— Но не могу же я круглые сутки быть настороже. Так меня надолго не хватит.
Моей тётке хватило человеколюбия объяснить:
— Ты просто наблюдай. Примечай, кто у него гостит, с кем и о чём он говорит. Что его расстраивает и что радует. Ты доверься себе. У нас, женщин, чутьё на это развито от природы. Чуешь подвох — присматривайся и прислушивайся.
— Для чего?
Она медленно выдохнула:
— Для возможности позже всё это использовать, скажем так, к своей выгоде.
— Где использовать? — не унималась я.
Но тётка уже поднялась и, прежде чем раствориться в толпе, шепнула:
— Всё — позже. Просто знай, твой дед был неправ, решив примириться с Уваровым.
И она будто подтвердила свои же слова о женском чутье, потому что стоило ей исчезнуть, как из толпы вынырнул новобрачный. Он приблизился к нашему столу и протянул мне руку, а на мой изумлённый взгляд процедил:
— Танец.
Следом неуместно радостный голос распорядителя объявил:
— А сейчас жених приглашает невесту!
Глава 11
В этом своём платье девчонка сияла каким-то непостижимым, ангельским светом. И, возможно, теперь он понимал, почему старый Канатас так стремился подложить под него свою внучку.
Соблазнительная невинность. Идеальная западня.
Такие создания не берут в плен и не терпят сопротивления.
Покорись — и тебе гарантирован рай.
Просто доверься инстинктам.
Чего стоит, Уваров, вереница твоих искушённых, но больше не умевших ничем удивить спутниц, когда в твоей власти сама чистота во плоти?
Послушная, кроткая, и с сегодняшнего дня — твоя по праву.
Бери, пользуйся, получай удовольствие.
Такой был расчёт? На это ставил многомудрый Зевс?
С чего он решил, что новоиспечённый союзник поддастся? Она не смогла бы вскружить ему голову.
Всё это сейчас — работа портних и стилистов. Она не красавица. Не для него. Она не…
— Глеб Викторович.
Он моргнул и оторвал от неё взгляд. Перед ним высился начальник охраны сегодняшнего мероприятия:
— Слушаю.
— Глеб Викторович, по внешнему периметру всё чисто. По списку гостей — тоже всё в порядке. Ребята работают. Всё штатно.
Это ещё не показатель. Любой в этой толпе мог быть бомбой замедленного действия. И дай бог, лишь фигурально выражаясь. Впрочем, на это ему и меры повышенной безопасности.
— Отлично, — Глеб поставил опустевший бокал на разнос пробегавшего мимо официанта. — Но смотрите в оба. Ещё не вечер.
Начальник охраны кивнул и ретировался.
Глеб огляделся — душой-то слегка покривил. Вечер уже окутывал мир в розоватые сумерки.
Он взглянул на часы, потом — на сцену далеко впереди. Там уже суетились устроители. Ведущий проверял микрофон.
Время танца. Играть роль хотя бы условно счастливых новобрачных им сегодня придётся до последнего.
Он успел вернуться к столу за мгновение до объявления. «Ангелок», завидев его, вся так и скукожилась. А стоило ему протянуть к ней руку — как будто искренне испугалась.
Почему? С чего ей пугаться? Что-то скрывала? Ну не муки же совести.
Пожалуй, она была бы не прочь, если бы кто-нибудь сегодня действительно покусился на жизнь и здоровье её новоиспечённого мужа. И она тут не единственный выгодополучатель.
Сколько в толпе крылось тех, кто явился сюда, чтобы прощупать обстановку и примериться, куда выгоднее вонзить свои зубы. Так, чтобы жертва подёргалась совсем чуть и поскорее истекла кровью.
Сегодня с утра охране удалось засечь кое-какую подозрительную активность, позже оказалось — ложная тревога. Но это не значит, что настало время расслабиться.
Наблюдать и ожидать всего — этот режим он отключит только когда за ним закроются двери его особняка. Только тогда он позволит себе короткую передышку.
А пока…
Его ладонь легла ей на спину, и она тут же выпрямилась, будто кол проглотила. Будто его прикосновение её обожгло.
Ей страшно? Неприятно? Противно?
От этих мыслей он ощутил порыв непонятного раздражения.
Пусть привыкает — впереди у них долгая гастроль. Им ещё чёрт знает сколько предстоит играть до тошноты счастливых супругов.
— Улыбайся, — процедил он.
Она взметнула на него озадаченный взгляд:
— Что?
— Улыбайся. Выглядишь так, будто присутствуешь на собственных похоронах.
— Будто?
И он усмехнулся её выпаду.
— Ты отхватила самого желанного холостяка в округе. Веди себя соответственно.
Он почуял дрогнувшую в его руке ладонь и поспешно сжал пальцы. Не сбежишь, маленькая бродяжка.
Голубые глаза сверкнули:
— Я с радостью уступлю эту привилегию любой, которая пожелает оказаться на моём месте. Да хоть твоей рыжей пассии.
Он привлёк её ближе — под пальцами не обнаружилось ни шнуровки, ни уса, ни жёстких рёбер корсета.
Не врала. Стройная от природы.
И — не врала. Она с радостью обменялась бы ролями с любой из армии тех, кто бросал на него сегодня завистливые взгляды.
Сколько ещё раз она не солгала. А сколько — солгала, прикидываясь ангелочком? Сколько лжи за этим небесно-голубым взглядом?
— С тёткой своей болтала?
— А это запрещено?
— О чём?
— О еде и напитках.
— Я очень надеюсь, что мы не ударили в грязь лицом перед твоими драгоценными родственниками.
— Ты действительно об этом переживаешь?
— Советую не смотреть на меня так, будто хочешь вцепиться в меня прямо здесь, при свидетелях. В твоих же, поверь, интересах изображать из себя, ну, знаешь… невесту.
— Жену, — неожиданно поправила его она.
Глеб скривил губы:
— Входишь во вкус?
— Пытаюсь смириться.
— Хреново выходит.
— Извини, — процедила она тоном совсем не извиняющимся. — Врать не приучена. И притворяться — совсем не моё.
Это, пожалуй, лучшая шутка, какую он слышал за сегодняшний вечер.
— Тогда предлагаю заканчивать этот откровенно слабо сыгранный фарс, — он взял её за руку и, не дожидаясь, пока стихнет музыка, сделал знак распорядителю.
Представление на сегодня окончено. Гости, конечно, поймут. Новобрачным не терпелось остаться наедине.
Как-никак впереди у них первая брачная ночь.
Глава 12
Уваров тащил меня прочь из шатра, на выходе из которого нас уже поджидало роскошное авто.
— Куда мы…
— Садись, — велел он и таки снизошёл помочь мне с пышными юбками, бесцеремонно скомкав из и запихнув в салон вслед за мной.
Дверца хлопнула, а через минуту авто уже мчалось куда-то, оставляя позади сказочно красивые декорации, в которых сегодня разыгрался фарс, не достойный ничего, кроме сожаления.
Я очень устала, и этот внезапный побег на самом деле стал для меня освобождением — я наконец-то позволила себе ссутулиться и медленно выдохнуть. Сидевший рядом Уваров отвернулся к окну, и я не стала донимать его расспросами. Я настолько выдохлась, что мне было почти всё равно, куда и почему мы так стремительно сбежали.
Переведя дух, я принялась выдёргивать из причёски бесконечные шпильки и потратила на это утомительное занятие почти весь остаток пути. И когда на подоле собралась целая горка проклятых железячек, авто вкатило нас на подъездную площадку Уваровского особняка.
Я и не думала, что когда-нибудь буду так рада видеть его обширный элегантный фасад из серого камня.
Это значит, сейчас меня наконец-то оставят в покое, я вылезу из своих белоснежных доспехов, приму долгожданный душ и…
Дверца открылась, шофёр подал мне руку, но дальше всё пошло совсем не так, как я себе представляла.
В сгустившихся сумерках особняк выглядел… необитаемым. Только наружное освещение и сумрачный свет кое-где в окнах второго этажа.
Я обернулась на подставившего мне локоть Уварова и машинально вцепилась в него:
— А… что-то случилось?
Он бросил беглый взгляд на окна и кивнул:
— Случилось. Траур по моей прежней жизни.
У меня даже рот приоткрылся от удивления. Что за больные шутки?..
