— Хорошо, — замечаю я растерянно. Конечно, у него есть свои дела, а тут мы… мешаем же.
— Я вижу все, о чем ты подумала. Прекращай. Основные дела я отложил на потом, а одну встречу никак не удалось перенести. Поэтому… приношу свои извинения, но вынужден вас оставить.
— Переговоры?
— Да.
— Надеюсь, пройдут удачно.
Мы разошлись на хорошей ноте. Только Кирилл задержался. Приехал он поздно вечером, Динка уже часа полтора как дрыхнет. Краем уха я улавливаю тихий лязг: кто-то копается в замке, слишком долго не может попасть в замочную скважину.
Мысли лезут отвратительные. И я поднимаюсь с дивана, откладывая телефон с приложением, где контролирую рост цен на акции. Экран тут же гаснет.
Босая шагаю в коридор и, сомневаясь, что поступаю правильно, все же заглядываю в глазок. Отворяю дверь.
Кирилл выглядит опечаленным. Он сухо кивает мне и машет в знак приветствия. А когда я опускаю взгляд чуть ниже, липкий озноб ползет по позвоночнику.
Что произошло?!
Глава 10
Я с ужасом разглядываю его загипсованную руку и не могу выдавить из себя ни слова. Правая! Ну, надо же! Что за несчастье!
— Лучше не спрашивай… — недовольно замечает Кирилл, проходя в квартиру.
Раздраженно скидывает с себя обувь, даже не заботясь о возможных царапинах, на пятку наступает носком ботинка. А потом пинает их в сторону.
Губы его сурово поджаты, кажется, он очень зол.
— Тебе помочь чем-нибудь? — пищу я, не в силах сообразить, что лучше сделать: то ли остаться, то ли поскорее скрыться с его глаз.
— Нет, спасибо.
— Как прошли переговоры? — я решаюсь на еще одну попытку.
— Отвратительно. Вместо адекватного обсуждения и предложений, мои мысли были заняты лишь тем, как свалить поскорее и показать руку врачу. К концу разговора ее с ногой слона запросто было перепутать.
— Очень больно, да?
— Терпимо, — бурчит он и отводит взгляд. Болит… — Но самое главное, что я теперь, как ребенок! Абсолютно бесполезное существо!
— Наговариваешь ты на себя, Кирилл. Может, тебе лучше пойти спать?
Я представляю, какой тяжёлой выдастся для него эта ночь…
— Так и сделаю.
— Помощь нужна? Ты голодный?
— Нет, — решительно отрезает он, и мне так обидно за него становится. Как же так. Еще и правую!
— Как скажешь, если что — зови.
— Ладно, — роняет он и направляется к кофемашине.— Ничего, если я пошумлю?
— Порядок. Дина крепко спит. Извини за неудобства.
Кирилл кажется полностью погруженным в свои мысли, меня даже и не слышит. Он хмурый и очень серьезный.
С возникшей задачей справляется на ура.
— Спокойной ночи, — мимоходом бросает он на меня безразличный взгляд, крепко сжимая пальцами левой руки белую чашечку, и дверь за его спиной закрывается.
Я возвращаюсь на диван. С волнением вслушиваюсь в звуки тихой возни в хозяйской спальне. Снова беру в руки телефон. Пытаюсь погрузиться в анализ представленных графиков, но подскакиваю с места, потому что из комнаты Кирилла вдруг раздается звонкий лязг.
Я скорее подкрадываюсь на цыпочках, прикладываю ухо к щелочке в двери…
И тихонько стучусь. Ответа нет, но я не готова развернуться и уйти.
— Кирилл, — громко шепчу я, не решаясь войти, — Ты чашку уронил?
— Да нормально всё, сейчас уберу, — доносится глухой ответ. Я лишь тяжело вздыхаю.
— Можно к тебе?
— Заходи.
Перед моими глазами встает безрадостная картина: опечаленный Кирилл уже переоделся в домашние бриджи, рубашка расстегнута, но мужчина не успел сменить ее. А еще от пояса до его бедра красуется мокрый кофейный след.
Кирилл облился сам, часть напитка выплеснулась на кровать. А у ее подножия — острые белые осколки.
— Просто из пальцев выскользнула. Горячая… — оправдывает он, но я перевожу разговор:
— Я сейчас живо все уберу, не беспокойся, это мелочь.
Встаю на колени и начинаю собирать фарфоровые обломки.
— Вер… да брось… Не надо! Ты можешь порезаться, я сам!
Он замолкает.
Тишину спальни нарушает лишь тихое бренчание осколков. Кирилл присоединяется ко мне, и мы вместе устраняем погром.
— Ну вот, пол чистый, — с улыбкой заявляю я, возвращаясь из ванной через несколько минут. Оглядываю мужчину с головы до ног. — Постель я тебе застелю свежую. А-аа… рубашка… — Я запинаюсь, когда проезжаюсь быстрым взглядом по его обнаженной груди. И отворачиваюсь. Меня смущает его нагота. Даже если это просто расстегнутая рубашка.
Раньше я представляла… его, нас… Много чего представляла… вот только мне не следует уже об этом вспоминать.
— Ты покраснела, — смущает он меня еще больше.
— Тебе показалось, — цепляю я на себя невозмутимый вид. — Ты должно быть еще не приноровился менять рубашки. Хочешь… я помогу?
Протягиваю руку. Мне боязно смотреть в его глаза. Страшно увидеть в них то, чего нет и никогда не было. Сколько же лет прошло? Удивительно, судьба вновь свела нас. Зачем?
Когда Кирилл без слов соглашается и молча кивает, я медленно тянусь к его запястью. Расстегиваю пуговицы, стараясь не обращать внимания, как покалывает пальцы. С осторожностью тяну рукав на себя, Кирилл помогает мне, как может. Левая рука на свободе, а мужчина моих давних грез стоит передо мной полуобнаженный. Мне почти больно от этого. Он выбрал не меня, но не похоже, чтобы он был счастлив. А если бы в прошлом он сделал другой выбор? Что было бы тогда… он разглядывает меня, как завороженный, но я не поднимаю глаз. Даже дышу через раз. Втягиваю его запах. Свежести и дождя. Свободы… Терпкий и мужественный. Я касаюсь Кирилла так трепетно и не могу объяснить почему.
Я помогаю ему расстегнуть последнюю пуговицу, а у самой уже дрожат пальцы. Еще немного… и я стискиваю его рубашку. Прижимаю к себе крепко. И тону в этом запахе…
Когда чувствую легкое прикосновение к подбородку, сердце мое замирает, я поднимаю голову и тону в глубоких проницательных омутах. В душе настоящая буря, гейзер эмоций, и я не понимаю, как мне с ними справиться, а его горячее дыхание обжигает мою щеку…
Глава 11
— Ты очень помогла. Спасибо.
Его губы почти касаются моей щеки.
Легкое покалывание настойчиво тревожит поясницу, а в душе что-то переворачивается. Я делаю шаг назад, и лишь извиняющаяся улыбка Кирилла позволяет понять, что ему не удается вытащить рубашку из моих стиснутых пальцев.
— Можно?.. — вежливо уточняет он, кивая на свою вещь.
— Ой, прости! Задумалась!
Я торопливо вкладываю в его здоровую руку рубашку и мгновенно прячу ладони за спину.
— Ну... вроде все, я пойду, — говорю первое, что приходит в голову.
— Ты ведь еще обещала помочь мне с постельным бельем, — обескураживает Кирилл, заставляя меня чувствовать себя полной идиоткой.
— Ах, да! — округляю глаза. — Я что-то… рассеянная сегодня. Прости!
Чтобы не стоять в молчании и не разглядывать хозяина спальни, я начинаю стягивать покрывало с кровати, затем — простынь с матраса.
Кирилл неловко пытается снять наволочку с подушки, но одной рукой это делать очень неудобно.
Я со смехом уверяю мужчину: в два счета справлюсь сама. И шутливо добавляю, что он очень мне поможет… когда перестанет мешать. Хорошо хоть, с чувством юмора у него нет проблем. Пусть Кирилл и кажется очень серьезным, невероятно строгим и сдержанным, но на языке иронии он общается прекрасно.
— А где свежее белье? — оборачиваюсь я на Кирилла, неожиданно для себя обнаруживаю смешливые искорки в его глазах.
Так-так-так… И что он задумал?
— Во-он там, наверху, — указывает он на шкаф.
— Я за стулом.
— Сам принесу, — спокойно возражает Кирилл.
— Ну что ты!
— Вера, у меня рука сломана, а не все конечности. Я принесу.
— Ладно, — сдаюсь я, опасаясь задеть мужское самолюбие.
Уже через минуту я играючи забираюсь на стул и разглядываю верхние полки.
— А ты уверен, что белье именно здесь?
