо.
Но все равно, совсем не так, как раньше. Серьезно, с вопросом. Мол, осуждай, если хочешь.
А мне не за что ее осуждать, наоборот, хочется сказать, как горжусь ее выбором…
Звонок в дверь прерывает нашу безмолвную гляделку, и я кидаю взгляд на часы. Почти десять, кто ходит к художнице в такое время.
- Ждешь кого-то?
- Нет.
Она вскакивает, вперед меня выпрыгивая в прихожую, и прилипая к глазку. Издает недовольный звук, но уже гремит замком.
- Ты не мог бы подождать на кухне? – шепотом просит, но я уже вырастаю безмолвной статуей за ее спиной.
Черта с два я отсижусь, принцесса. Уж очень интересно, кого ты там прячешь.
Когда дверь открывается, в прихожую уверенно ступает мужчина в Сером Пальто. Такой весь из себя… Петербургский сноб. В модных очках, со здоровой кожей, и полуулыбкой, что заставляет мои кулаки сжаться.
Я хуй знает, как оценивать мужскую красоту, но девчонкам такие нравятся.
А Бель?
- Егор, ты что здесь делаешь? – удивленно спрашивает принцесса, и мой невесть откуда возникший зверь в груди одобрительно кивает ее словам.
- Как что? Ты сказала, у тебя авария, приехал на помощь, - взгляд на меня, и идеально выгнутая бровь, - хотя, я смотрю, мастер уже справился.
Он делает шаг вперед, игнорируя стоящую на его пути Бель, и протягивает мне руку для приветствия.
- Добрый вечер, Егор, молодой человек Бель. Спасибо за помощь, сколько мы вам должны?
Он бессмертный, что ли?
Есть у меня грешок, за который Бельчонок не раз меня отсчитывала, но избавляться от него я не собирался. В моменты, когда мне кажется, что на территорию моей женщины заходят слишком далеко, я становлюсь диким и не всегда себя контролирую.
Пару раз коллегам Бель прилетало по морде за руки на ее заднице во время танца. И я прекрасно помню, что в те моменты принцесса ругалась, но глаза ее светились такой… Любовью.
Как-то она призналась, что в глубине души ей нравится это ощущение безопасности. И с тех пор я без зазрения совести отодвигал от нее всякого, кто посмел подойти слишком близко.
Сейчас же Бель не была «моей территорией», но этот ее Егор сделал аж целых две вещи, чтобы меня завести.
Во-первых, самоуверенно решил за меня, на каких правах я здесь.
А во-вторых, нагло прошел мимо посеревшей девушки, будто ее здесь и нет. И я видел, как ей это неприятно…
Улыбаюсь «той самой дикой» улыбкой, и жму до боли его ладонь в ответ.
- Значит так, Очкозадый, - цежу сквозь зубы, не переставая улыбаться, - нахуй вали отсюда. Хозяйка ясно дала понять, что видеть тебя сегодня не рассчитывала. А вот меня позвала сама. Так что засунь свои деньги себе туда, откуда растут ноги, и ебашь этими ногами куда-нибудь в сторону остановки. Я понятно прошу?
Очкарик хлопает глазами, и зачем-то оглядывается на Бель.
- Что происходит?! – спрашивает у нее, будто это она говорит с ним «о вечном».
