руку. Немею от такого милого и просто жеста, я никогда не ходил ни с кем под руку. – Расскажи о себе, Адам.
- Нечего рассказывать. – Её просьба ставит меня в тупик. Я не люблю говорить о себе и своём прошлом. Ева останавливается, вижу, что она нервничает. – Меня зовут Адам. Адам Громов.
Что ей нужно? Хочет поглумиться и подчеркнуть мою неполноценность? Все знают кто я, что я сирота и жил в детском доме. Что мне ещё рассказать о себе?
- Адам. Этого недостаточно. Я должна знать хоть что-нибудь о тебе. Где ты учишься, работаешь, какое любишь кино… Если ты хочешь встречаться, ты должен рассказывать о таких вещах. – Она делает паузу, краснеет и говорит на одном дыхании: И ещё, если ты хочешь быть со мной, ты должен рассказать о себе всё сам. Это будет лучше, чем мне расскажет об это кто-то другой или папа, который точно не придёт в восторг от наших отношений.
Охренеть. Мы толком в отношения ещё не вступили, а Принцесса мне уже ультиматумы ставит. Пытается вить верёвки. Завтра она нацепит на меня галстук и шапку клоуна?
- А что изменится, если тебе обо мне что-то скажет твой папа? – не улавливаю суть её вопроса. Что она хочет?
- Всё. – Отвечает она. – Одно дело узнать от тебя о чём-то, ты скажешь мне правду, а папа представит то же, только в другом свете. А ещё, всё должно строиться на доверии и правде. Я ничего не знаю о тебе, может быть ты сексуальный маньяк и хочешь затащить меня куда-то и изнасиловать. А если ты преступник?
Вот и всё. Я могу быть лишь преступником, насильником, маньяком. Если ты не живёшь в кирпичном домике и не ездишь на крутой тачке, ты второй сорт.
- Не нужно лечить меня красивыми словами, Ева. – Мне совершенно не хочется ей рассказывать о себе. Что мне ей рассказать? Я не один из её одноклассников с беззаботным детством. – По мне, наверное, видно, что я не из любителей поговорить по душам.
- Значит, я не ошиблась. – говорит Принцесса.
- В чём? – не понимаю её.
- В том, что ты больной на голову. – Принцесса вздыхает и смотрит на меня с жалостью. Сверху вниз. Она смотрит надменно, считая, что лучше меня. Испытываю дикое унижение. – Как общаться с таким как ты? Диким и невоспитанным?
- А как говорить с такой избалованной принцессой, которая знает только слово «я»? – Любую другую придушил бы. Воздух между нами накаляется. Искрит.
- Мне пора домой, Адам. Спасибо за проведённое время. – Девочка включает режим суки, становится холодной и неприступной. Ева умеет унижать одним своим видом, гонористая девчонка.
Минуту назад она заглядывала мне в глаза, практически признаваясь в любви без слов, а сейчас обращается как с говном.
- Мы собирались пройтись. – напоминаю ей, намокая под дождём за считанные секунды. Изо всех сил стараюсь оставаться спокойным. Меня злит то, как надменно она говорит.
- Я передумала. – бросает она через спину и ловит такси перед моим носом. Я так и остаюсь стоять под дождём, провожая её взглядом.
Пусть будет проклят день, когда я увидел эту несносную девчонку.
Ева.
Как мне вообще могло показаться, что между мной и Громом что-то может быть? Он же чуть умнее обезьяны, грубиян и хам. Ему не подвластно ничего адекватного, он не может даже разговор поддержать. Всё, что он может, махать кулаками и лезть с поцелуями.
Хорошо, что минутное помешательство сошло на нет.
- Краснова? Краснова! – я так задумалась о Громе, что не заметила, как посередине тетрадки нарисовала огромную звезду напоминающую пентаграмму. Надо мной стояла Валентина Михайловна и шокировано смотрела на меня. – Ты чем занимаешься? Я сколько должна звать тебя?
- Простите, я отвлеклась. Наверное, утомилась. Простите, больше не повторится. – заливаюсь краской и сползаю по стулу вниз. Кажется, все читают на лбу неоновую надпись «Гром».
- Ладно. Продолжим. Интегральная величина…
Делаю над собой усилие, чтобы слушать Валентину Михайловну. Мысли против воли постоянно возвращаются к Грому и его мокрому личику во время дождя. Жалко было его так оставлять, но он кричал на меня, говорил как с избалованной девочкой. Я не заслужила такого.
А ещё, капельки дождя очень сексуально скользили по его скулам к пухлым губам.
Щипаю себя за руку, чтобы прийти в себя и перестать думать о подлеце.
Ждала его как дура после занятий, хотела как лучше, а этот осёл стал мне ещё хамить. Да пусть провалится в самое жерло ада.
- Ты сама не своя. – шепчет мне на ухо Катя. – Ты влюбилась? Не в Грома ли?
Достали уже с Громом, почему все постоянно о нём говорят.
- Нет, конечно. Просто папа подкидывает проблем. – вру я, не желая говорить на эту тему. – Не знаю пока как с этим быть.
Когда урок заканчивается, я подхожу к однокласснику Мишке Погорелову, нашему хоккеисту. Говорили, что он был очень талантливый и его собирались взять в сборную. То ли в ЦСКА, то ли в Локомотив, я не особо интересовалась его жизнью.
- Миша, привет. – Гром был так убеждён в моём одиночестве, что мне захотелось доказать самой себе, что я могу быть с любым парнем. Миша был самым популярным в нашей школе и как-то подкатывал ко мне. – Ты поедешь в театр в пятницу?
- Привет. Не знаю, у меня тренировка. Нужно заниматься. – Погорелов был умным парнем, шайбой мозги ему ещё не отшибло.
- А пойдёшь со мной? – спрашиваю у него, глядя прямо в глаза и присаживаясь на край парты. Парень бледнеет и теряется. С наслаждением смотрю за его реакцией. Несколько месяцев назад Миша звал меня на свидание, но я отказалась. Вот шанс всё исправить.
- Ева… - поражённо протянул Погорелов. – Я бы хотел пойти с тобой в театр, но ты разве не с Громом?
Лишаюсь дара речи от вопроса. Можно же было так испортить момент?
Всё-таки шайба прилетала ему в голову пару раз.
- С кем я? – переспрашиваю поражённо, теряя самообладание.
- Ну, вчера Гром приходил в гимназию, спрашивал про тебя. Как ты тут. Обижает ли кто, он предупредил, что если уведет кого с тобой, то сразу руки поотрывает.
Самонадеянный
