Ознакомительная версия.
– Ага, не плачь! – всхлипнула Лида. – Думаешь, не жалко? Была девушка, а стала баба… Один раз такое бывает.
Он удивился ее словам: ему казалось, что он ведет себя с нею как-то слишком попросту, а тут вдруг – баба, жалко… Удивился – и сразу обрадовался. Оказывается, для нее все в самом деле довольно просто. Ну и хорошо!
– Не расстраивайся, – улыбнулся он. – Ты что, до старости собиралась свое сокровище хранить?
– До старости, может, и нет, а до замужества не помешало бы. – Она шмыгнула носом. Иван слегка напрягся. – Вы же, мужики, все одинаковые. Подай вам девственную плеву и первую брачную ночь. А откуда оно возьмется, когда сами же – дай да дай?
– Да не надо мне никакой плевы… – оторопело пробормотал он, мысленно добавив: «А брачной ночи тем более».
На это Лида ничего не ответила. Она села на постели, накинула на голые плечи розовую кофточку и стала поправлять пышные растрепавшиеся волосы.
– Вставай, Шевардин, – сказала она. – Ты меня в театр пригласил или забыл? Приятно с тобой, что и говорить, но я девушка провинциальная, в Москву не часто выбираюсь. Пошли!
– Конечно!
Он пружинисто вскочил, потянулся всем телом – с удовольствием от недавней близости и с приятным облегчением от того, что не надо изображать неземную страсть, когда близость завершена.
«Легко с ней будет, – подумал он. – Повезло!»
С Лидой в самом деле оказалось легко. Может быть, потому, что она ведь работала на факультете, то есть хорошо понимала, какого времени требует у Ивана учеба – практически всего времени. Теперь он был благодарен ей уже не только за удовольствие близости, но и за то, что это случалось не когда Лиде приходил такой каприз, а когда позволял его жесткий распорядок.
Единственное, за чем он следил со специальной бдительностью, это за ее женским календарем. Про дни, в которые женщинам «можно» или «нельзя», он знал чуть ли не с детства, а Лидины слова про первую брачную ночь запомнились ему слишком хорошо… Правда, Лида вскоре догадалась, что он за этим следит.
– А что это ты сегодня такой осторожный, а, Шевардин? – с подозрением в голосе спросила она однажды. – Неделю назад вроде в самый приятный момент из меня не выдергивался!
Она без стеснения называла вещи своими именами. Ну да и он не Институт благородных девиц заканчивал: дворовая школа даром не прошла.
– С резинками ты не хочешь потому что, – спокойно объяснил он. – А раз с резинками не хочешь, приходится по-другому беречься.
– Ой, не могу! – засмеялась Лида; глаза ее сверкнули так, словно осветились изнутри каким-то таинственным счастьем. В ее внешности вообще было много загадок. Вернее, ее внешность как-то… не соотносилась с нею самой, так, наверное. – А я, по-твоему, совсем дура, что ли? Ляльку тороплюсь завести? Да тебе же еще учиться и учиться, пока на свои ноги встанешь, кто ж от тебя рожать-то надумает?
Иван чуть не ляпнул, что для нее ничего не изменится и когда он «встанет на свои ноги», да вовремя прикусил язык. Зачем было обижать Лиду? Она не сделала ему ничего плохого – наоборот, с ней было связано так много приятных моментов, и она была так необременительна, что грех было жаловаться.
И все-таки и она ошиблась, и он ошибся.
Они встречались год – не слишком часто, но со взаимным удовольствием. Им ничего не мешало – а что им могло мешать? Иванова квартира всегда была в их распоряжении, а Лидина мама не донимала дочку требованием непременно ночевать дома. В общем, ничто в их отношениях не предвещало каких бы то ни было осложнений.
Поэтому, когда однажды во время свидания Иван заметил, что Лида как-то мрачна и скованна, ему и в голову не пришло то, что было тому причиной. Впрочем, причину она назвала сразу же, как только он поинтересовался, не случилось ли у нее каких-нибудь неприятностей на работе.
– А у тебя одна работа на уме! – раздраженно воскликнула Лида. – Как будто и жизни другой нету, как с твоим космосом!
– Получается так, – усмехнулся он. – Ну и что?
– Да тебе-то, конечно, ничего больше и не надо.
Она села на постели и сердито отвернулась.
– Почему же ничего? – Иван притянул ее к себе и поцеловал в родинку под лопаткой.
– Ну да, в кровати поваляться – это ты молодец! – с неожиданной злостью сказала Лида. – А я теперь расхлебывай.
– Что – расхлебывай? – не понял он.
– Ты что, маленький? – Лидины глаза сделались совсем светлыми, так она была сердита. – Залетела я, вот что! Считает он! – передразнила она. – А то, что женщина, если здоровая, хоть и во время месячных может залететь, это тебе невдомек!
– И что ты собираешься делать? – помолчав, спросил он.
Новость, что и говорить, была не из приятных!
– Вот сам и думай, что делать, – отрезала Лида. – Твой ребенок, ты и думай.
Это прозвучало так странно, так… пронзительно – «твой ребенок», – что Иван не нашелся с ответом. Если бы она произнесла какое-нибудь другое слово – «врач», «аборт», «деньги», да мало ли! – может, все сложилось бы иначе… Но она сказала то, что сказала. И что он мог ответить?
– Придется тебе за меня замуж идти, Лида, – тусклым голосом сказал он. – Что теперь остается?
Иван ожидал чего угодно: слез, возражений, каких-нибудь неоспоримых доводов, на которые она была мастерица, – вроде того, что он еще только второй курс заканчивает, да и времена сейчас непонятные, вон, даже в ЦУПе зарплату задерживают, что вообще с космосом будет, никто не знает; она часто говорила ему что-то подобное и, в общем, была права… Но он совсем не ожидал того, что произошло на самом деле.
В ответ на его предложение, высказанное далеко не радостным тоном, Лида обернулась к нему так стремительно, что простыня, в которую она закуталась, соскользнула на пол, обнажив все ее прекрасное тело, и вдруг обхватила его руками за шею, прижалась к нему и, задыхаясь, прошептала:
– Ты правду говоришь, Ваня?
Она так дрожала, так сжимала руки вокруг его шеи, как будто ожидала, что он сейчас оттолкнет ее, расхохочется и скажет, что пошутил, что это не его дело и пусть она сама разбирается со своим ребенком. Ему стало невыносимо стыдно. Значит, было в нем что-то, что позволяло ей предполагать такую его реакцию?
– Конечно, правду, – шепнул он в светлый висок, на котором испуганно билась голубая жилка. – Не великий я подарок в мужья, но уж какой есть.
– Ой, Ванюшик! – воскликнула она и прижалась к его шее горячим лбом – так сильно прижалась, что он чуть не задохнулся. – Да как же мне с тобой сладко, если б ты знал! Не поверишь, иной раз прямо на работе представлю, как ты меня целуешь, аж в глазах темнеет! – И, отстранившись, со смешной серьезностью пообещала: – Я тебе буду хорошая жена, вот увидишь. Я же все-все умею, хозяйка замечательная. И в постели ничего, – добавила она, весело сверкнув глазами. И совсем другим, деловым тоном сказала: – Только надо со свадьбой поторопиться. Все, конечно, люди современные, без предрассудков, но все-таки неприятно с пузом до носа в загс идти.
Ознакомительная версия.
