– Чем так воняет? – вновь меня приводит в чувство голос Федора. Не сразу понимаю, что он подает мне кусок замороженной курицы. Прикладываю к пальцу и нехотя поднимаю взгляд на мужчину.
– Носками? – осторожно предполагаю я.
– Вонючими носками.
– Так колпачки пахнут. Но они очень вкусные. Вы скоро в этом убедитесь. Когда они поджарены, носками совсем не пахнет.
– Почему Кеннеди? – вдруг спрашивает он. – Ну можно же было назвать кого-то другого. Да хоть бы Рейгана.
– Что первое пришло на ум, то и сказала.
Кажется, Федор хочет еще что-то сказать, но вместо этого в очередной раз блуждает по мне взглядом. Вот что ему надо?
– Где твоя подружка?
– Пошла в туа…
Я даже не успеваю закончить фразу, как в кухню вбегает взбудораженная Люся. Такой я ее, пожалуй, никогда не видела. И хоть она быстро меняет выражение лица на привычно невозмутимое, я понимаю, что случилось что-то реально страшное.
– А вот и она.
– Давайте быстрее готовьте, – грубо бросает Федор и выходит из кухни.
Убедившись, что за дверью никого нет, Люся садится за стол и, хлопнув очередную порцию алкоголя, дрожащим голосом произносит:
– Я подслушала разговор этого главного говнюка и падлюки, которая меня ударила. Валера этот сказал, что нас надо убрать, а Федор, что-то типа «девчонка приведет нас к знакомому Виктора, исключим факт наличия у них флешки, и только тогда пустим их в расход». Нам надо во что бы то ни стало ночью сбежать. Иначе нас убьют, Лиз. Это просто вопрос времени. Никогда не думала, что это скажу, но лучше к ментам обратиться и отсидеть за закапывание трупа, нежели стать самим трупами. Но это еще не все. Когда Федор свалил, этот Валера сказал тому, который со шрамом, что, прежде чем пустить в расход, нас пустят по кругу.
– Это что значит?
– О, Господи, Лиза! Изнасилуют тебя и меня по кругу все участники гоп компании. Групповое изнасилование, слышала о таком?
– Мамочки… Подожди, мне кажется, Федор хороший бандит. Ну знаешь, мало ли там у него родителей в заложниках держат или деньги на что-то нужны, вот он и согласился преступить закон и стал на этот путь, но я чувствую, что он неплохой, – убираю в сторону кусок замороженной курицы.
– Ты зенки-то протри, сказочница!
Мы обе моментально затихаем, когда в кухню заходит Василий. Во время приготовление ночного ужина, мы больше не произносим ни звука. И только когда Федор и Василий садятся за стол, Люся не выдерживает и взрывается:
– Оставляйте свою обувь на пороге! Хватит мне грязь носить.
Для бандитов они крайне послушные люди. Люся не отхватывает ни люлей, ни словесных угроз. Мужчины молча встают и оставляют свою обувь за порогом. А после возвращаются за стол.
Аппетит пропал. Сон, несмотря на глубокую ночь, и подавно. Люся же наминает за обе щеки картофель с грибами, не забывая при этом зевать. Я сжимаю в руке, поднятый с пола, папоротник, и принимаюсь про себя молиться. Я многое смогу пережить, но точно не групповое изнасилование. Лучше уж и правда в тюрьму. Никогда не думала, что скажу это, но как же хорошо, что мама с папой не дожили до этого момента.
– Чего не ешь? – вдруг выводит меня из очередных раздумий голос Федора.
– Перехотела.
– Элизабет, ты меня пугаешь. Стандартный ответ – это не про тебя. Мне не нравится. Кстати, ты грибы пересолила.
– Не нравится, не ешьте.
– А вот мне очень нравится. Пальцы проглотишь. Молодец, Лиза, мужу твоему повезет, – улыбаясь произносит Василий. И тут же подмигивает мне.
***
Я поняла, что все в очередной раз пошло через одно место, когда мы собрались спать. Вопреки нашим ожиданиям, спать вместе на одной кровати нам с Люсей не дали. Она нехотя направилась с Василием наверх, предварительно шепнув мне на ухо: «беги, обо мне не думай».
Я же осталась стоять как вкопанная, смотря на разобранный диван. Он маленький. Ну прям сильно маленький.
– Ты давай к стеночке, – неожиданно произносит Федор, стягивая с себя футболку. Я не из тех девушек, падких на красивые тела мужчин. Ну торс и торс. Но одно дело видеть по телевизору, и совершенно другое в нескольких сантиметрах от себя. Красивое рельефное тело, чего уж греха таить. Ну и грудные мышцы у Федора что надо. Ему бы с Люсей соревноваться. Моя грудь нервно курит в сторонке.
– Извините, Федор, но мне нельзя спать с мужчиной, – поднимаю на него взгляд.
– В каком смысле?
– В прямом… до брака не положено. Даже просто спать. У меня очень религиозные родственники. Меня потом просто не примут в лоно семьи, узнав, что я делила ложе без официального заключения брака.
– Уверен, что лоно простит тебе такой маленькой грешок, после того как узнает, что ты закопала труп.
– Технически, я только раскопала яму.
– Технически, либо ты сама лезешь на ложе, без печати в паспорте о заключении брака, либо я закидываю твое тело к стене сам.
– Ну, можно я с Люсей буду спать, пожалуйста, – складываю руки в молитвенном жесте.
– Нельзя. Считаю до пяти. Один, два, три, четыре, пять.
– Гав!
Судя по тому, как Федор вздрагивает, это снова срабатывает. Правда ненадолго. Только я хочу дернуться в сторону, как главный приподнимает меня с пола и совсем не бережно закидывает на диван. Я аж подпрыгиваю. Но тут же поворачиваюсь к нему спиной и максимально вжимаюсь в стену. Слышу, как лязгает пряжка ремня. Мамочки. Только бы не изнасиловал. Не о таком первом разе я мечтаю.
– Дядя Федя, джинсы-то хоть не снимайте. Пожалуйста.
– Я не из рода долбанутых, кто спит в уличной одежде.
Ясно. Намек на мое платье. Да и пожалуйста. Федор ложится на диван и, на удивление, не предпринимает никаких поползновений на мое тело.
Когда я вся вымоталась и уже перестала себя тешить надеждой о побеге, главный взял и… захрапел. Не веря своему счастью, я выждала еще некоторое время, дабы убедиться, что он действительно заснул.
Еще никогда я не была такой грациозной и осторожной. Я аккуратно слезаю с дивана и также тихо беру джинсы Федора. Если проснется, отсутствующие джинсы явно поумерят его пыл бежать за мной.
Кажется, я не издаю ни единого звука. Оказавшись на улице, я аккуратно спускаюсь по лестнице и направляю к выходу. Вот только в следующий момент меня хватают за воротник платья.
– Куда собралась, Элизабет Евгеньевна?
Глава 6
Глава 6
Куда-куда, на кудыкину гору. И, как назло, ни одной дельной мысли в голову не лезет. Проклятые джинсы все портят. Ведь этот гад точно спросит на черта они мне. Нехотя поворачиваюсь к не Достоевскому. И взгляд как-то сам падает на его единственный элемент одежды. Ничего себе.
– Хорошие трусики. Сиреневый цвет вам к лицу. В смысле, к попе и… ну вы поняли.
– Так куда собралась, Элизабет? – повторяет свой вопрос, скрестив руки на груди.
– В ведро.
– Куда?
– Ну… в ведро. Писать. Люся забыла поставить его в коридор. Вот я и вышла за ним.
– За ведром?
– Ну да. А что вы так удивляетесь? Вы свои нужды не в ведро справляли?
– Я свои нужды под куст справлял.
– Я бы вам не рекомендовала это делать. Я слышала, что только конский навоз полезен для растений.
– Ну так-то под куст я еще не срал.
– Понятно. Ну вот и не какайте…под куст.
– Ну раз ты просишь, то не буду. А джинсы тебе мои зачем?
– Так, чтобы на ведро положить. Ну… обложить края, чтобы его не заляпать, – да уж, ляпнула, так ляпнула.
– Ты сама вернешься в хату или тебе помочь?
– Я туда не пойду. Мне домой срочно надо. У меня бабушка болеет.
– Считаю до трех.
Я не агрессивный человек, но, когда маячит перспектива быть изнасилованной и убитой, надо бы эту агрессию включить. Я замахиваюсь со всей силы джинсами в лицо Федора и срываюсь с места.
Кажется, так быстро я еще никогда не бегала. Не оборачиваюсь, бегу, что есть сил. И я бы однозначно победила в этой схватке, ввиду отсутствия обуви на Федоре, если бы не поскользнулась. Боли от падения, как ни странно, не ощущаю. А вот то, что меня приподнимают, как нашкодившего котенка за многострадальный воротник платья – да.
