смотрит на меня. Чешет репу.
— Ну… Если эти сладости тебе нравятся, то нафига покупать по штучке? Вот я и купил с запасом.
— Да тут у всего офиса попа слипнется, — усмехнувшись, говорю я, — если эти конфеты даже десятками в день есть. Тем более, что у нас далеко не все любят сладости.
— Ты не поняла, — качает головой он. — Это — тебе. Не офису. Мне на ваших педиков вообще плевать.
— Лев, — хмурюсь я, — почему вы такой хам?
— Почему "хам"? Не хам. Конфет вон тебе принёс.
— Вы русский язык понимаете? — удивляюсь я. — Мне от вас ничего не нужно. Совсем. Ни конфет, ни цветов, ничего.
Сузив карие глаза, он смотрит на меня. Играет желваками опять.
— Всё равно ты моей будешь, — жёстко произносит он.
— Что, простите? — офигеваю я. — Вашей? Да ни за что!
— Посмотрим, — вздохнув, произносит он, и, развернувшись, выходит, закрыв за собой дверь.
Смотрю на Машку. Она на меня.
— Олесь, — качая головой, говорит она, — я тебя вообще не понимаю. Ты за что его так?
— Я ж тебе рассказывала, — отвечаю я. — Хам он и быдло. Пришёл сюда, Олега напугал, Михалыча унизил. Мне угрожал, что похитит. С чего бы мне с ним цацкаться?
— А ты что не видишь, что он тебе понравиться старается?
— Да я как бы не маленькая девочка. И конфет себе купить вполне в состоянии.
— Дело-то не в этом, Олесь… Он же ухаживает так.
— Да и на здоровье! — хмурясь, восклицаю я. — Я не понимаю, ты что в его адвокаты-то записалась? Увидела мужика красивого и богатого и всё, слюнки потекли?
— Потекли, да, — холодно отвечает она. — На твоём месте я бы себя так не вела. А теперь он обиделся и ушёл. И не факт, что снова придёт.
— Придёт, — вздыхаю я, — даже не сомневайся. А раз потекли, может ты его на себя переключишь?
— Так я пыталась. Но, видишь, ему ты понравилась.
— Может, потому и понравилась, что не бегаю перед ним?
— А я, по-твоему, бегаю, да? — щурит глаза Машка. — Ну, спасибо, подруга.
— Слушай, — говорю я, — давай только вот не будем ссориться из-за этого придурка? Это вообще ни в какие ворота не лезет.
— Я с тобой не ссорюсь, — плюхается за компьютер она. — Мне вообще работать надо. А ты — езжай. Раз тебе конфеты не нужны.
Смотрит в монитор и принимается что-то активно, даже чересчур, печатать.
— Не нужны, — говорю я. — Будут нужны — куплю. Тоже мне, нашёл девочку, которую можно конфетками купить.
— Знаешь, — поднимает Машка глаза на меня, — вот теперь я понимаю, почему ты одна.
Сверлю её взглядом.
— Вот как ты, значит, заговорила, коллега… Решила по больному месту ударить?
— Да я тебе, как настоящая подруга, просто правду сказала. С твоим характером, ты так долго одна будешь.
Задела она меня. Прям больно даже стало.
— А ты со своим почему одна? — щурю глаза я.
— Потому что за мной вот так, как за тобой, мужики не бегают. А бегал бы — получил бы в ответ тепло и ласку.
— За мной тоже не бегают.
— Я вижу, — снова уставившись в монитор, огрызается она. — Ты идти хотела. Так иди.
— Вот уж без тебя разберусь, — огрызаюсь теперь я.
Настроение испортилось в хлам. Вот уж не думала, что мы с Машкой из-за этого кренделя поссоримся. Всегда так прекрасно ладили, а тут вон что… Причём, я действительно её не понимаю. Ей-то какое дело до того, отвечаю я этому Льву взаимностью или нет?
Вздохнув, беру сумочку и подхожу к ней. Касаюсь плеча.
— Что? — смотрит на меня она.
Явно расстроенная.
— Ладно, Маш, пойду я.
— Иди.
— Что ты на меня злишься?
— Хочу и злюсь. Мне бы так, как тебе. Но — фиг. Я же рожей не вышла.
— Да ты что! — искренне восклицаю я. — Ты — красавица вообще!
— Ага, — снова уставившись в монитор, бурчит она. — "Красавица". Только не нужна никому. Мне по семьдесят семь роз не дарят. И конфеты, которые я люблю, пачками не приносят.
— Да возьми хоть все!
Машка хмыкает.
— Это другое совсем, Олесь. Если бы тебя тут не было, тут и конфет бы не было. Он на тебя глаз положил, а ты строишь из себя не пойми чего. И ладно бы — рядовой мужик был, типа Олега там или Стёпки. Но ведь — крутой же парень. А ты решила из себя фифу изобразить. Ладно… Дело твоё. Всё, Олесь, мне работать надо. Не отвлекай, пожалуйста.
Вздохнув, киваю, и минуя стопку коробок, выхожу из кабинета.
На улице темно. Только свет уличных фонарей освещает лестницу перед торговым центром и автостоянку поблизости.
Но я замечаю его мощную фигуру сразу, как только распахиваются стеклянные двери и тёплый, пахнущий ментолом воздух сменяется уличным и прохладным.
Скрестив руки, он стоит у дорогой и стильной тёмной машины. Судя по всему, поджидает меня.
На мгновение опешиваю и едва ли не замираю. Набрав в грудь воздуха, сбегаю по ступенькам.
Краем глаза вижу, как тёмная фигура отделяется от автомобиля и направляется в мою сторону. Стараюсь не паниковать. Ну, не маньяк же он, в самом деле!
Цокая каблуками, иду влево, привычным маршрутом. Надо перейти двухполосную улицу, а затем, миновав "Пятёрочку", выйти на проспект. Оттуда до метро — пять минут ходьбы.
— Олесь! — он мигом нагоняет меня.
Обернувшись, останавливаюсь. Сжав рукой сумочку, смотрю на него.
— Что вам нужно?
Стараюсь говорить спокойно, но здесь, на улице, мне в его присутствии снова становится страшно. И даже мне слышно, что голос у меня дрожит.
— Олесь, — низким своим голосом произносит он. — Ты всё, освободилась?
Смотрю на его огромную, пугающую фигуру. На суровое, с тяжёлым тёмным подбородком лицо.
— Вам-то какое дело?
— Ну что ты грубишь-то? — хмурится он.
В свете дальнего фонаря он выглядит каким-то ещё более опасным и мрачным.
Всплескиваю руками.
— Лев, вы отстанете от меня или нет?!
— Нет, — заявляет
