Я задрожала, когда он обхватил меня руками за свой стройный торс, и я прижалась к нему.
— Не бойся поцарапать или укусить меня, если испугаешься. — Сказал он через плечо.
Мне не нужно было смотреть на его лицо, чтобы понять, что он улыбается.
— Я не испугаюсь. — Солгала я.
— Все равно не бойся поцарапать или укусить меня. — Ответил он.
Прежде чем я успела что-то сказать, хотя совершенно не представляла, как на это реагировать, мотоцикл ожил с низким ревом, и Кинг оттолкнулся от земли и пришел в движение. Мы сразу же свернули с Главной улицы и оказались на длинной глухой дороге, которая вывела нас прямо на шоссе. Как только мы выехали на открытую дорогу, Кинг издал громкий, беззаботный крик и погнал нас вперед. Мои руки судорожно сжались вокруг него в страхе.
Шоссе «От моря до неба» представляло собой извилистую ленту тротуара, идущую вдоль береговой линии. Здесь было красиво, особенно когда солнце скрывалось за горами и разливало по небу яркие розовые и оранжевые цвета. Это было также чертовски страшно. Кинг заносил нас на поворотах так быстро, что с одной стороны мы были так близко к тротуару, что я могла бы легко коснуться его.
— Кинг. — Попыталась крикнуть я, но мой голос задыхался от страха.
Его смех раздался сквозь него и ударил мне в грудь. Он согревал меня на фоне прохладного ветра, проносящегося мимо меня по волосам и коже. Я поняла, как хорошо пахнет воздух, такой резкий и свежий. Я остро чувствовала свое сердце в груди, то, как мое дыхание проносится по легким и вырывается взволнованными струйками через приоткрытые губы. Я чувствовала себя живой, совершенно безрассудно, прекрасно живой.
— Это здорово! — крикнула я ветру.
Кинг засмеялся еще сильнее.
Мы ехали долго, пока у меня не разболелась задница и не загорелись бедра.
— Чувствуешь ожог? — крикнул мне Кинг через плечо.
Я чувствовала, и не в одном смысле, когда мое тело было так близко прижато к его телу. Я чувствовала, как смещаются мышцы его спины, как волны накатывают на берег моего таза.
— Да. — Рассмеялась я.
— Не хочется тебя так сильно задирать. — Крикнул он в ответ.
Я зарылась лицом в его спину, чтобы он мог почувствовать мой смех на своем теле.
Наконец мы остановились у бара на обочине шоссе, приютившегося на искусственной поляне между густыми зарослями вечнозеленых деревьев. Это был длинный, низкий прямоугольник из плохо выкрашенных бирюзовых деревянных панелей с маленькой вывеской над дверью, на которой неоновыми розовыми огнями было написано «У Юджина». Я прищурилась на старую вывеску кинотеатра, на которой было написано: «Когда жизнь дарит тебе лимоны, бери текилу».
— Ты играешь в бильярд? — спросил Кинг, легко спрыгивая с мотоцикла и поворачиваясь ко мне лицом.
Он двигался с такой энергией, как будто ты наблюдешь за спортсменом, который занимается своим видом спорта, с грацией и энергией, от которых у меня перехватывало дыхание. Я была уверена, что могла бы посмотреть, как он играет в пинг-понг, и найти это совершенно захватывающим.
Я задохнулась, когда он шагнул вперед, чтобы снять меня с мотоцикла и поставить на ноги.
Мои ноги шатались, как будто я была в море, когда я сделала несколько первых шагов. Кинг захихикал, когда скользнул ко мне, чтобы обхватить мою талию.
— Спокойно. — Поддразнил он.
— Я вполне способна идти сама. — Фыркнула я.
Его свободная рука крепко обхватила мою шею так, что я была вынуждена поднять на него глаза. Это был собственнический, откровенно знакомый жест, но у меня было ощущение, что Кинг — человек, который берет то, что хочет.
И по какой-то безумной причине в данный момент, похоже, это была я.
— Может быть, мне просто нужен был повод взять тебя в свои объятия. — Хрипло прошептал он, опустившись так, что его губы оказались так близко к моим.
— Ты не похож на парня, которому нужно оправдание. — Вздохнула я, мое нахальство уступило место желанию, вспыхнувшему от его близости.
Его глаза вспыхнули, и он рывком притянул меня к себе так, что наши тела прижались друг к другу, бедро к бедру, пах к паху, грудь к груди. Я вздрогнула, когда его рука скользнула от моего бедра через всю спину к противоположной стороне моей задницы и сжала ее.
— Спасибо, что напомнила мне. — Сказал он, прежде чем поцеловать меня.
Он проглотил мой вздох своими губами и заполнил мой открытый рот своим искусным, шелковистым языком. Его вкус ворвался в мой рот, сочетание горячих, сладких конфет с корицей и его собственного аромата. Я застонала, и он проглотил и это. Когда мои ноги уже не выдерживали, он обхватил меня сильной рукой за талию, чтобы поддержать.
Когда он наконец оторвался от меня, я держала глаза закрытыми, губы открытыми и влажными, смакуя каждую последнюю минуту поцелуя, даже когда он рассеивался, как тающая конфета на моем языке.
— Ну как? — спросил он с ухмылкой, когда я наконец открыла глаза.
— Потрясающе. — Вздохнула я. — Мне это чертовски понравилось.
— Поцелуй или поездка?
— И то, и другое? — я видела поцелуи в фильмах, которые выглядели довольно впечатляюще, но им следовало нанять Кинга, чтобы он показал им, как это делается на самом деле. Мои колени все еще были разбиты, или, по крайней мере, я говорила себе, что это так, чтобы у меня был повод держать руки в кулаках на его футболке.
— Да? — его ухмылка расширилась, стала невозможно яркой. — Круто.
— Да, круто. — Сказала я, не в силах сделать ничего, кроме как ухмыльнуться ему в ответ, как дура.
— Итак, бильярд. Ты играешь?
— Никогда. — Призналась я.
Я была очень жалкая.
Но Кинг только продолжал смотреть на меня. Его воодушевление было настолько заразительным, что уничтожило мою мгновенную ненависть к себе.
— Рад быть тем, кто научит тебя, детка.
— Я тоже.
Он хихикнул, притянув меня к себе с левой стороны под длинной рукой, протянутой через мои плечи. Я идеально вписалась в его длинное, сильное тело, прижавшись к нему, как будто я уже что-то значила для него. От него пахло раем, свежим воздухом и бельем. Я глубоко вдохнула в легкие и хихикнула, когда он посмотрел на меня, приподняв бровь.
Я пожала плечами, пытаясь притвориться.
— Ты пахнешь потрясающе.
— Ты тоже, детка, но я знаю тебя около часа, так что я собирался подождать, чтобы понюхать тебя так явно, по крайней мере, до второго свидания.
Я поперхнулась, потому что смутилась, но засмеялась, потому что он только что усовершенствовал свое совершенство, став смешным вдобавок ко всему. Он притянул меня еще ближе, когда мы шли через участок, то ли потому, что хотел, чтобы я была ближе, то ли потому, что знал, что ходить по гравию на высоких каблуках — это такое же рискованное занятие. В любом случае, мне хотелось упасть в обморок.
— Теперь, когда мы прошли через это дерьмо для новичков, предупреждаю, я буду часто прижимать свой нос к твоему горлу, вдыхая запах сахара и специй, который ты чувствуешь.
Я рассмеялась, когда он открыл дверь в темный бар. Музыка вырвалась нам навстречу, окутывая меня одной из моих любимых песен Элвиса, Jailhouse Rock, от которой мне хотелось танцевать.
— Любишь короля? — спросил мой таинственный байкер, приглашая меня в бар.
— Отпуск моей мечты — это поездка в Грейсленд. — Сказала я в ответ.
Он рассмеялся.
— Рад слышать, что у тебя хороший музыкальный вкус, детка.
Я рассеянно кивнула, но мои мысли были заняты пейзажем.
Интерьер бара был теплым, но не невыносимым, с голубыми, зелеными и розовыми оттенками от злобно холодного неонового света, который висел вокруг одного огромного помещения. В центре помещения находилась огромная деревянная барная стойка, основание которой было исписано яркими цветами и художественными граффити, а большой подиум в центре был уставлен рядами ликеров и блестящей стеклянной посуды. Слева находилось что-то вроде игровой зоны с двумя бордово-красными бильярдными столами, тремя досками для дартса, аркадной игрой Pac-man, в которую мне сразу же захотелось поиграть, и двумя аркадными мини-играми с баскетбольными кольцами, которые я видела только на ярмарке. С другой стороны находилась небольшая приподнятая сцена, которая в данный момент пустовала, большая часть сидений и небольшой танцпол между столами и сценой. Стены были черными с крутыми неоновыми лампами, переходящими в различные изображения, такие как гитары, фламинго, а также крутые изречения, такие как «дикий сердцем» и, самое большое, на главной стене за баром, которое гласило: «заткнись и пей».
