Морозов кивнул и вдруг резко встал. Он сжал кулаки и тихо прошептал:
— Катя, какая у мамы была девичья фамилия? Берестенко?
Катя медленно подняла на него глаза и внезапно затрясла головой, кривя губы. Потом поднесла руку к шее и прошептала:
— Да, Берестенко. Лида Берестенко.
После её слов Морозов резко отодвинул стул и широкими шагами вышел из комнаты. Сидящие за столом переглянулись, а Татьяна Дмитриевна закрыла лицо ладонями и тихо прошептала:
— Господи, он же её столько искал! А она тут, рядом была, какой кошмар. У меня даже мысли не возникло, что ваша мама это и есть его Лидочка. Господи, что делать-то?
Она вскочила и быстро вышла из комнаты вслед за Морозовым. Катя прикрыла глаза и шумно выдохнула. Сергей притянул жену к себе и крепко обнял, стараясь забрать у любимой хоть немного боли. Даша посмотрела на мужа и тихо спросила:
— Что делать будем?
Но Виктор не успел ответить, это сделала Катя, прикрыв глаза и прижавшись к мужу:
– Его необходимо вернуть, в таком состоянии его нельзя оставлять одного. В наших пока ещё гипотетических родственных связях разберёмся после.
Даша ахнула и прижала пальцы к губам:
— Ты думаешь… Катя, неужели это твой папа?
— Не знаю, сейчас надо его остановить, ему никуда нельзя сейчас ехать. — Катя благодарно улыбнулась мужу и встала. Она молча прошла вслед за ушедшими Морозовым и Платовой.
Кирилл и Татьяна стояли в холодном коридоре у окна и молчали.
— Прости меня, Кирюша, но я действительно не знала об этом. Ведь тогда она так внезапно исчезла, даже никому ни слова не сказала. Я и думать не могла, что она сюда уехала. А когда мы с Кириллом тут обосновались, ты же знаешь, у него служба, у меня работа и Витя, я никогда не думала… да и не встречались мы с руководством города. Не до того было. С вояками своими только пересекались, а после смерти Кирилла, слава богу, у меня Виктор остался, потом вот Дашенька и внуки.
Морозов обнял оправдывающуюся женщину и тихо проговорил:
— Ну что ты себя винишь, Тань? Ты-то вообще ни в чём не виновата, только вот… Я только сейчас понимаю, почему он мне правды не говорил. А мы ведь виделись, уже после моего приезда сюда в Академию виделись. Он тогда с какой-то блондинкой был на приёме… и ни словом, ни звуком… Мерзавец! Теперь, конечно, поздно, только меня до сегодняшнего дня волнует один вопрос — почему? Почему она уехала? Почему не сообщила?
За их спинами раздались тихие шаги, затем голос Кати:
— Татьяна Дмитриевна, Кирилл Сергеевич, извините, но сейчас ответов на некоторые наши вопросы мы не получим. Надо просто принять эти факты как должное, завтра всё будет казаться более ясным. А сегодня я бы посоветовала вам, Кирилл Сергеевич, остаться с нами. Поверьте мне, лучше провести эту ночь в кругу дорогих тебе людей, чем в одиночестве. Или на больничной койке. Это я вам как врач говорю. А теперь давайте вернёмся в комнату, там теплее, и там мы сможем спокойно поговорить обо всём.
Катя улыбнулась и приоткрыла дверь, приглашая всех в тепло гостиной.
— На больничной койке? — удивлённо прошептал Морозов.
— Да, Катюша тоже попала в автокатастрофу, а её маленький сынок погиб. Ох, Кирюш, сколько им пришлось пережить, этим девочкам, и не сломаться. Ещё и нас, старых, поддерживать.
— Я всё слышу, между прочим, — вдруг произнесла Катя и широко улыбнулась. — А за «старых» можно и схлопотать! Вы у нас ещё очень даже ничего. А уж как готовите, то можно не только гусиную, но и свою печень слопать!
Она переступила с ноги на ногу и вдруг подняла голову и взглянула на Морозова:
— Я не знаю, что случилось в прошлом, но я очень рада, что в моём настоящем эта встреча состоялась, Кирилл Сергеевич. И надеюсь, что будущее не разочарует. А теперь пойдёмте пить чай. А то Даше завтра рано вставать, маленький Кирюха тот ещё бандит.
Часть 6
Три года назад. Майор Александр Морозов
Юрка Тарасов с какой-то тоской посмотрел на серое небо.
— Ты сейчас куда, Сань?
— Домой, конечно. Светлана уже должна быть дома, если с подружками куда не завеялась.
— Не понимаю я ваших «высоких» отношений. — Тарасов пожал плечами и прямо посмотрел другу в глаза. — Ты всё время один, она с подружками. Что вас связывает?
— Честно, Юр, уже мало. Но всё-таки почти три года вместе. Живём как добрые соседи.
— Соседи? — хмыкнул Тарасов. — А если соседские отношения выльются в орущее последствие?
— Это Света оговорила сразу. Детей она не хотела и не хочет, поэтому с этой стороны у нас всё под контролем. Да и мне этого сейчас не нужно. А чего это ты вдруг вздумал обсудить мою семейную жизнь? Если мне память не изменяет, ты вообще не женат, не так ли? Вот женишься, Тарасов, тогда поймёшь и меня, и Светлану.
— Нет, Саша, не пойму. Нам с тобой уже по тридцать, а детей нет. А были бы пацаны, то и жили бы немного по-другому!
— Юр, ты чего? Не факт, что будут пацаны, а потом ты сейчас о чём?
— Не знаю, Сашка, у меня вдруг страх какой-то появился. Уже полжизни прожили, а что сделали? Ведь ничего! Но это не страх перед небом, перед полётами, а страх за будущее. Будто там и нет ничего. И никого.
— Прекрати! Кто грузы на север возил, когда все говорили, что нельзя? Кто заложников из Озёрного перевозил? А мальчишек, которых из окружения вывели, кто в столицу транспортировал? Я-то за штурвалом сидел, да Водопьянов мне в спину иногда координаты бросал, а потом опять назад убегал. А вы в это время с мужиками тех раненых пацанов в салоне укладывали! Сколько их было? Тридцать два? Считай, что у каждого по ребёнку уже родилось, а значит — у тебя уже тридцать два крестника! И брось, Юрка; ты ордена свои когда последний раз видел? Забыл? Так приди домой и посмотри на свою парадку! И отставить мне такие мысли! Понял? А то я отцу расскажу. Ты же Морозова-старшего знаешь, таких люлей может навешать — год помнить будешь.
С этими словами Морозов сильно сжал плечо друга и сел в машину, посидел и послушал мотор, хмыкнул вслед Тарасову и медленно вырулил со стоянки. Домой! Скоро уже три недели, как он не был дома. Светлана наверняка дома, разрядка не помешает.
***
Он открыл дверь, кинул сумку на комод, сел на маленький стульчик, стянул куртку и громко прокричал:
— Жена, ты дома?
В глубине квартиры послышался шорох, испуганный шёпот и какое-то движение. Морозов напрягся, медленно встал и шагнул вперёд. Рывком открыл дверь в спальню и остановился, замерев от увиденной картины. На его постели лежал голый мужик с завязанными глазами, привязанный за руки к стойкам кровати, а сверху на нём уютно устроилась его жена Светлана Морозова. Александр скрестил руки на груди, прислонился плечом к стене и лениво спросил:
— Свет, голова не болит? — Затем резко повернулся и вышел в тёмный коридор. Он слышал, как Светлана соскочила с постели, лихорадочно обувала свои домашние туфельки на высоком каблучке и шуршала шёлковым халатом. Когда она появилась в проёме двери, Морозов уже надевал куртку, морщась от омерзения.
— Александр, постой, ты всё…
— Неправильно понял, — закончил он её фразу, кивнул, поднял сумку и спокойно произнёс: — На развод подам сам, чтобы вас не отрывать от столь увлекательного дельца. Ты, Свет, возвращайся к своему… как его зовут, Светлана?
— Александр, прекрати истерику!
— Истерику? — переспросил Морозов, подбросив ключи в руке. — Светлана, я сейчас спокоен как никогда. А знаешь почему? Потому что наконец-то освободился от тебя. И это так здорово, что ты даже представить этого себе не можешь. И да, ищи себе другую жилплощадь.
С этими словами от открыл замок, помотал головой, улыбаясь во весь рот, и вышел в парадную. Света топнула ногой, запрокинула голову вверх и, обведя глазами прихожую, лихорадочно соображала, что ей сейчас делать. То, что Морозов не простит, она знала наверняка. Надо же было так опростоволоситься! Кто же знал, что он вернётся раньше положенного срока! Ну ладно, сейчас надо закончить с шефом, а с мужем она разберётся потом. Она натянула на лицо свою самую загадочную улыбку и шагнула в спальню со словами:
