Кстати, сам Ваня в это время устроил кухонное порево. Возможно, это как-то иначе называется, но лично я дала явлению, разворачивающемуся прямо у меня на глазах, именно такое название.
Ваня снял футболку, обнажил торс. Долго, тщательно и сосредоточенно месил тесто, периодически ударяя его о столешницу и шлёпая так, будто перед ним не тесто, а грязная сучка, которая периодически просила её шлёпнуть. Мужчина даже не поленился пару раз подмигнуть мне, отчего я хотела, как опоссум превратиться чуть-чуть дохленькой и по возможности начать вонять.
— И? — спросил Ваня после того, как вдоволь отшлёпал тесто и отложил его «отдыхать».
Берегись, тесто! Походу, будет второй раунд. Сходи пока покури на балконе…
— Что «и»? — поинтересовалась я и на всякий случай сделала шаг подальше от полуголого мужчины. Мало ли, что у него на уме. Я после салатов, как раз, местами похожа на тесто.
— Никак не прокомментируешь увиденное? — Ваня мыл руки под струей воды и с легкой насмешкой глянул на меня. — Наверняка там в голове куча эпитетов накопилось.
Он выключил воду, отёр руки полотенцем и сделал ко мне тот шаг, которым я пыталась от него отдалиться.
— Изо всех сил старалась не шутить на тему того, что если ты так тесто месишь, то как ты жаришь? — выпалила я то, что было у меня на уме. — Ну, и думала о том, существуют ли шапочки для мужской груди? — опустила я взгляд на его волосатую грудь. — Ну, знаешь, как шапочки для волос на голове, только для волос на груди?
Ваня тоже опустил взгляд на свою грудь с черным ковром на ней и тихо хохотнул, не забыв при этом призывно шевельнуть грудными мышцами.
— Разглядывала меня?
— Ну, ты так старался… потел, — повела я бровью и скрестила руки на груди.
— А говорила, что я тебе не нравлюсь.
— Не нравишься. У меня к тебе была детская влюбленность. Параллельно я с тобой я любила ещё и солиста Tokio Hotel. И во что он сейчас превратился? Ты, кстати, тоже.
— В смысле? — игривый тигр на секунду покинул Ваню. — Что со мной не так?
— Таинственным сухостоем ты мне нравился больше, нежели сейчас — качок, которого видно со всех сторон света.
— Но внутри-то я остался тем же, Насть, — и при этом он так посмотрел мне в глаза, что будь мне пятнадцать, то мгновенно умерла бы от разрыва доверчивого сердечка. Но сейчас мне двадцать, и в ответ я лишь фыркнула, отвернулась от него и сняла пенку с бульона.
— Не трать обойму подкатов на меня, Ивасик. У тебя нет шансов.
— Но в твои пятнадцать они у меня были, — хмыкнул он, проверяя тесто. Как быстро он восстановился, однако. Берегись, мисс Тесто! — Ты мне даже стих написала. Я помню.
— Я тоже помню этот позор всей моей жизни. Так бездарно переделать «Письмо Татьяны к Онегину»… Ужас, — вздохнула я сокрушенно.
— Да ладно, — повёл Ваня широченным накаченным плечом и достал из нижнего ящика скалку. — Получилось неплохо.
— Ну, да, — цокнула я неверующе. — И на волне этого ты назвал меня мелкой соплёй, которой не мешало бы повзрослеть.
— И, видишь? Ты повзрослела!
Чудеса, блин!
— А ты постарел.
— Но, согласись, — Ваня пропустил мою колкость мимо ушей. — Если к тебе сейчас подойдёт десятилетний пацан и признается в любви, ты ведь его тоже отошьёшь?
— Отошью, — кивнула я согласно. — Но сделаю я это мягко, а не так, как ты: «ты ещё сопля мелкая, нарасти пару годков и сисек», — передразнила я его тон.
— Я так сказал? — Ваня искренно удивился.
— Не совсем. Но в общих чертах точно так.
— То есть ты подтверждаешь, что это уже твоя фантазия додумала, что я был груб с тобой?
— Ты был груб со мной и без моей фантазии.
— Я так не считаю, — Ваня отрицательно качнул головой и снова сосредоточился на тесте.
Пока он раскатывал его в тонкий пласт, я со стороны невольно наблюдала за тем, как под его загорелой кожей перекатывались и бугрились мышцы. А ещё о чесотки чувствовала на себе взгляд его бабули, но, стоило мне перевести на неё внимание, как я видела только то, что она сосредоточенно вяжет. Но на меня точно смотрела именно она, потому что родители уснули на диване перед телевизором ещё тогда, когда я только поставила бульон на плиту.
Глава 10. Настенька
Глава 10. Настенька
Бульон варился, я скучала у холодильника, пока Ваня, раскатав тесто, с кем-то вёл переписку единственным, не испачканным в муке мизинцем левой руки.
Я, конечно, тоже периодически отвечала своим друзьям, обещая, что на днях вырвусь к ним, но я делала это и в половину не так увлеченно, как Ваня переписывался с какой-то особой по имени Инна. Или Инга. В общем, примерно такое имя я успела мельком увидеть, когда приближалась, чтобы перемешать и подсолить бульон.
Судя по пестроте переписки, эта дамочка вот-вот исчерпает клад эмодзи. Может, ей двенадцать лет? Просто я не знаю ни одного человека, старше семнадцати, который стал бы использовать столько смайликов в переписке.
— Ивасик, принеси, пожалуйста, мои очки для чтения. Они в комнате в сумочке, — бабулетти милейшим голоском позвала своего внука, вынудив того оторваться от увлекательнейшей переписки.
— Ба, у меня руки в муке. Пусть Настя сходит, — отмахнулся так, явно раздраженный тем, что его отвлекли.
— Я не полезу в чужие вещи, — ответила я тут же.
— Ванечка, ну, сходи. У меня от этих очков уже глаза болят, — бабулетти настаивала на своём.
— Блин! — чертыхнулся Ваня. Но, наспех сполоснув руки и отерев их полотенцем, ушёл в бабулину комнату, оставив на столе телефон с открытой перепиской.
И, может, мне было бы плевать на эту переписку, если бы в следующую секунду, как Ваня скрылся из виду, его экран не засветился от того, что ему пришла фотография какой-то надутой цацы с голыми сиськами больше моей головы.
Серьёзно?! Эта дамочка серьёзно думает, что сейчас можно кого-то удивить огромными вставными сиськами?
Какой ужас… Они у неё выглядят так, что к ним хочется поднести иголку, ткнуть и проверить насколько громким будет хлопок. Она реально думает, что это красиво?
Ладно она… Ваня действительно клюнул на этого трансформера?
Мои сиськи, конечно, не стоят так призывно, как у неё. Но мои, хотя бы, натуральные, мягкие и красивые. От скромности я, конечно, не умру, но не могу оспорить тот факт, что сиськи у меня красивые. Хоть и тяжелые.
«Теперь твоя очередь, Ванечка» — писала ему девица сразу под фото.
— Ба, где твоя сумка. Я найти её не могу? — спросил Ваня шепотом, выглянув из комнаты.
— У прикроватной тумбы. Или на комоде. Я не помню, Ивасик, — ответила тем же шепотом бабулетти, чтобы не разбудить моих родителей.
«Твоя очередь» , говоришь?
Мелкая шкодливая крыска внутри меня ехидно застучала коготками. Если он обманом затащил нас в эту дыру, то пусть получает ответочку.
Буквально за несколько секунд я с телефона Вани нашла в интернете фотку качка, чтобы не было видно лица, но зато отлично видно крошечную пипиську. И сразу отправила фотку силиконовым сиськам.
Внутри всё буквально клокотало от желания изобразить злодейский смех, но я чувствовала бабулин взгляд, поэтому сдержала себя в руках. С трудом, но всё же.
«Ты серьёзно?» — пришёл ответ от силиконовой куколки.
«Анаболики…» — набросала я многозначительный ответ и мгновенно отошла от телефона к плите, когда Ваня вышел из комнаты с очками своей бабули.
— Спасибо, дорогой, — похвалила его бабулетти, пока я невинно мешала бульон.
Ваня подошёл к столу, взял скалку и, глянув на экран своего телефона, завис. А через пару мгновений резко перевел на меня взгляд.
— Ревнуешь? — хитро ухмыльнулся он. И, кивнув в сторону телефона, добавил. — Она знает, какой у меня.
— Меньше этого? То-то она удивилась, — ответила я и, не сдержав смеха, прыснула, заразив и Ваню. — Мог бы и «спасибо» сказать. Я, можно сказать, спасла твой завтрашний… кхм, — кашлянула я многозначительно, не рискуя называть столь громкое слово, как «секс», при бабуле.
