Ладно, сиди тут, я на минутку, - передаю ей мобильник, сам же иду на кухню.
Дешевая колбаса у тетки Жени обошлась мне как самый что ни на есть хамон, представляю сколько у этой жадной бабы будет стоить головка лука. Разрезаю его на маленькие куски и возвращаюсь в ванную.
– Купи мне, пожалуйста, антигистаминные препараты, а пока можно что-то народное от зуда. Тут пишут про подорожник, череду или мяту. У тебя ничего нет из этого?
– Первый в списке был лук, если ты не заметила. Вот он у меня есть.
– Заметила, но пахнуть им мне не хочется.
– А придется, у меня нет описанных трав. Мажь, где особо чешется. Дальше мы поедем к врачу. Не в клинику. У моего начальника жена – врач, я сейчас договорюсь, она тебя посмотрит и откапает, – даже не успел развернуться, как Маша схватила меня за руку.
– Ты помнишь, что, если ты отвезешь меня к папе, я тебе с того света не дам покоя?
– Я не везу тебя к твоему отцу. Угомонись. Мажь кожу и одевайся.
* * *
Краем глаза наблюдаю за Машей. И с каждым секундой ее лицо становится все мрачнее и мрачнее.
– Что опять? – не выдерживаю, останавливаясь на светофоре.
– Здесь пишут, что проявление признаков сильной аллергической реакции на клопов являются не только их укусы, но и частички их экскрементов. То есть меня не просто покусали клопы, но на меня и… накакали?
– Ну, возможно, они просто тебя куснули и убежали. Побоялись делать это на такую принцессу, как ты. Хотя, нет, думаю, они все же сделали это грязное дело, судя по масштабу аллергии.
– Почему я сейчас так тебя ненавижу?
– Скорее всего, потому что на меня клопы не насрали. В смысле не покусали.
– Ненавижу, – буркнула Маша и отвернулась к окну.
– Это хорошо.
– Что здесь хорошего?
– Когда подрастешь, тогда поймешь.
Терпеть не могу смешивать работу и личную жизнь. И вот сейчас я чувствую себя крайне паршиво из-за то, что повелся на капризы Берсеньевой и привел ее в дом начальника. Об этом вообще никто не должен был знать. Теперь же я чувствую на себе заинтересованные взгляды начальника. Я привык беседовать с ним исключительно о его жизни.
– Что-то хотите спросить, Петр Васильевич?
– Конечно, хочу. Ты, зая моя, что-то себе однозначно роешь.
– Яму?
– Хуже. Сразу могилу. Я тебя не раскопаю, нынче морозы обещают и снова снег. Я не понимаю, почему ты не отдал ее в отцовские руки.
– Жалко стало. Человек не будет просто так прыгать со второго этажа.
– Жалко? Серьезно?
– Да, жалко. Она как ребенок.
– Кстати, о детях и не только. Я тут справочки навел. Ты знаешь, что старший сын Берсеньева умер от лейкоза, средний от несчастного случая, а жену заказали?
– Про среднего сына не знал. Сути это не меняет.
– Ты же понимаешь, что вот эта девчонка…
– Понимаю.
– Так отдай ее ему, пока не поздно.
– Нет. Мне ее жалко.
– Дурак. А вообще она страшненькая, так еще и вонючая.
– Вообще-то она красивая, это все из-за аллергии.
– Так она ребенок или красивая, а, Мишка? – за четыре года тесного общения с этим человеком, я прекрасно его изучил. И вот сейчас открыто попался на его провокацию со «страшненькой». Дурак.
– Одно другому не мешает. И она не вонючая. Просто я ее луком намазал, чтобы зуд унять. Точнее она сама себя мазала.
– Рыцарь, блин. Значит она просто ребенок?
– Да.
– Еще один удочеритель, – закатывает глаза. – Ну и что ты будешь делать с ней дальше?
– Ничего. Аллергия пройдет, и я ее отпущу. Точнее дам ей денег на первое время и отпущу. Может, помогу куда-нибудь поселить.
– Тебя, если что, сжигать, если я труп твой найду или в гробу похоронить?
– Второе. И памятник поставьте, пожалуйста. Ну и фото покрасивее выберете.
– Что-нибудь еще?
– Остальное я в завещании напишу, не буду сразу вас пугать.
– А впрочем, знаешь что, это все даже очень интересненько, – радостно потирает руки.
– У меня к вам еще просьба. Может, у вашей жены есть какая-нибудь ненужная одежда?
– Вся ненужная, колобочек ни во что не влезает. Только выберу я тебе что-нибудь пострашнее, что меня бесит, но на нее налезает. Окей?
– Да мне все равно.
– Ну и договорились.
Лучше бы и не просил, ей-Богу. Теперь и отказаться не получится. Смотрю на этот ворох одежды и тихо охреневаю. Ладно было бы что-то симпатичное, так нет же, реально убожество какое-то отдает. Как вообще можно было это купить?
– Петр Васильевич, мне не нужно столько одежды. Какой-нибудь кофты, одних брюк и куртки будет достаточно. Просто для того, чтобы Маша смогла выйти на улицу. Дальше она сама купит себе нужные вещи.
– Да прям щас. У меня такой шанс выдался – сбагрить это убожество. Леопардовые лосины точно забирай. Меня от них воротит, Василиса в них как будто какая-то торгашка на рынке. Вкусы у беременных, я тебе скажу, отвратительные. Мой тебе совет: не брюхать девочку раньше времени.
– Я и не собирался.
– И шубу эту тоже забирай. Василиса в ней как медведь, выглядит больше тебя. Прям давит на меня своим авторитетом. И эти кофты тоже греби себе.
– И как вы это объясните своей жене?
– Скажу, что собаки сгрызли. Ну и чтобы наверняка – обоссали сверху. Вася к запахам сейчас слишком восприимчива, поэтому не скажет неси с мусорки обратно. Хотя нет, это неправдоподобно. Скажу, как есть – отдал малоимущим. То есть тебе. Она проникнется.
– Ясно. Но лосины я не возьму. Боюсь, что на Маше они будут висеть. У нее ляжки значительно худее.
– Ты чо и ляжки ее уже видел?! Оторвут тебе хобот, Миша, ой, оторвут. Я не успею пришить.
– Ну раз оторвут, так и обрюхатить ее не успею. Все, как вы просили, – не удержавшись от сарказма, произношу я.
– Шалун. Однако без лосин ты отсюда не уйдешь. О, Васюня, – синхронно поворачиваемся к двери. – Ты уже все? Подлатала девочку?
– Почти.
– А отек с лица сошел? – не раздумывая, задаю первый возникший
