Мы такие разные… И чем дольше мы живём вместе, тем острее я это осознаю. Но ведь мы любили друг друга когда-то, на самом деле, искренне. Мы часто занимались любовью, много разговаривали, планировали будущее. Семь лет назад работы у него было ещё больше, тогда его карьерный рост только набирал обороты, но он всегда находил на меня время. А теперь…
Куда всё это ушло? Почему мы настолько отдалились друг от друга?
Я смотрела на распластавшегося по кровати мужа и не чувствовала желания прильнуть к нему. Мне не хотелось уткнуться носом в его плечо, как раньше, не приводило в трепет практически обнажённое тело. И не потому, что с возрастом оно стало не таким поджарым, всё-таки тридцать восемь — это далеко не старость, и он старался следить за собой — а только потому, что и моё тело ему так же было больше неинтересно.
Будь я в шёлковой сорочке или пройду мимо вовсе без неё — он даже не отведёт взгляд от экрана планшета. Пройденный этап.
Что это? Тот самый пресловутый кризис? Он пройдёт, и всё станет как прежде, или дальше будет только хуже?
И так во всех семьях, или эта участь холодного отчуждения коснулась только нас?
Было ли такое у Рината с Жанной?
Снова переключившись на расчёску, провела ею по волосам, бросив случайный взгляд в раскрытое окно. И буквально застыла… потому что увидела, что на втором этаже дома напротив горит неяркий свет. Раньше такого не было…
Меня вдруг осенило.
Потому что раньше комната скрывалась за плотными шторами. А сейчас нет.
Линзы я уже сняла, поэтому судорожно нашарила на тумбочке очки и, водрузив их на нос, снова уставилась в соседское окно. Я видела спальню нечётко, но большая тёмная картина на стене бросалась в глаза довольно сильно. Как и светлые обои, огромный зеркальный шкаф, молочного цвета спинка кровати…
А потом появился Ринат. Он стоял спиной к окну и был… совершенно голый.
Часть 10
Он голый.
Абсолютно, совершенно раздетый!
Я воровато обернулась на Игоря — он отложил выключенный планшет в сторону и закрыл глаза.
Повинуясь безрассудному порыву, я подорвалась к кнопке ночника, и спустя секунду комната погрузилась в бархатную темноту. И тишину. Только стрекот словно сбесившихся сверчков и грохот моего сердца нарушали идиллию майской ночи. А ещё пятно света в спальне дома напротив. А в том, что это спальня, я была уверена более чем.
Почему они не занавесили окно именно сегодня?
Я знала, что это несерьёзно, что это некрасиво, в конце концов, но ничего не могла поделать со своим нездоровым любопытством.
Тихо, словно мужчина с красивым именем Ринат мог это услышать, поднялась с пуфика и подошла ближе к окну. Теперь я видела всё ещё лучше.
Ночь тёмная, почти чёрная, всё происходящее в жёлтом прямоугольнике словно на ладони.
Он неторопливо отошёл и скрылся из виду… и я испытала что-то похожее на разочарование, но ненадолго, потому что он появился в поле видимости снова. И уже не спиной ко мне.
Он точно раздет. Бог мой, он голый!
Детально я, конечно, ничего не видела, но всё-таки кое-что не заметить было нельзя…
Открылась дверь, и в спальню вошла Жанна — на ней была светлая пижама, волосы, как обычно, свисали вдоль лица. Они о чём-то поговорили, стоя друг напротив друга, а потом он сделал к ней шаг и, положив руку за её затылок, приблизил лицо женщины к своему.
Он целовал её, а я испытывала мучительный стыд оттого, что как будто бы нахожусь рядом с ними третьей.
Я понимала, что нужно задёрнуть занавеску и лечь спать, подсматривать за происходящим в соседской спальне — аморально, но ноги словно приросли к полу. Я не могла сделать и шагу.
Я видела, как его рука спускается по её спине, доходит до ягодиц и ныряет под резинку коротких шорт. Видела, как он снимает с неё маечку и небрежно бросает под ноги, а потом толкает женщину на кровать, попутно переворачивая её к себе спиной.
Сам же остался стоять.
Это зрелище такое же завораживающее, как и отвратительное. Подсматривать, как другие занимаются любовью — ужасно. Но как заставить себя отвернуться?
Я видела, как он рывком стянул с неё шорты, а потом мне показалось, что я даже услышала её глухой стон.
Я видела. Я видела всё.
Кровь бежала по венам так громко, что я боялась разбудить её бешеным ритмом чуткий сон Игоря. И дышала я тоже слишком часто и шумно.
Зачем я надела эти чёртовы очки?
Почему не ухожу?
А потом Ринат, не останавливаясь, повернул голову к окну. И хоть в нашей спальне было темно, он точно знал, что я вижу.
Он устроил это эротическое шоу для единственного зрителя.
Я резко дёрнула шнурок, и бамбуковые жалюзи с глухим стуком упали на подоконник, отрезая от меня увиденную картину. Но это ничего не изменило — я вся была словно оголённый нерв. У меня горели щёки и не только они…
Боже, что это было? Я действительно подсматривала за ними?
Не за ними — за НИМ.
В какой-то прострации опустилась на край кровати и легла на спину, буравя взглядом серый потолок.
Я уже давно не школьница, чтобы смущаться от подобного. Да я и не смущена, это что-то другое. Глубинное.
Игорь стал моим первым и единственным мужчиной, я никогда ни с кем не была больше близка, да я даже фильмы для взрослых никогда не смотрела толком, поэтому увиденное произвело на меня мощнейшее впечатление. Может, потому что сокровенное всегда манит. А может, потому что это был он…
Определённо, потому что это был ОН.
Я смотрела только на него и… втайне завидовала его жене. Потому что уже забыла, каково это — быть желанной. Когда мужчина не просто выполняет механическую функцию, чтобы сбросить напряжение, а когда он действительно тебя хочет. Вот её он хотел, он делал это так…
Боже мой, почему я думаю об этом так много?!
И почему у нас с Игорем не может быть так же? Мы же ещё молодые и женаты не так долго, чтобы до зубного скрежета устать друг от друга.
Я обернулась на мужа — он спал на боку. Я смотрела на рельеф его спины, не слишком крупный, но красивый бицепс, тёмный коротко стриженный затылок.
Немного подумав, подвинулась к нему ближе и прильнула к его спине, повторяя своим телом очертания его. Погладила рукой его чуть поросший жёсткими волосками плоский живот.
Я давно уже не проявляла инициативу, чтобы вот так, по собственному желанию, но сейчас чувствовала острую потребность в нашей близости. Не ради того, чтобы зачать ребёнка. Чтобы просто почувствовать тепло своего мужчины, понять, что я нужна ему не меньше, чем он мне.
— Что ты делаешь? — не оборачиваясь, сонно пробурчал Игорь.
— Я думала, ты ещё не спишь, — опустила руку ниже.
— Нет, я уже сплю.
Мне было обидно, но я не сдавалась — поцеловала его в шею, раньше он от этого просто таял. Но не сейчас…
— Стелла, Бога ради, я хочу выспаться, — дёрнул плечом, отталкивая меня. Как мерзкую назойливую муху. А потом вовсе перевернулся на живот и, обняв руками подушку, отвернулся.
Решив больше не унижаться, я отвернулась от него тоже и, закрыв ладонью лицо, заплакала. Потому что забыла, каково это — быть хоть чуточку по-женски счастливой.
Часть 11
* * *
Я люблю воскресное утро. Раннее. Когда природа только-только начинает просыпаться. Люблю свежесть немного зябкого воздуха с ароматом хвои и росу на траве, люблю ещё совершенно пустынные улицы. Мне нравилось бегать по утрам и в городе, но здесь делать это особенно приятно. В отличие от многих, я не слушаю музыку во время бега, я слушаю трели птиц, шуршание гравия под подошвами кроссовок, лай соседских собак и шум ветра в кронах деревьев лесопарка.
Когда я уходила, Игорь ещё спал, будить я его не стала, хотя если бы он предложил составить мне компанию, я бы не отказалась. Раньше мы всё делали вместе.
Раньше… Раньше всё было иначе. Например, мне не приходилось унижаться, вымаливая чуточку мужской ласки. Это не первое его "устал", но настолько обидное — первое. И я по-прежнему не хочу разбирать на молекулы причину, потому что боюсь докопаться до истины. Ведь я совсем не уверена, что хочу её знать… Я боюсь её узнать. В нашем случае это станет началом неизбежного конца, к которому я пока не была готова.
