class="p1">Полинка и правда была лакомым кусочком для мужчин. У нее и опыт имелся… Очень разный. Ну, такой, студенческий и несерьезный, но все-таки. Иногда она спрашивала у Тани, каково это – влюбиться до беспамятства.
Таня не знала.
Она не влюблялась. Пару раз почти-почти чувствовала то самое, но прям ВЛЮБИТЬСЯ так, чтобы захотелось ради кого-то умереть, почему-то не получалось. Все попытки построить что-то серьезное заканчивались полным провалом и, в какой-то момент, она перестала пытаться.
Может, это и не ее вовсе? Может, ей и правда суждено просто знакомиться с парнями в клубах или в Тиндере, трахаться и забывать о них на следующий день?
Кстати об этом.
Она огляделась, присматривая парней, что посимпатичнее. Один из них – красавчик в джинсовой куртке, со стильной укладкой и белоснежной улыбкой – стоял у барной стойки и заинтересованно на Таню поглядывал.
Таня, в свою очередь, улыбнулась ему, даже хотела подмигнуть, но тот вдруг отвел глаза.
Таня напряглась. И что это было?
Потом она перевела взгляд на психа – тот тоже смотрел на того парня, но не с любопытством, а с угрозой. Как будто обещал перекусить ему шею, если тот приблизится.
– Ты что делаешь? – спросила Таня, наклоняясь к нему.
Тот, раскинувшись на диване, делал вид, что ему комфортно здесь находиться, но на деле – явно готов был взорваться от напряжения.
– Что я делаю?
– Не сиди так.
– Как «так»?!
Таня кивнула на его руку, заброшенную на спинку дивана позади нее.
– Так. Ты отпугиваешь от меня парней.
Псих прищурился.
– Почему?
– Посмотри на себя! Мы с тобой выглядим, как семейная пара на выгуле. Смотреть можно, а трогать – нельзя!
– А тебе так принципиально, чтобы тебя потрогали? – сказал псих, вскинув брови.
Таня вдруг почувствовала нестерпимое желание треснуть ему. Не в первый раз, кстати. Это желание возникало у нее постоянно. Почти каждую минуту.
– Ты что – издеваешься?
– Нет. Пытаюсь понять, как ты стала такой озабоченной.
Таня себя озабоченной не считала. А даже если бы она и была такой – каким боком это касается психа?
– Пару дней назад ты предлагал мне секс за проживание в моей квартире. Кто из нас озабоченный?
– Это вынужденная мера.
От возмущения заклокотало в груди.
– Вынужденная? Действительно, секс со мной ведь – настоящее испытание.
– Я этого не говорил…
– Пошел ты к черту.
Таня встала и, вскинув подбородок, вышла на танцпол.
Даже если с сексом ей сегодня не обломится, то она хотя бы потанцует.
Бокал в руке, красивая музыка, она суперски выглядит. Псих может катиться на все четыре стороны, вот честно.
Таня подстроилась под ритм и медленно двигала бедрами, покачиваясь из стороны в сторону. Она забыла обо всем, мигали огни, люди вокруг были расслабленными, веселыми, интересными. Не законсервированными в своих внутренних страхах, а по-настоящему свободными, и Тане хотелось быть свободной вместе с ними.
Она отдалась танцу, отдалась музыке, она просто наслаждалась тем, что находится здесь, среди этих людей, в хорошем месте, она выбросила из головы все лишние мысли и просто танцевала, танцевала, танцевала.
В какой-то момент музыка стала быстрее, ритмичнее, люди облепили Таню со всех сторон, и она уже вовсю смеялась, прыгая на месте и сталкиваясь с другими людьми локтями, пальцами, плечами и бедрами.
Ей было так легко! Впервые за долгие месяцы она не чувствовала того раздражения внутри, усталости от того, что все вокруг хотят от нее чего-то.
Она просто веселилась, просто соответствовала возрасту и своему внутреннему «я».
Музыка снова сменилась. Люди вокруг разбились на парочки, и Таня снова увидела того парня у стойки. Они встретились взглядами. Таня остановилась, глядя на него.
Рискнет или нет? Подойдет или будет ждать решающего шага от Тани?
Парень изогнул губы в улыбке, а потом двинулся к ней, проходя мимо людей, огибая их и торопясь добраться до Тани.
Между ними было не больше метра, когда вдруг в пустоте, закрывая собой все пространство и того парня, перед Таней вырос псих.
Чтоб его.
Он остановился, и на секунду Тане показалось, что он сейчас сделает что-то плохое. Схватит ее, ударит, уведет отсюда силой.
Но тот осторожно, как будто идя на риск, опустил ладонь Тане на пояс и притянул ее к себе.
В груди что-то сжалось.
Таня почувствовала, как сжимается горло, как дыхание сбивается.
Вторая рука, а потом – Таня впечаталась в тело психа, как в каменную глыбу, и они оказались так близко друг к другу, как будто собирались приклеиться телами.
Таня опустила ладони ему на плечи. Прижалась ближе. Щетина уколола ее лицо, но это было невероятное ощущение, непривычное, но безумно приятное. Они начали двигаться, огромные плечи психа были таким твердыми, что Таня не могла нащупаться, не могла остановиться, поглаживая их.
Тот, в свою очередь, вел в танце так уверенно, как будто всю жизнь танцевал.
Они двигались одинаково – то плавно, то быстро, они словно стали единым целым, и Таня старалась, она, правда, боролась, она пыталась избавиться от этого чувства, но оно пробиралось обратно, не желая уходить.
Псих возбуждал ее. Именно тем, что был психом. Именно тем, что каждую минуту рядом с ним Таня была в напряжении, чувствовала себя неуверенно, сомневалась и ждала подвоха. Сейчас он танцует с ней, а что будет завтра? Что будет, когда они выйдут отсюда? Как он поступит?
Интерес и какое-то первобытное любопытство – так это Таня определила. Именно это и было причиной всего. Причиной того, что она все еще не вызвала полицию и не выгнала психа из своего дома.
– Хорошо двигаешься, – прошептала Таня, коснувшись губами чужого уха.
Псих посмотрел на нее. Во взгляде его было настоящее пекло. Кипела лава, плескались в огненном чане рогатые черти.
– Хорошая партнерша.
Между ними так искрило, что Таня понятия не имела, почему никого вокруг не снесло взрывной волной.
Она чувствовала свое возбуждение и чужой стояк. Чувствовала, как внутри закипает кровь, как губы психа манят ее, и через раздражение и злость прорывается дикое желание его поцеловать.
Но она держалась.
Было в этом что-то безумно привлекательное. В том, чтобы быть с ним вот так близко, но не сдаваться ему. Играть по его правилам и выигрывать.
Псих прижимал ее к себе и крепко держал за пояс. Они приблизились друг к другу настолько, насколько это возможно, а потом…
Вдруг музыка стихла и над
