думала, что тут никого нет.
* * *
Я не хочу ее отпускать. Мне нравится ощущать под собой мягкое женское тело, нравится беспомощность и страх Стужи. Всегда такая гордая, строптивая, она теперь ведет себя, как мышь, попавшая в лапы кота. Мне ничего не стоит сломить ее сопротивление. Я могу прямо сейчас раздвинуть ей ноги и трахнуть, я даже знаю, что она тоже этого хочет, но это-то и бесит меня! Стужа может сколько угодно язвить и обзывать меня, как девочка-подросток, пытающаяся скрыть свою похоть, но я ведь знаю, что она меня хочет. Ее тело хочет. И ответить на этот призыв – настоящее предательство. Потому что мне нельзя ее трахать, даже чтобы проучить. Физически я должен держаться от этой ядовитой сучки как можно дальше.
– Вали! – злобно рычу на нее, заваливаясь на спину и уставившись в небо.
Мне нужно отдышаться. Нужно взять под контроль свой тупой член, который пульсирует от потребности быть зарытым глубоко в эту продажную пизду. Ваня Стужева – синоним слова запрет в моем случае, но меня всегда больше всего заводила именно запрещенка. Она – табу, а табу – мой триггер.
Я согласился жениться на ней, зная, что этого никогда не будет. Стужа? Конечно, она думает, что мы поженимся. Ей ведь все равно за кого, лишь бы папочка одобрил, лишь бы исполнить очередной приказ, как послушная собачонка, которую волнуют только деньги и имя. Имидж, мать его! И даже когда я отнял у нее то, что она так ценила, Стуже удалось пробиться обратно наверх с того дна, на которое я ее забросил. И я позволил ей это просто чтобы дать ей чувство уверенности, которую я снова отниму. Когда она перестанет бояться.
Она медлит. Я отпустил ее, отодвинулся, но эта идиотка не убежала, она все еще здесь, рядом. Я кожей чувствую ее неуверенность, ее взгляд на мне, но не смотрю. Не могу, если не хочу наплевать на все и сорваться.
– Так ты хочешь остаться? – спрашиваю вкрадчиво и это действует.
Стужа начинает копошиться, чтобы выбраться с этой сетки, а потом громко топая бежит в дом. Трусиха.
Я еще долго лежу, пытаясь решить, готов ли уже сейчас начать двигаться дальше, пока все не пошло по одному месту или мне все же придется перетерпеть этот год перед выпуском. Уйди она, как я и хотел, из универа, все было бы намного легче. Когда же эта мелкая дрянь так и мелькает перед глазами, единственное, чего мне хочется – это, наконец, взять то, на что она так и напрашивается.
– Ты не выспался? – спрашивает за завтраком мама, заметив круги под моими глазами. – Федя, у тебя снова бессонница?
– Я забыл лекарства, но не волнуйся. Днем покемарю, – успокаиваю ее.
Моя хроническая бессонница на самом деле лечится либо алкоголем, либо сексом. Вчера мне хотелось второго, но других кандидатов, кроме Стужи, тут нет, а этого не случится, пока я в трезвом уме.
– Может, тебе поменять врача? – продолжает эту тему мама. – Твой тебе только таблетки прописывает, а не лечит. Ты же такой молодой еще, а сон очень важен, надо как-то попытаться наладить его.
– Посмотрим, – отмахиваюсь я, чтобы не спорить.
Я люблю свою мать, ценю ее заботу, но совершенно не хочу спорить по поводу своего здоровья. Легче согласиться, чем расстраивать ее. В итоге я все равно поступаю по-своему.
– Я и не знала, что ты такой послушный сын, Фед, – не обращая внимания на присутствие родителей, язвит Стужа.
– Только когда не хочет спорить, – словно читая мои мысли, усмехается папа. – В итоге он делает лишь то, чего хочет сам, так что осторожнее с этим упрямцем, Ваня.
Намек на наши «отношения» заставляет ее заткнуться, так что я могу спокойно доесть свою яичницу, игнорируя ее и не вступая в разговор. Не то, чтобы я церемонился с ней при родителях, но не хочется расстраивать маму. Она и так вся на нервах после того, как я пободался папой в Москве, так что предпочитаю не портить эти пару дней семейного отдыха. Сейчас перетерплю, а потом мы с парнями отдохнем по-настоящему. Уж там-то меня точно не будет доставать эта надоедливая муха.
– А она, все-таки, на тебя похожа, – шепчет мне на ухо Ира, когда наша новенькая заходит в аудиторию.
– Ничуть, оборванка какая-то, – закатываю я глаза.
Бесит просто! Ну как можно сравнивать меня с этой пацанкой? Кто бы знал, как меня бесит эта Ася Белова, которая перевелась к нам и сразу подружилась чуть ли не с половиной группы, вся такая общительная и своя в доску.
Мне потребовался весь прошлый учебный год, чтобы меня, наконец, заметили. Я для этого, блин, отшила своих единственных подруг здесь и влилась в компанию этой тупой сучки Оксаны, постепенно отодвинув ее на задний план. Да и выставление напоказ своей дружбы с Ари и ее тусовкой помогло. Я теперь та, кто в тренде. Если я покупаю себе сумочку, то на следующий день куча девушек приходят с такой же. Те, кто поумнее, покупают тот же бренд, но другую модель, так что недавно вышедший на рынок российский модный дом должен мне кучу бабла за свою раскрутку, о чем они и не подозревают. А все моя любовь к эксклюзиву, эх…
Мои усилия и постоянная работа над ошибками не прошли даром. У меня сейчас третье место в рейтинге этой тупой «Сети». Феда с Киром обойти не удалось, но я сдвинула Алекса и Дима, не говоря уже о Жеке, из-за которого пришлось попотеть. Дружки Феда с трудом сдали свои позиции, и я уверена, что скоро обгоню и его самого. И мне совсем не нужны сравнения с этой непримечательной новенькой, с которой у нас ничего общего, кроме того, что мы обе блондинки одной комплекции. В конце концов, у меня даже грудь больше! Не намного, но все же… Это имеет значение, если ты за естественность.
– Если ее приодеть, то будет еще больше на тебя похожа, – не унимается Ира. – И я бы не сказала, что она оборванка. Толстовка из мужской коллекции Эм Ко, Кир постоянно в таких ходит.
– Я же не буквально, – закатываю глаза от ее тупости. – Тут в принципе бомжи не учатся. В общем, забей. Не похожа она на меня и точка. Чтобы я этого больше не слышала!
– Ладно тебе, я же пошутила, – фальшиво улыбается Ира. Знает, что не стоит со мной ссориться.
