подкладывать в него поленья.
Его предплечья вздрагивают, мышцы спины напрягаются, когда мужчина наклоняется ниже и зажигает спичку. Такое ощущение, что он зажег огонь внутри меня.
Роудс такой большой, такой сильный, и у меня перед глазами мелькает видение того, как он возвышается надо мной, и как его огромное тело прижимает меня к матрасу.
Мне приходится прикусить губу, чтобы сдержать стон.
Я мысленно возвращаюсь к тому короткому поцелую, который подарила ему, когда он впервые открыл дверь, и внезапно мне ничего так не хочется, как забраться к нему на колени и делать это снова и снова.
Роудс садится на диван, и я присоединяюсь к нему, желая прижаться к его боку, но заставляя себя держаться от него на расстоянии в несколько дюймов.
Я ерзаю на диване, и Роудс, кажется, напрягается. Он казался нервным с тех пор, как я вошла в дверь. И я заметила, что он отворачивал голову всякий раз, когда я смотрела на него.
Я предполагаю, что это из-за шрамов на левой стороне его лица. Кажется, он стесняется их, но не понимаю почему. Думаю, что они придают ему сексуальный вид. Делая его еще более первобытным и горным мужчиной, нежели я его себе представляла.
Интересно, как я могу показать ему это? Как показать кому-то, что ты не против чего-то? Особенно когда парень едва смотрит на меня, потому что все время пытается это скрыть.
Мой желудок урчит. Наверное, суп и сэндвич не насытили меня так сильно, как я думала. Возможно, это потому, что я пропустила завтрак.
Урчание повторилось, и Роудс оказывается на ногах прежде, чем я успеваю моргнуть.
— Я приготовлю нам что-нибудь поесть, — говорит он, исчезая на кухне.
— Я помогу, — заявила я, зная, что, если только предложу, он просто скажет мне, что сам справится.
Кроме того, мне кажется, я знаю, как показать Роудсу, что люблю его таким, какой он есть. И что я буду любить его независимо от того, как он выглядит.
Роудс
Рори пытается свести меня с ума. Я уверен в этом.
Она последовала за мной на кухню, чтобы помочь приготовить ужин, и продолжает прикасаться ко мне. Я знаю, что мой дом довольно маленький, но не настолько, чтобы мы постоянно вот так прижимались друг к другу.
Она, наверное, делает это специально.
— Где у тебя тарелки? — спрашивает Рори, и я киваю в сторону шкафчика рядом с холодильником.
Ее пальцы скользят по моей спине, пока она обходит меня, чтобы взять тарелки, и все мое тело напрягается. Я смотрю на Рори краем глаза и замечаю лукавую улыбку, изгибающую ее губы.
— Я знаю, что ты делаешь, — шепчу я, и она ухмыляется.
— Не понимаю, о чем ты говоришь.
— Уверен, что понимаешь, — ворчу я, и девушка хихикает.
— Что, по-твоему, я делаю? — уточняет она, расставляя тарелки на столе и возвращаясь за столовым серебром.
Я открываю ящик раньше нее, и Рори достает две вилки.
Хочу сказать ей, что она меня заводит, что я никогда в жизни не был так возбужден, но боюсь, что это ее отпугнет.
Сейчас мы находимся в зоне флирта, и, если я скажу ей, что хочу повалить ее на пол и вонзиться в нее, как животное, эти слова наверняка все испортят.
Адреналин захлестывает меня, когда я думаю о том, как уложу своего маленького ангела в постель… или на кухонный стол.
Мне придется быть с ней нежным, ведь она намного меньше меня. Я могу легко раздавить ее, так что мне нужно будет быть осторожным с тем, когда я ее возьму.
Я выныриваю из своих мечтаний. Шансы на то, что Рори попросит меня заняться с ней любовью, ничтожно малы.
— Вкусно пахнет, — говорит Рори, прижимаясь щекой к моей покрытой шрамами руке, и на этот раз я напрягаюсь совсем по другой причине.
Разве мои шрамы не отталкивают ее? Даже спустя столько лет эти линии выглядят неровными и устрашающими, и я знаю, что девушка чувствует их на своем лице, но все равно продолжает прикасаться к ним, словно их и нет.
— Еда готова, — говорю я, отстраняясь от ее тепла, хотя это действие убивает меня.
Рори помогает мне разложить еду по тарелкам и отнести ее на стол в углу кухни.
— Где ты научился готовить? Мы никогда об этом не говорили, — с улыбкой говорит она, откусывая кусочек куриного фахитаса, который я для нас приготовил.
— Пришло с годами. Я не хотел постоянно ходить в закусочные в городе или питаться замороженными полуфабрикатами, поэтому пришлось научиться.
— Что ж, это нереально вкусно, — призналась Рори, откусывая еще кусочек.
— Спасибо. А ты готовишь?
— Ну, зависит от твоего понимания готовки, — говорит она с легким смехом и очаровательным румянцем на щеках.
— Почему это?
— Думаю, большинство людей классифицируют то, что я делаю, скорее, как поджигание, чем как приготовление пищи. Но если ты любишь сильно прижаренное, то все, я твоя девушка.
Я смеюсь над этим, мне нравится, что она не воспринимает это слишком серьезно.
Рори рассказывает мне о некоторых случаях, когда пыталась готовить, и я смеюсь над тем, насколько все было неправильно. В детстве у ее семьи был личный повар, поэтому ей никогда не приходилось учиться, но теперь, когда она стала самостоятельной, то поняла, какая это была ошибка.
Я удивлен тем, насколько легко говорить с ней лично.
— Я помогу прибраться, — заявляет девушка, помогая мне отнести тарелки к раковине.
— Каковы твои навыки уборки? — шучу я, и она смеется, звук легкий и полный блаженства.
— О, я умею убирать лучше всех, — уверяет мой ангел.
Мы стоим бок о бок у раковины и наводим порядок. Рори моет, а я вытираю и убираю в шкаф, и тут меня осеняет, что девушка идеально вписывается сюда. Она идеально вписывается в мою жизнь.
Рори идеально подходит мне, но смогу ли я убедить ее в том, что я тоже идеально подхожу ей?
Рори
Уже стемнело и ветер вместе со снегом бились в окна, когда мы с Роудсом решили устроиться перед сном.
Мы еще долго не спали, разговаривая о наших любимых книгах и его хижине. Он рассказал мне немного о своих друзьях, других горных мужчинах-затворников, которые живут здесь.
Однако у меня был долгий день и держать глаза открытыми было сложно.
— Я подготовил для тебя гостевую комнату, — сообщил Роудс, проведя меня в спальню, и сразу сделал несколько шагов к окну,
