Нет, наши пиццы были больше фута в диаметре (прим. 30 см), и это только в том случае, если вы заказывали двенадцатидюймовую (прим. 30 см). Да, вы могли бы заказать шестнадцатидюймовую (прим. 40 см), но тогда она не будет длиной в фут. И нет, вам не нужно было заказывать дюжину пицц. Это был всего лишь вариант.
Я упоминала, что Ральф был идиотом?
Тем не менее, это было прямо рядом с кампусом Нью-Йоркского университета, и этого было достаточно, чтобы привлечь непрерывный поток голодных студентов колледжа весь день и ночь. Так что я действительно не могла жаловаться. Сильно.
Я пробыла там всего около двух часов, а уже испортила три заказа. Я хотела бы сказать, что это был всего лишь один из тех вечеров, но я знала правду.
Я продолжала думать о Майлзе. Я была почти уверена, что он был именно из тех парней, которые бродят по университетским городкам в надежде заполучить как можно больше девушек. Если бы он действительно был таким парнем, было бы так ужасно согласиться на свидание и попытаться получить достаточно информации, чтобы написать свою статью?
Я знала, что технически буду использовать его, но если его план состоял в том, чтобы просто использовать свидание как предлог для секса, я подумала, что, может быть, наше использование друг друга могло бы свести всю вину на нет или что-то в этом роде.
Кроме того, я бы сделала это дерьмовое использование только ради благого дела. Если бы профессору Босуэллу больше всего понравилась моя статья, я бы получила стажировку в Бекенридж-Пойнт, который был одной из самых престижных психологических практик в Нью-Йорке. Почти все, кто прошел эту стажировку, также были отобраны для участия в некоторых из лучших докторских программ. Это дало бы мне финансовую безопасность для Пенни, а также стало бы для меня воплощением мечты.
Конечно, я забегала далеко вперед. Скорее всего, он никогда не доведет до конца вопрос о свидании. Все, чего я добивалась, — это теряла чаевые и предоставляла своим клиентам дерьмовый сервис.
Я остановилась у компьютера, чтобы внести заказ, и не смогла не думать о том, что сказал бы обо всем этом мой отец. Перед смертью он приводил меня в домашний кабинет, который использовал для своих пациентов, и позволял мне сидеть на удобном кожаном диване. Я откидывала голову назад и притворялась, что страдаю всеми сумасшедшими психическими расстройствами, какие только могла придумать, а он подыгрывал мне, давая все необходимые советы, чтобы справиться.
Иногда я просто рассказывала ему о своем дне или о своих собственных проблемах маленького ребенка… какими бы они ни были.
— Эй. — Мак, один из других официантов, помахал рукой перед моим лицом. — Ты собираешься с тоской смотреть на этот экран, или я могу внести заказ на свой столик?
— Прости. — Я быстро расправилась с заказом и помчалась наполнять бокалы.
— Официантка!
Я остановилась, повернувшись на звук голоса. Я увидела знакомое лицо, машущее мне из одной из кабинок.
Майлз.
На нем снова был костюм, но на этот раз с расстегнутым пиджаком и белой футболкой. Я решила, что он, должно быть, богат. Люди с деньгами одеваются определенным образом… как будто они могут надевать дорогую одежду так же небрежно, как обычные люди носят футболку и теннисные туфли. У Майлза был такой взгляд.
Я подошла к нему, не уверенная, должна ли я улыбаться или свирепо смотреть. Я остановилась на нейтральном выражении лица.
— Ты узнал, где я работаю?
— У меня было предчувствие, что ты не собираешься звонить.
— Прошло около четырех часов. Но как ты вообще узнал, где меня найти?
— Возможно, я заглянул в твой календарь, когда у меня был твой телефон.
Я моргнула.
— Ты смотрел мое расписание?
Майлз даже не выглядел пристыженным.
— Ты так и не назвала мне своего имени, а я не из тех, кто может отказаться от открытой тайны.
Сначала я почувствовала гнев, но мысленно отметила, что он сделал. Если бы я решила сделать то, о чем думала, мне понадобились бы все боеприпасы, которые я могла бы найти, чтобы побороть свое чувство вины.
— Ты ведь не просматривал моими фотографии тоже, не так ли?
— Черт, — сказал он, с сожалением качая головой. — Я знал, что должен был. Там было что-то хорошее, не так ли?
На самом деле, там было просто возмутительное количество селфи, которые я сделала с различными фильтрами в огромном количестве неловких поз. Я бы почти предпочла иметь свои грязные фотографии, чем то, что там было.
— Что именно ты здесь делаешь?
— Ты обещала мне свидание. Я подумал, что мы могли бы назначить время и место.
— Я обещала тебе свидание, когда думала, что ты вот-вот достанешь свои штучки и устроишь драку на пенисе с обнаженной моделью перед всем моим классом.
Он ухмыльнулся.
— Это было довольно весело, не так ли?
— Нет. — Да. — У меня было две встречи с тобой. Одна была в женском туалете. В следующий раз ты пытался раздеться передо мной. Если это не красные флажки, то я не знаю, что это такое.
— Иногда красные флажки существуют только для того, чтобы удержать подальше от чего-то потрясающего.
Я сморщила лицо.
— Что? Приведи мне один пример.
— Зона 51. Держу пари, он окружен красными флагами.
— Тебя бы также застрелили за то, что ты их проигнорировал. Я чувствую, что ты действительно помогаешь мне донести свою точку зрения.
Он переплел пальцы вместе с терпеливым выражением лица.
— Я думаю, что понимаю, в чем здесь проблема. Ты думаешь, я какой-то извращенец, потому что я пробрался в женский туалет, а затем попытался выставить себя напоказ тебе и твоему классу, верно?
Я ждала его контрапункта, но он, казалось, ожидал, что я отвечу.
— Да?
Майлз не смог сохранить невозмутимое выражение лица.
— Справедливости ради, это, вероятно, означает, что ты в своем уме. Но дай мне еще один шанс. Я обещаю, что останусь в своей одежде.
«Не думай о сексе. Или то, как выглядели его мышцы, когда он расстегивал рубашку на уроке. Подумай об очевидных вещах, Рей. У тебя нет времени на парня в твоей жизни. Тебе еще о стольком нужно подумать».
Майлз, прищурившись, смотрел на меня.
— У тебя такое выражение лица… Ты представляешь меня обнаженным?
— Что? Нет. Кроме того, я уже почти видела тебя голым. — Мне хотелось закрыть лицо руками. Я так старалась вести себя нормально. Вместо этого, когда я была рядом с ним, меня охватывала легкая паника. Маленькие обрывки моих мыслей продолжали ускользать, когда я этого не хотела.
— Почувствовал ли я легкое разочарование, когда ты сказала «почти»?
— Нет, — огрызнулась я. — И у меня много столов, о которых мне нужно позаботиться. Так что, если ты не возражаешь.
— Нет проблем. Я заберу тебя, когда закончится твоя смена. Когда именно это будет?
— Мы не идем на свидание.
— Соглашайся не соглашаться.
Я начала вставать, но остановилась, чтобы посмотреть на него.
— Нет. Два человека должны договориться о том, чтобы свидание состоялось. Это не то, по чему мы можем согласиться или не согласиться.
Майлз пожал плечами.
— Как я и сказал. Соглашайся не соглашаться.
Я решила, что разговаривать с ним — все равно что давать хлеб утке. Да, это было довольно весело и остановиться было трудно, потому что утка издавала радостные крякающие звуки каждый раз, когда брала кусочек. Но каждый кусочек, который вы давали утке, только усиливал ее голод.
— Я возвращаюсь к работе.
Майлз поднял палец.
— По крайней мере, скажи мне одну вещь.
— Что?
— Ты его съела?
— Что я съела?
— Мой банан.
— Да… Я съела его, а что?
Майлз кивнул, как будто я только что сказала ему что-то в высшей степени интересное.
— Это немного похоже на тест. Мне просто нравится знать, какие женщины кладут мой банан в рот перед первым свиданием. Это помогает мне понять, с кем я имею дело. Это также означает, что технически я могу сказать, что теперь ты попробовала мой банан.
