Михаила. Он остается сидеть в беседке один.
— Как же я наклюкалась! — жалуется девушка. — Голова кругом, ничего не соображаю.
Поддакиваю её словам и осторожно веду по дорожке из камня. В какой-то момент понимаю, что лучше бы Олесе снять обувь, иначе мы будем ползти до утра.
Спустя минуту девушка держит туфли в руках. Я довожу её до домика под номером семь и помогаю открыть ключом дверь.
— Алиса, солнце, спасибо тебе огромное!
Девушка тянется обниматься, я кое-как отстраняюсь и желаю ей доброй ночи.
— Торопишься, да?
— Немного.
— Хороший мужик этот Басаргин. Я бы тоже ему дала, если бы не ты.
Она икает, хохочет. И исчезает в номере. Всё, точка. Моя совесть чиста.
Вернувшись в беседку, слышу, как из динамиков по-прежнему звучит музыка, но несмотря на это, когда все, кроме нас, ушли, стало пугающе-тихо.
Я не знаю, куда деть себя от волнения, поэтому не придумываю ничего лучше, чем взять бокал с янтарной жидкостью и сделать несколько жадных глотков. Для смелости, что ли. Горло обжигает крепкий алкоголь, дышать становится сложно.
— Возьми лимон, — предлагает Михаил.
Следую его совету и быстро закусываю. На глаза наворачиваются слёзы, я чувствую себя чуточку неуклюжей.
— Как вы вообще пьете эту гадость? — спрашиваю, мотая головой. — Умереть можно.
Михаил тянется к пачке сигарет и щёлкает зажигалкой. Его голубые глаза манят и влекут. Рядом с ним я чувствую себя совершенно особенной. То, как он пожирает меня взглядом, то, как молча о чем-то думает, исследуя моё тело — в совокупности сводит с ума. Хочется пробраться к прокурору в голову и точно узнать. Убедиться, что я могу нравиться такому, как он.
— Правда учишься на хореографа? — вдруг задаёт вопрос Михаил.
— Правда, конечно, — отвечаю без заминки. — На другие специальности меня не взяли.
— Почему?
— Плохо училась, — жму плечами. — Кое-как окончила с тройками школу. Папа умолял меня подать документы на более серьезные специальности, но я везде провалилась. В каждом вузе. Пришлось идти туда, куда взяли и что получалось делать лучше всего. Танцевала я с сада.
Я много разговариваю, а Михаил внимательно слушает и не перебивает. Мы познакомились несколько часов назад, но кажется, будто вечность. Переглядываемся, флиртуем. Градус между нами накаляется до максимума.
— А ты хорошо учился, раз работаешь на такой престижной должности? — спрашиваю у Басаргина.
— Хорошо, да.
— Небось окончил с красным дипломом?
Михаил усмехается и подтверждает мою догадку коротким кивком.
— О, ботаник, наверное?
— Почему сразу ботаник? — с обворожительной улыбкой интересуется. — Всё успевал. Просто знал, что от этого будет зависеть качество и уровень моей жизни.
— Я об этом никогда не задумывалась. Глупая, да?
— Станцуешь для меня? — неожиданно просит Басаргин.
Он слегка склоняет голову набок. Глаза пытливые, горящие. Адреналин зашкаливает, и я понимаю, что мне сложно ему отказать. Да и не хочется. Он видел, как я танцевала с другим, прижималась к нему против воли. Интересно, Басаргин хотел бы быть на его месте?
Остановившись напротив Михаила, плавно качаю бёдрами в такт музыке. Прикрываю глаза, прогибаюсь в спине. Вкладываю в свой танец максимум эмоций и возможностей, даже кожу покалывает оттого, что я точно знаю — за мной с интересом наблюдают.
— Ближе, — произносит требовательным голосом Михаил.
Открываю глаза, он затягивается сигаретой и выпускает густой дым. Встаю между его широко расставленных ног и танцую, танцую. Для него. Дарю каждое движение. Увлекаюсь настолько, что представляю себя на сцене. Слегка опускаю тонкую лямку сарафана, смеюсь и возвращаю её на место.
Провокация срабатывает настолько мгновенно, что Михаил берёт меня за запястье и усаживает к себе на колени. Смотрим друг другу в глаза, часто дышим. Я, должно быть, спятила, раз позволяю делать с собой всё это почти незнакомцу. В прошлом месяце, рассказывая сестре, что всё ещё девственница, я клялась, что не стану спать с первым встречным.
— Ты охрененная, Лиса, — говорит мне на ухо. — Необычная, красивая. Другая.
Ведёт губами по щеке, гладит ладонями по спине. Исследует, возбуждает. Заставляет нетерпеливо ёрзать у него на коленях.
— Лучше Олеси?
— Лучше Олеси и всех шлюх вместе взятых, — тут же подтверждает.
— Ты тоже охрененный, Медведь.
Слышу усмешку, Михаил продолжает движения. Обхватывает мой затылок, впивается губами в мои губы. Грубо, ненасытно, умело. Внутри меня взрывается настоящий фейерверк! Внизу живота покалывает, лопается, искрит. Белье становится мокрым.
Я жадно вдыхаю насыщенный запах, опускаю ладони на крепкие мужские плечи. Какой же он огромный и сильный! Прёт напролом. Целует глубоко и жадно, словно не может насытиться.
Мир вокруг кружится, сердце сходит с ума и неистово колотится. От клятвы я отрекаюсь и ближе прижимаюсь к Медведю. Мысленно обещаю ему, что сегодня буду послушной и терпеливой.
***
В номере темно, хоть глаз выколи. Но добрались. Наконец-то!
Шли с остановками, бесконечно долго. Думала, что Михаил возьмет меня прямо на улице, где-то за углом дома. Нетерпимый, голодный Медведь. К счастью, обошлось.
По дороге много болтали и шутили. На грани, остро. Смеялись, целовались и трогали друг друга. Когда Басаргин положил мою руку себе на молнию, в жар бросило. По позвоночнику покатились капли пота, дыхание сбилось. Я в полной мере осознала, что всё, игры кончились — теперь только по-взрослому. И я к этому готова.
Заходим в номер, ключи падают на пол. Обувь летит в разные стороны. Сразу же набрасываемся друг на друга. Порывисто, жадно. Здесь нас не увидят, не услышат и не осудят. Здесь можно делать всё, что душе угодно. Стонать в голос, вдыхать густой концентрированный запах мужчины и отдаваться ему без стыда и совести.
Впиваемся друг в друга губами, затем целуемся до нехватки кислорода. Притяжение такое сильное, что сопротивляться ему бесполезно.
Ноги подкашиваются от близости с прокурором, низ живота сводит судорогой. Хорошо, что я прижата к стене. Хорошо, что цепляюсь в его широкие плечи. Не падаю, держусь.
У меня никогда не было такого, чтобы с первой встречи снесло крышу. Чтобы без оглядки, без единой лишней мысли. С твёрдой уверенностью, что вот так будет идеально, когда он, а не кто-то другой. Пусть мы и знакомы всего ничего, но сейчас это не имеет значения.
— Сил нет, как хочу тебя, — откровенно признается Михаил.
Волоски на коже встают дыбом, дыхание
