и назначили так скоро – пока не видно ничего.
Бен приложился к бутылке, и Мэтт последовал его примеру. Потом заказал ещё.
– Слушай, – внезапно собрался он с мыслями. – Нравится мне, как ты о жизни рассуждаешь. И мало кто поступил бы так, как ты.
– Да брось, обычное дело. Не мы с ней первые, не мы последние.
– Да, – кивнул Мэтт, но остался при своём мнении: его друг Бен был человеком на редкость совестливым и порядочным. – У меня есть к тебе… эм, вопрос. Точнее, ситуация… Я хочу знать твоё мнение.
– Валяй.
– Ну в общем, есть женщина… точнее, девушка. В прямом смысле. И лет ей… сильно за двадцать.
– Насколько сильно?
– Ну, примерно, как нам.
– Понял. Дальше.
– Ну вот… и она девушка. Понимаешь?
– Ну понял, что не парень.
– Бен, она девственница.
Брови друга подскочили, глаза округлились: если даже у его воспитанной в строгости Медины он был не первым в её двадцать лет, то как же знакомую его друга угораздило так «сохраниться»?
– Страшная? – сделал он однозначный вывод.
– Да нет, не страшная. Нормальная такая. Но ничего особенного. Просто… – он хотел было добавить про полноту, но передумал.
– И?
– Ну… – Мэтт набрал в грудь воздуха, не зная, как сформулировать свою мысль.
Вернее, не мысль, а мысли, которые терзали его с прошлого воскресенья. Начинались они всякий раз, как в его памяти всплывали провокационные слова «овуляция» и «не знала мужской ласки», он даже не мог никак для себя решить, что же будоражило его сильнее, первое или второе.
– Мэтт? Ты завис? – пнул его Бен локтем.
– Думаю.
– О чём?
– О том, насколько утырочно то, что пришло мне на ум.
– А что пришло тебе на ум?
– Если не помочь ей сейчас… эм, понять вкус жизни, она имеет все шансы превратиться в старую деву.
– Помочь как?
Мэтт посмотрел на друга с выражением «ты дурак или прикидываешься?».
– То есть, ты хочешь её трахнуть, я правильно понял? – Бен поспешил заверить, что не дурак.
– Не хочу, в том то и дело. Но рассматриваю такую возможность в качестве…
– … благотворительности, – помог ему Бен.
– Именно. Хорошее слово. Оно тут подходит. И вот меня интересует, это благое дело или… какая-то херня?
Бен задумался, обняв себя своими медвежьими руками. Брови его нахмурились. С минуту спустя он вынес вердикт:
– Благотворительность – это от слова «благо». Не от слова «херня».
– Уверен?
– Абсолютно точно да. Но есть одно «но».
– Какое?
– Если она до сих пор не пробовала секс, это означает, что такое явление как встреча на один раз ей незнакомо. А тебе, к тому же, придётся с ней встретиться как минимум два раза, потому как с первого она вряд ли что хорошее в этом деле разберёт. Ты же знаешь, как у них это бывает. Надо как минимум два раза. А лучше три.
Мэтт тяжело вздохнул.
– Да, – согласился с ним Бен. – Вот я и говорю, как же ты собираешься ей обозначить рамки ваших отношений?
– Это уже дело второе и не такое важное, – заверил его Мэтт. – Главное, это понять не является ли вся затея неким кретинизмом?
– Не является, – решительно помотал головой Бен. – Главное, предохраняйся!
Оба приятеля разом заржали и запили дельную мысль новой порцией пива.
– И всё-таки ты серьёзный мужик, – сказал ему Мэтт. – Я бы никогда не женился. Ни по доброй воле, ни по залёту. Деньги бы давал, но не женился.
– А я бы женился по доброй, но… не на Медине.
– Вот так заявление накануне свадьбы! – расслабленно усмехнулся Мэтт.
От пива он раздобрел, и все его невзгоды и проблемы казались ему сейчас не такими уж и беспроглядными. К тому же его проект по «мужской ласке» значительно отвлекал и развлекал его все последние дни.
– Жизнь, что б её… – смиренно заключил Бен. – Медина очень хорошая, ты не подумай, просто…
– Ты запал на другую.
– Угу. Только дело это уже очень давнее.
– И кто она?
– Ива Джонсон. Помнишь такую?
Мэтт чуть со стула не упал.
– Ну, Мэтт! Она же жила на твоей улице. У меня с ней английский был и испанский, а у тебя, кажется, биология и ещё что-то…
– Ну допустим, я… помню её. Так, а в чём проблема? Чего ж ты к ней не подкатил, если нравилась?
– В том, что ей нравился не я.
– А кто?
Мэтт знал кто. Вся школа знала.
Бен выпил ещё пива, оставив его глупый вопрос без ответа.
– Помню, в восьмом классе, ещё до того, как она перешла на домашнее обучение, она почему-то пришла на новогоднюю вечеринку. Никогда не приходила на такие мероприятия, а тут вдруг пришла. Знаешь, все танцевали, а её никто не приглашал – ей же тогда какой-то бойкот тупой объявили, я так и не понял за что. Я пригласил. Помню, как положил ладонь ей на талию, и как приятно было ощущать её… она была такая… приятная на ощупь. Уютная. Я посмотрел на её лицо и вдруг понял, какая она красивая, но почему-то никто этого не замечал. Все считали Софию красавицей и Олив, и Кейт… а по-настоящему красивой была только Ива. И с ней было интересно, но правда, только когда она расслаблялась и начинала хоть что-то говорить. А в основном ведь всегда молчала. Только на уроках, если спросят, и можно было услышать её голос. Я тут Гарри Поттера недавно с Мединой смотрел, так вот Гермиона мне так Иву напомнила! Будто с неё характер лепили, только Ива наша больше молчунья была. А вот если разговорится – ну точно Гермиона, – хихикнул Бен и снова сделал глоток пива.
Мэтт как-то тяжело набрал в грудь воздуха и на выдохе выпалил:
– Слушай, я не знаю, с чего это все так решили, потому что сама она не то что ничего мне никогда на этот счёт не говорила, но я даже и знаков никаких не припомню. Бред это всё, по-моему, – честно признался Мэтт.
– София, её подружка, всем об этом болтала. Да и я пару раз замечал, как она
