разбитым сердцем!
Джузеппе по-доброму рассмеялся.
– [2] И кем же Вы работаете на столь строгое начальство?
– Переводчиком! С итальянского, – ответила Лера голосом, полным гордости.
– Madonna mia! Вы что же, работаете на правительство?! – вскричал Джузеппе.
Лера изумлённо уставилась на него.
– Да что Вы, синьор?! Конечно, нет! Частное бюро переводов. Ой-Ой! Агентство! Начальница бы надавала мне по губам за это буржуазное слово «бюро». – Лера хихикнула. – Очень трясётся над статусом! Над названием, говорят, думала целую вечность.
– И какое выдумала? Какой-нибудь шедевр?
– «Гермес».
– Ха! И здесь греки! Нужно было назвать его «Меркурием»!
– Это точно, синьор! – с улыбкой согласилась Лера.
Джузеппе поднял руку и глянул на часы.
– До нового года остался всего час, синьорина! Вам непременно следует приманить удачу под бой часов, mia bella ragazza! И тогда в следующем году Вы его обязательно встретите!
– Кого?
– il damo, конечно же! – вскричал Джузеппе.
Лера сначала фыркнула, но чёртик на левом плече вдруг оживился, и девушка озорно посмотрела на Джузеппе и сказала:
– А знаете, что синьор Джузеппе? Давайте-ка я Вам расскажу про одну российскую новогоднюю традицию. Глядишь, она и Вам поможет. Можете принести бумагу, карандаш и коробок спичек?
Джузеппе с интересом попросил официанта принести то, что попросила Лера.
– Итак, синьор Джузеппе, вот Вам верный способ исполнить все желания!
– Я весь – внимание, – улыбнулся Джузеппе.
– Нужно взять бумажку и написать на неё самое-самое заветное желание. Так, чтобы никто не видел. Потом, с первым ударом часов, бумажку нужно поджечь и скрестить пальцы, чтобы бумажка успела сгореть быстро.
– Говорите потише, синьорина! Судя по навострённым ушам вокруг, мы сегодня рискуем активировать пожарную сигнализацию, – хохотнул Джузеппе.
– О! Полнейший секрет, синьор! – громким шёпотом сказала Лера. – Так вот! Пепел от бумажки нужно бросить в бокал шампанского…
– Шампанского?! Madonna mia! Пить это французское издевательство и так непросто! – вскричал мужчина.
– Хорошо! Пусть будет просекко! Лишь бы игристое, – сориентировалась Лера. – Вот! Нужно размешать пепел и успеть выпить это всё до последнего удара часов.
– И это поможет?
– Не знаю, – улыбнулась Лера. – Я не пробовала. Ну вот и повод проверить, не так ли?
Официант принёс бумагу и карандаш и остался рядом, так же заинтригованный. Лера разорвала тетрадный листок на клочки, и отдала один Джузеппе. Тот сразу же что-то застрочил мелким почерком.
Лера же взяла карандаш и задумалась. Ничего не шло на ум, и карандаш завис над бумагой без движения. Девушка мучительно думала, чего же ей хочется. Сейчас, сидя в ресторанчике в вечном городе, попивая вино и веселясь, она думала, что у неё есть всё. Любимая работа, отличная квартира, хорошие знакомые. Что ещё нужно? Слова Джузеппе про кавалера коснулись Лериного сознания, но так и исчезли из него.
И вдруг перед её мысленным взором проплыли белые пачки таблеток. Она ненавидела белый цвет потому, что он напоминал ей об этих проклятых коробках. Они были символом недоверия, неверия и пренебрежения. Они были символом её постоянного страха. Страха, который не отпускал её уже двенадцать лет.
Впервые этот страх отступил, когда она оказалась здесь, в Риме. Казалось, что, уехав подальше от всего, что ей знакомо и близко, она сбежала и от страха. И это было потрясающее чувство. Её наполняли лёгкость, уверенность и искрящееся веселье. Неужели все люди живут так постоянно? Впервые за многие годы Лера с радостью и любопытством осматривалась по сторонам вместо того, чтобы подозрительно выискивать невесть что. Лера решительно опустила карандаш и резким почерком, почти прорывая бумагу, написала:
«Хочу перестать бояться»
– Что теперь, mia bella signorina? – спросил Джузеппе, когда они оба закончили.
– Всё, синьор! Ждём последние секунды года, поджигаем, пьём. Кто не успел до последнего удара часов – у того ничего не сбудется! – сказала Лера, быстро складывая бумажку пополам.
– Тогда нужно поторопиться! – хохотнул Джузеппе.
Лера выудила из сумки термокружку, в которой ещё недавно плескался чай, и перелила в неё остатки своего игристого вина. Проделав это, она подхватила со стола корзинку с едой и коробок спичек и направилась к выходу.
– Счастливого нового года! – прокричала она через пустой зал.
– И Вам, синьорина! И Вам! Приходите ещё! Вам всегда здесь рады!
Лера с улыбкой натянула пальто и поспешила к берегу Тибра. Там, у прекрасного моста Фабричо, повернувшись спиной к театру Марцелла и лицом – к базилике святого Бартоломео, девушка с трудом пробилась сквозь толпы гуляющих людей. Она стремилась поближе к реке. Наручные часы говорили, что время – без двух минут полночь. Лера открутила крышку термокружки. Изнутри она была покрыта металлом, так что вполне могла послужить миниатюрным мангалом. Лера сунула туда записку, прикрыла рукой от ветра и, достав спичечный коробок, принялась ждать.
– Uno!!! – прокричала толпа через мгновение.
Лера чиркнула спичкой и, не дав ей разгореться, ткнула в листок. Спичка погасла.
– Duе!!! – грянули люди хором.
Лера чуть занервничала и чиркнула второй спичкой. На этот раз девушка дала огоньку разгореться, как следует, и поднесла спичку к бумажке.
– Tre!!!
Бумажка занялась. Лера обеими ладошками прикрыла крошечный костерок от ветра.
– Quattro!!! Сinque!!!
Ну почему официант дал такую толстую бумажку?!
– Sei!!!
Клочок почти догорел, и Лера с нетерпением наблюдала, как бледнеет и гаснет последний чуть голубоватый огонёк.
– Sette!!!
Есть! Лера нахлобучила крышку с пеплом на кружку, закрутила и начала трясти, чтобы пепел размешался в вине.
– Otto!!!
Девушка отщёлкнула заглушку с маленького отверстия в крышке и начала глотать из кружки вино, которого оказалось слишком много.
– Nove!!! Dieci!!! Undici!!!
Лера оторвалась от кружки,
