Как ни крути, а некоторое время после развода Лузгин чувствовал себя неуютно. В тот период он часто бывал у Голубевых. Гордей, понимая состояние своего босса, приглашал Леву то на обед, то на ужин. Только той домашней обстановки, о которой мечтал Лузгин, в доме Голубевых не было и в помине. Та же наигранность, позерство, ничего искреннего. Это ощущение шло, прежде всего, от жены Гордея. Лариса была женщиной интересной, яркой, не выносившей рутины, требовавшей от Голубева максимального «драйва». Она не замечала, что призрачная суета прочно вошла в их быт, разрушала отношения. Несмотря на то что Лузгин знал Гордея давно, в их отношениях существовало неписаное правило: личная жизнь каждого обсуждается лишь по собственной инициативе. Никаких вопросов, никаких советов. Голубев не жаловался, не пытался излить душу. Поэтому Лева был сторонним наблюдателем супружеских баталий и перемирий в семье партнера. Все-таки прежде всего Гордей был его правой рукой в бизнесе, а потом другом, с которым можно сыграть партию в бильярд, гольф, преферанс. Вот здесь у них разгорались нешуточные дискуссии. Однако и здесь существовали давно установленные границы.
Лузгин принадлежал к тому типу деловых людей, которые абсолютно доверяют только самому себе. Он и Васе пытался объяснить важность этого, когда она обвиняла его в постоянной занятости. Лев был раздосадован тем, что жена не понимает его. Ведь он никогда не скрывал, что работа для него всегда на первом месте. На каком-то этапе она была просто всем, единственным прочным звеном в этой изменчивой жизни. Относиться к ней иначе Лев не умел. Так было долгие годы, и впервые Лева решился изменить ситуацию. В этой связи он хотел, чтобы Голубев летел в Штаты один. Лузгин уже уговорил себя, что формальная встреча за океаном вполне может состояться без его участия. Он должен был уверить себя в этом, он пытался заглушить голос возмущенного, протестующего бизнесмена, своего второго «я».
Вот так и подтвердилась на практике всем известная поговорка: «Ищите женщину». Лузгин не хотел думать о последствиях своего решения. Сейчас для него на первом месте была Василиса с ее загадочной грустью, неожиданными слезами, когда по его вине срывался запланированный поход в театр, на выставку, поездка к родителям. Как же она, такая умная, не может понять очевидного: он не принадлежит самому себе. Он давно уже погряз в бесконечных договорах, сделках, проектах, инвестициях, кредитах. На нем лежит колоссальная ответственность за людей, которые работают под его руководством. Это очень серьезная работа, требующая полной отдачи. Ее нельзя делать плохо.
Да, возможно, возникают ситуации, которые он мог бы не так тщательно контролировать. Это помогло бы выделить немного времени на общение с Васей. Он действительно мало уделяет ей внимания. Здесь даже не в подарках дело (Васю они перестали радовать), не в букетах цветов, а в тех мелочах, которые проходят мимо, в ее одиноких вечерах, попытках занять себя хоть чем-то. Вася обвинила его в том, что ей надоело сидеть в пустом доме. Еще немного, и она скажет, что он недостаточно ее любит. Какая несправедливость. Но все идет к этому. В планы Лузгина никак не входил очередной развод. Ему нужна Вася, такая, какой он увидел ее на той выставке. Такая, какой он представлял ее в своих фантазиях, та женщина, которую он пытается из нее вылепить. Она — податливый материал. Ему не составляет особого труда получить от нее желаемое. Вася всегда готова поддержать его. Это так важно для мужчины — знать, что твоя женщина полностью разделяет твои взгляды. Единственное «но», огромное «но» — работа. Быть может, в словах Васи есть доля правды, когда она говорит, что бизнес заменил ему и семью, и дом, и все-все, ради чего двое людей решают жить вместе. Она говорила это как бы вскользь, но Лев видел, что это ее беспокоит. Глупая манера не договаривать. Молчанки и недосказанность — дорога в никуда.
Все-таки нельзя не признать, что бизнес пожирает их чувства, но Лева точно знал, что не может этого допустить. Он вел себя недостойно, боясь откровенного разговора. Он даже не знал, насколько в этом смысле похож на свою жену. Всегда беря на себя ответственность за принятое решение, он боялся открытости. И в этом видел свою слабость, слабость, о которой никто не должен узнать. Он не может потерять Васю. Она для него значит столько, что порой ему трудно подобрать слова, чтобы выразить это. Интересно, помнит ли Вася его признание в любви? Тогда в нем проснулся поэт, влюбленный мужчина, слова которого шли от сердца. Он и сейчас готов подписаться под каждым произнесенным словом. Что он должен сделать, чтобы ничего не разрушить? Как же трудно разрываться между семьей и работой. Большой бизнес — большая ответственность, непрекращающаяся занятость, нетривиальные ситуации, из которых нужно искать выход. Его жена не может не понимать таких простых вещей.
Однако, даже понимая, что проблему занятости нужно как-то решать, Лузгин не мог перечеркнуть работу последних двух лет. Именно столько понадобилось его фирме, чтобы завязать отношения, вызвать симпатии, завоевать доверие, наметить планы перспективного сотрудничества. Время шло, нужно было сдвинуть груз с мертвой точки. В бизнесе ничего нельзя откладывать на потом, потому что потом можно попросту опоздать и упустить крупную сделку. Два года назад компания Лузгина решила выйти за пределы освоенного рынка, расширить сферу своих интересов. Освоение новых территорий, налаживание новых связей требовало быстроты, слаженности, надежности в каждом звене бизнес-цепочки. Сейчас оставался один из последних этапов, когда нельзя медлить. Нужно просто пройти по проторенной дороге до конца. И почему Голубев не хочет сделать этого сам? Он ведь так любит быть главным. Вот тебе и карты в руки. К тому же повеселился бы в Лас-Вегасе от души так, как он любит.
— Гордей, я устал просить тебя сделать это, — Лузгин откинулся на спинку высокого кожаного кресла. — Ты всегда любил командировки, чем дольше, тем лучше, чем дальше, тем лучше. Что с тобой теперь? Я не узнаю тебя.
— А я тебя.
— Что ты имеешь в виду? — насторожился Лузгин.
— Где этот недоверчивый, все проверяющий босс?
— Речь идет о тебе, заметь. — Лузгин пытался уйти от прямого ответа.
— Ты никогда не подчеркивал этого раньше.
— Ты — моя правая рука. Я не могу не доверять тебе. Во всем, что касается бизнеса, разумеется.
— Это уже от лукавого, дружище.
— Ты просто морочишь мне голову! — не выдержал Лузгин, и его голубые глаза сверкнули холодным блеском.
— Это ты, Левушка, не хочешь признаться, что единственная причина, по которой ты не хочешь ехать, — Василиса.
Гордей до сих пор не забыл, как прошлой осенью увидел ее: красивую, яркую рыжеволосую русалку, такую сексуальную. От нее исходила та особенная энергетика, что присуща только страстным женщинам. Это было то, что Голубев чувствовал безошибочно, что мгновенно сделало Василису объектом его внимания. Гордей попытался завязать с ней знакомство. Первая ступень в планируемой цепочке обольщения была пройдена успешно, но потом что-то произошло. Василиса явно чего-то испугалась. Быть может, ее всезнающая подруга Лада подсказала ей, что он — Гордей Голубев — партнер Лузгина? Это все решило и, к сожалению, не в пользу Гордея. Самое лучшее всегда достается Леве.
Сколько раз в жизни он убеждался в том, что его босс имеет на женщин поразительное, прямо-таки гипнотическое влияние, особенно, когда хочет этого. При том, что внешность у него ничем не примечательная, а вот счет в банке… Это главный козырь, помогающий не видеть очевидных недостатков. Отличный собеседник, тонкий знаток женской души, Лузгин всегда страдал от того, что женщины, прежде всего, видели в нем денежный мешок. А ему хотелось, чтобы любили его, именно его. Однажды после хорошей вечеринки Лева признался в этом своему другу, а еще в том, что перестал доверять женщинам. Развод с первой женой подкосил Лузгина. Он тяжело переживал предательство близкого человека. Гордей с пониманием кивал, но не мог избавиться от злорадства. Ведь за ним никто не охотился, хотя у него тоже весомый счет в банке. Он был красив, знал силу своей очаровательной улыбки и вкрадчивого голоса. Его глаза умели смотреть так, что у представительниц слабого пола сбивалось дыхание. Вот тогда Гордей получал истинное удовольствие. Он заводил романы на стороне просто для того, чтобы доказать самому себе, что его обаяние с годами не уменьшается. Лариса все меньше интересовала его как женщина. Их секс превратился в обязательную возню в постели после привычного легкого сопротивления с ее стороны. Гордей как бы уговаривал, Лариса как бы не соглашалась. Шли в ход привычные слова: усталость, головная боль, приближающиеся месячные. Он брал опостылевшую крепость без штурма, получая лишь физиологическую разрядку.
