Это детское любопытство только добивает меня. Я не могу рассказать всей правды. Особенно сейчас. Но и ничего ответить, тоже не могу. Безвыходная ситуация.
— Лапуль, прости, — ухожу от ответа, — У меня совсем немного времени, а я ещё хотела поговорить с врачом. Мне важно было тебя увидеть. Убедиться, что всё в порядке. И спросить про отца ребёнка. Ты ведь толком ничего не объяснила, — перевожу тему на более безопасную. В какой—то степени.
Катя вздыхает. Встаёт. И проходит к окну.
— Мы познакомились в больнице. Он тоже не совсем здоров. Хотя его состояние гораздо лучше, чем у меня. Сейчас он проходит лечение в Германии. И мы просто не можем быть вместе, — резко оборачивается, — Но он обязательно вернётся, вот увидишь!
Это отчаянье в голосе расставляет всё на свои места. Парень не вернётся. А если и вернётся, то ребёнок ему не нужен. Скорее всего.
У Кати проблемы с сердцем и почками. И естественно, лечат её далеко не аспирином, а серьёзными препаратами. Я вообще не понимаю, как она умудрилась забеременеть и как врачи разрешили ей рожать. Это же немыслимо! А может….Очередная догадка пронзает голову. Вдруг это очередной план Покровского? Очередная пытка? Чтобы я видела, как умирает единственный близкий для меня человек. Звучит, наверное, бредово, но….
— Ясно, — сглатываю, — Кать, я пойду, но обязательно скоро приеду, слышишь? – подхожу к девушке и крепко обнимаю её. Вдыхаю запах её волос. Они пропитаны болезнью и лекарствами. Снова на глазах слёзы. Да когда же это уже закончится?
— Слышу. И верю тебе, — смотрит прямо в глаза. Совсем юная девочка, но уже такая мудрая. Девочка, что находится на грани жизни и смерти. Вечная борьба. Не так должна проходить молодость.
Выхожу из комнаты как в тумане. Ко мне тут же подскакивает Покровский.
— Я провожу тебя к лечащему врачу и…
— Не нужно, — поднимаю глаза, полные слёз, — Вряд ли он скажет мне хоть слово правды, верно?
На самом деле, узнав о беременности Кати я лишь поверхностно задумалась о том, что ей нельзя рожать. Наверное, просто не могла до конца принять этот момент. И только сейчас, видя с каким трепетом она поглаживает свой живот, как ждёт этого ребёнка, осознала всю серьёзность ситуации. Катя просто не может родить здорового малыша. Тем более, если его отец тоже болен. А значит, все заверения про успешные роды, просто глупость. И как я раньше не догадалась?
— Что ты несёшь? – хмурится.
— А ты не понимаешь, да? Ты ведь наверняка подкупил врача! И каждое слово, сказанное мне, он должен был выучить наизусть, — выплёвываю обвинения, шипя от злости. Кричать нельзя. Катя может услышать.
— Ты что, бредишь? – пытается коснуться меня рукой, но я невольно отшатываюсь. Ох, зря….Лицо Покровского перекашивается от злости. Моя реакция ему явно не нравится.
— В машину. Живо! – приказывает он. Это отрезвляет. Ну вот. Опять эмоции сыграли со мной злую шутку и подвели. Теперь быть беде.
И снова это тягостное молчание. Искоса смотрю на мужчину и понимаю – он очень зол. И чем мне это грозит, пока не понятно. Единственное, что меня успокаивает, лежащий телефон в кармане. Даже если сейчас мы плохо поговорим, главное, не довести всё до совсем плачевного состояния. Мне бы лишь дозвониться до полиции. А там….Пока разбирательства, пока то сё, доберусь до больницы, заберу Катю и мы уедем далеко отсюда. Главное выдержать.
Подъезжаем к дому Покровского, и у меня нет даже секунды, чтобы подумать о том, что делать. Меня буквально выдергивают из машины и тащат вглубь дома. Залетаем в кабинет, меня кидают в кресло, а затем нависают надо мной.
— А теперь будь добра, объясни, что ты имела в виду, когда сказала про подкуп врача? И вообще, что происходит? Ты заходила в палату абсолютно адекватной. А вышла из неё совсем другим человеком! – рычит Покровский. Глаза метают молнии.
— Не догадываешься? – отрицательно мотает головой, — Кате сказали, что она родит здорового ребёнка! И нормально отходит беременность!
— И в чём проблема? Ты не рада? – он что, реально думает, что я такая дурочка и не понимаю элементарных вещей? Если до меня не сразу доходит, это ещё не значит, что я глупая.
— Это невозможно, слышишь? Отец ребёнка – болен! Катя – тоже! Какого вероятность того, что ребёнок родится здоровым?
— Тебя только это волнует? – неожиданно хмурится, — Будет ли здоров ребёнок? Если ты не в курсе, но многие вещи сейчас лечатся.
— Что?
— А то! Даже если у ребёнка появятся в дальнейшем проблемы, хотя сейчас их нет, — многое поправимо! И врачи не собирался тебе врать. И уж тем более, я его не подкупал.
— Ну да, конечно, — недоверчиво фыркаю. Боюсь. Безумно. За сестру любимого и её малыш. И в то же время понимаю, что просто не могу попросить девушку пойти на аборт. Я бы сама никогда так не поступила. А Катя в таком состоянии….Она только что потеряла брата, рассталась с любимым. Ребёнок – последняя ниточка, которая держит её. Разумеется, я хочу, чтобы малыш был здоров. И понимаю, что это невозможно. Но и отказаться от него не могу. И девушку просить об этом не стану. Я не понимаю другого. Как её лечащий врач не понимает этого? Зачем он обнадеживает Катю?
— Покровский, ты ведь всё можешь, — смотрю прямо на мужчину, — И у тебя нет ничего святого. Кто мы для тебя? Я, Катя? Просто расходный материал. Ты лишил нас дорогого человека, единственного, кто нас любил. Обеих. Ты хоть знаешь, что у неё никого не было кроме Юрки? – меня начинает нести. Отталкиваю монстра, наступаю на него. В очередной раз поддаюсь эмоциям. Это не правильно. Не логично. Но я не в состоянии взять их под контроль.
— Юра – заботился о ней. Пытался вылечить. А ты просто взял и убил его. Ни за что! Он был самым лучший, понимаешь! Ты держишь свою сестру рядом с собой. А думаешь он не хотел этого же? Он жертвовал всем, лишь бы она жила. А ты, способен на такое? Вряд ли. У тебя ведь нет сердца, – меня прерывает резкая боль. Мужчина отвешивает мне пощечину. Хватаюсь за щеку.
— Не смей так со мной разговаривать! – орёт, не своим голосом. Становится страшно. Кажется, я задела его за живое.
— Ты нихрена обо мне не знаешь, ясно? И о моей сестре. Да ты кто такая вообще? Обычная девка! Таких – сотни. С чего ты взяла, что можешь рассуждать о моей жизни? Ты в своей бы разобралась сначала. И поняла, кто друг, а кто враг! – так, молчи, Алина, просто молчи. Пусть выплеснет свои эмоции. Что убьёт, не боюсь. Даже удар был скорее не с целью причинить боль, а привести в чувство. Чтобы я замолчала. Потому что боли как таковой уже не ощущаю.
— Я знаю кто мой враг! Ты! – бросаюсь на него, лупя кулаками, — Подонок, мерзавец, сволочь!
— В комнату её, живо! – рявкает Покровский, перехватывая мои руки, — И вызовите врача. Пусть ей вколят успокоительное.
— Думаешь, если накачаешь меня лекарствами, то я забуду, что ты сделал с моей жизнью? Как лишил любимого человека? Никогда!!!! Слышишь?? – начинает истерика. Скатываюсь на колени. Слёзы текут рекой. Силы оставляют меня. Сволочь! Ненавижу его!
Меня уносят из кабинета. Брыкаюсь, но еле—еле. Кладут на постель. И оставляют на какое—то время одну. Я решаю воспользоваться моментом. Достаю из кармана телефон и набираю номер полиции.
— Умоляю, помогите мне! – шепчу, едва снимают трубку, — Меня и сестру моего жениха силой удерживают.
— Где вы находитесь?
— Не знаю точно. Спасите, прошу! Это Покровский Марат Вячеславович. Он влиятельный человек и готов на всё, чтобы сделать меня своей женой. Сестра моего жениха, которого он убил, находится в закрытой больнице, но…., — не успеваю договорить. Слышу приближающиеся шаги, — Прошу, вытащите меня отсюда!! Я заплачу! – всё, что успеваю сказать, перед тем, как открывается дверь. Сбрасываю звонок и прячу телефон под подушку. В принципе, я дала основную информацию. Теперь дело за правоохранительными органами. Они ведь должны нас защищать, верно? Значит, не бросят на произвол судьбы двух девушек?
