И, надо признаться, Бесстужеву под стать. Словами колет, будто иголками, и никаких лишних эмоций при этом. Дымчато-серые глаза словно темные льдинки. От нежного, полного солнечной теплоты взгляда не осталось и следа.
Елене Николаевне в высшей степени плевать, насколько хорошо я припарковал машину. Она позволила помочь и только.
Стройная фигурка в серо-голубом костюме скрывается за поворотом, а меня немного отпускает.
Иду к своей тачке, размышляя, какого черта я вообще полез.
Алена явно не настроена на общение. Мне стоило бы сосредоточиться на других вещах, но когда увидел ее за рулем…
Вот же! Шел ведь парочкой матерных встряхнуть сонного водителя, а напоролся на испуганную пташку.
Да, я помнил, что Аленка боялась дороги. И у Елены Николаевны не получилось сладить с этим страхом. Я видел его отблески на дне глаз-льдинок и в уголках крепко сжатых губ. На них, как обычно, был лишь бесцветный блеск. Алена почти не пользовалась косметикой. Это Юлия ежедневно изображает из себя женщину-вамп.
Это сравнение неожиданно злит.
Хлопаю дверцей и завожу мотор. Сейчас втисну куда-нибудь тачку, а потом за работу. И выкинуть из головы лишнее! Особенно симпатичную пятую точку, обтянутую плотной тканью юбки.
У Аленки с нижними девяносто всегда был полный порядок. А сейчас еще краше стало. Мужики, наверное, шеи сворачивают ей вслед.
В машине почему-то становится душно, и я ослабляю галстук.
Не люблю костюмы, но ничего не поделаешь — дресс-код. И со всей этой ситуацией ничего тоже не сделать. Да я и не хотел… Предложение поговорить будет звучать глупо — класть Елена Николаевна хотела на мои попытки объясниться. Оправдываться я не собираюсь, лезть в семью Бесстужевых тоже… Через два месяца все дела будут сделаны — и привет, Москва.
С такими размышлениями я иду к лифту.
Но только успеваю завернуть за угол — как вижу, что створки открываются и в него заходит Алена!
И как будто в спину кто-то толкнул! Срываюсь на бег, а девушка судорожно жмет кнопку. Вот черт!
***
Не успела!
Я медленно выдыхаю, наблюдая, как Демьян протискивается в кабинку. И пространства вокруг резко становится меньше.
— Спасибо, что подождала… — сверкает голубыми глазами.
Всей кожей чувствую — злой, как черт, но извиняться я не собираюсь. Просто молчу, внимательно рассматривая блестящие двери лифта. И стараюсь не поморщиться, не то от близости Ястребовского, а может просто из-за ароматов в кабинке — до меня ею пользовался курящий. А я запах дыма не переношу.
— … Так плохо припарковался, да? — не сдается Демьян.
Кошусь в его сторону, но выше пуговиц на темно-сером рукаве взгляда не поднимаю.
— Я уже поблагодарила, — нервно дергаю плечом. Но Демьян не думает оставлять меня в покое.
— Елена Николаевна, нам вообще-то работать вместе.
Пустяковая фраза одним махом вышибает из легких воздух. Нужно собраться и ответить так, чтобы заткнулся сразу. Я ведь это могу! Но вместо парочки метких фраз получается выдавить банальное:
— К сожалению.
Демьян вспыхивает моментально — я чувствую это так же хорошо, как собственную агонию.
— У тебя еще есть время попросить своего мужа сменить поставщиков, — цедит едкою.
И вот тут сквозь душную волну боли проклевывается ярость. Вздергиваю голову и встречаюсь с небесно-голубыми глазами на прищур. Демьян злится. И даже не пытается это скрыть. Я тоже.
— Не смей заикаться о моем муже! — сжимаю кулаки до боли. — Ты и мизинца его не стоишь!
Двери распахиваются, и я пулей вылетаю из лифта.
Чувствую, как Демьян смотрит мне в след внимательно и цепко. И от этого бросает в жар.
Не хочу, чтобы он смотрел! Чтобы ходил рядом, разговаривал, дышал… Знать его не хочу! Пусть лучше исчезнет! Валит в свою Москву, о которой так мечтал и жену свою прихватит! Нужно было слушать Артура, а не играть в благородство!
Перед глазами качается багровое марево, а сердце заполошно выстукивает о ребра.
Работать нам еще вместе, как же! Пусть лучше объектами занимается или что там ему положено делать! А меня ждет…
— Ну наконец-то!
Сварливый женский голос срабатывает хлеще ушата ледяной воды.
Я машинально поворачиваюсь и едва не стону, замечая спешившую наперерез Антонину Федоровну.
В руках у моей начальницы внушительная стопка папок.
— Вот, — пихает мне их в руки, не считая должным хотя бы поздороваться. — Отнеси их Артуру Викторовичу. И еще, в пятницу на совещании сама пойдешь — у моих деток праздник. Пять лет со дня свадьбы!
Женщина победно сверкает глазами, в которых так и плещет предвкушение отличного отдыха.
А мне плакать хочется! Какое совещание?! О чем она?
— Я ведь…
Но моя жалкая попытка пресекается непоколебимым:
— Ничего, справишься!
И Антонина Федоровна уходит, гордо расправив плечи.
А я остаюсь стоять с грудой папок и в полном раздрае.
Моя начальница уважает только одного человека — своего шефа. То, что я какая-то там жена, для нее вообще не имеет значения. Или имеет, но как повод гонять меня еще больше. А то вишь какая цаца выискалась!
Наверное, так обо мне думала эта строгая, но, надо признать, справедливая женщина.
Вздыхаю и медленно плетусь к диванчикам у окна, чтобы хоть дух перевести. А перед глазами до сих пор немного плывет и под сердцем засела остренькая иголочка паники.
Нет, я не боюсь совещания. Пусть экономист из меня аховый, но кое-что я понимаю и могу довести основную информацию.
Но мне опять придется пересечься с Демьяном… А я не хочу, чтобы Артур на это смотрел. Нет, муж не будет ревновать. Просто он все поймет. И может натворить глупостей.
Как я сегодня.
Опять вздыхаю и лезу в сумочку за мобильником.
Нужно позвонить… Давно я не использовала этот номер, но если меня жизнь и научила чему-то, так это беспокоится о здоровье заранее. В том числе и психологическом.
Три коротких гудка и в трубке рокочет мягкое:
— Здравствуйте, Елена Николаевна. Не ожидал, но готов слушать.
И напряжение сразу же отпускает. Генрих Вольфович одним своим голосом мог бы врачевать душевные раны. За это его ценили многочисленные пациенты и я в том числе.
— Здравствуйте, — отвечаю тихо и почему-то оглядываюсь по сторонам. — Генрих Вольфович, а можно… кхм… на сеанс к вам? Не терапия, нет. Просто поговорить.
Потому что мне срочно надо приводить мозги в порядок. И помочь в этом мог только квалифицированный психолог.
Ох, но как сказать об этом Артуру? Врать мужу я не могла… Но и терять лицо перед Демьяном не собиралась тоже! Хватит с меня!
— Давайте сегодня вечером в кафе на пяти углах? — предлагает мой спаситель и я облегченно вздыхаю.
— Да, конечно. Как обычно?
— Разумеется. До встречи, Елена Николаевна.
— До встречи, — повторяю эхом и первая нажимаю отбой.
Так, теперь мне надо встретиться с Артуром и все объяснить. Тем более нужно отнести отчеты… Но ноги почему-то плохо слушаются, а в голове опять звенящая пустота.
Я просто не знаю, как объясниться! Муж и так реагирует слишком остро… И будет защищать мое спокойствие даже ценой многомиллионных потерь. А ведь фирма — это можно сказать, его ребенок. Он в нее всю душу вложил!
— Господи, почему я все еще не на больничном? — бормочу, вышагивая к лестнице — никаких больше лифтов! Сегодня мне не везет…
Новомодная зараза, которую я подцепила не так давно, обошлась со мною весьма мягко — лихорадило лишь несколько дней и без кашля обошлось. А некоторые месяцами оправится не могли. И сейчас я бы с удовольствием к ним присоединилась — это легче, чем смотреть на того, кто оставил от сердца кровоточащие лохмотья и не заметил этого.
Да и с какой стати? Демьян никогда и ничего мне не обещал… Не признавался в любви, не говорил, что нравлюсь. На кого мне обижаться? Только на собственную глупость…
Но больше никаких ошибок. А Артуру я скажу, как есть. И, вздохнув поглубже, я толкаю дверь кабинета.
