Он обернулся к Рейчел.
– Это о нас с тобой. Это важно, но тут не все гладко. Совершится предательство.
– Предательство?
– Да. Предательство!
Он пристально разглядывал некоторые из костей, напрягая память, пытаясь восстановить в ней символику и значения, которым его обучали давным-давно. Его отец рядом с палаткой, пустыня, сумерки, кактусы. Кости в пыли. Великая любовь в будущем.
– Чье предательство? – спросила Рейчел.
– Неизвестно, – ответил он.
Его собственное предательство духа и памяти Розы ради этой женщины, глаза которой полны света, а сердце – биения жизни? Ее предательство по отношению к нему, если он когда-нибудь позволит себе полюбить ее? Его предательство по отношению к ней, когда он устанет от ее практицизма, здравого смысла и изощренного рационалистического ума?
– Что там есть еще?
– Столкновение духов. Ты хочешь узнать, как это делается, правда? – мягко улыбнулся Чарльз. – Но рассказать тебе этого я не могу. Передать это я вправе лишь своему сыну и никому больше, а он – своему, и так далее.
– Своему сыну? – переспросила Рейчел.
– Да.
Он встал.
– Говорят ли кости, что у тебя будет сын? – Ее голос дрогнул, когда она произнесла последнее слово, он мог легко догадаться о ее сокровенном желании.
Чарльз подошел к ней, взял за руку и опять повел из комнаты – туда, к лестнице, и она радостно пошла за ним.
Рейчел была встревожена. Прошла уже почти неделя с тех пор, как они стали близки с Чарльзом, а он не звонил. Процесс ожидания телефонного звонка начался на следующий день. Радости это ожидание ей не приносило, а по мере того как черепашьим шагом тащились минуты, часы и дни, оно стало и вовсе мучительным.
Рейчел просто не знала, как совладать с этими непривычными для нее чувствами. Она звонила Тэссе, пытаясь выяснить у нее, как нужно вести себя в такой ситуации, неосознанно стремясь понять, что же все-таки происходит. Тэсса была очень занята, но произнесла все, что полагается в подобных случаях. Чарльз не звонил и ей тоже… или она только говорила так. Находясь во встревоженном, подозрительном состоянии, Рейчел с трудом верила ей.
Поэтому она с головой ушла в работу. Та, однако, помогла ей не больше, чем аспирин – сердечнику. Не исчезала ни боль, ни бесконечные размышления о том, что же было сделано не так.
Вновь и вновь она анализировала задачу, пытаясь ее решить. Оказалось, что в сердечных делах вообще не существует мало-мальски точных ответов на вопросы, а одни лишь бесконечные догадки и предположения, которые то растягиваются в длиннющую цепь, то вращаются по замкнутому кругу, кусая себя же за хвост.
Итак, какова же фактическая сторона дела? Всего несколько дней назад она провела самую счастливую и самую бурную ночь в своей жизни в объятиях мужчины, которого впервые полюбила. При одном только воспоминании об этом Рейчел охватила жаркая волна сексуального возбуждения.
Она стояла неподвижно, когда Чарльз раздевал ее. Чувствовала прикосновение его рук, таких сильных, таких нежных, которые задрали ее короткую юбку до пояса. Она посмотрела вниз, и ее собственное тело показалось ей совершенно незнакомым, оно было больше не ее, а принадлежало ему, упругие бедра казались особенно белыми по контрасту с черными трусиками-бикини, уже намокшими от охватившего ее пылкого желания. И все время этот пряный мускусный аромат ее неуемного вожделения смешивался с музыкой страсти, звучавшей мощными аккордами в ее сознании, заполняя его целиком.
Рано утром, вся вне себя от охватившего ее ликования, она вышла из его дома и по улицам пробуждавшегося города пешком пошла к себе. Идти было далеко, несколько миль, но потрясенная произошедшим между ними, она не замечала пройденного расстояния.
Теперь она прикована к Чарльзу. С этого самого дня и навсегда. Ей и в голову не приходило думать о том, каким будет следующий этап их отношений, когда произойдет следующая дивная встреча. Он в нетерпении позвонит ей сегодня же утром и будет бессвязно говорить в трубку о своей любви, а вечером они вновь будут вместе, делая что-нибудь – что угодно, – а потом предадутся любви, сливаясь телами, душами.
И вот вместо всего этого – полное молчание. Ни цветов. Ни коротенькой записочки. Ни звонков, черт бы их побрал. Почему? Некоторые мужчины поступают так. Сначала – победа, а затем исчезновение навсегда. Но ведь не Чарльз же! Это не тот тип мужчины. Уж это-то она знает наверняка. А почему она так в этом уверена? Сколько раз сама же говорила: «Чужая душа – потемки». Один из постулатов веры. Но ведь к Чарльзу это не относится. Нет, нет, не может относиться!
Рейчел вспомнила гадание. Их ожидает предательство. Но не так же быстро! Сейчас и предавать-то нечего, кроме одной-единственной ночи их опьяняющей любви.
Ее мысли постоянно возвращались к Розе. Вот наиболее вероятное объяснение его молчания. Чарльза мучит чувство вины. Разрываясь между хранимой верностью старому и чувствами к новому, он предпочел Розу. Да, в этом все дело.
Рейчел говорила с Тэссой еще раз, после трех дней этой душевной пытки. Рассказала ей все и попросила совета. Тэсса тогда успокоила ее. Чарльз непременно даст о себе знать. Наверняка существует какая-то веская причина того, что он не появляется. Тэсса уверена в этом. Рейчел не должна паниковать. Все будет замечательно. Да, да, миссис Дружба! «Замечательно» для кого?
На исходе третьего дня Рейчел сделала то, что должна была сделать в первый же день. Позвонила ему сама. Автоответчику. Прислуге Фордов в Санта-Фе, в галерею Уордлоу, куда угодно, кому угодно… Но к нему так и не пробилась. Не могло же все это быть по-макиавеллиевски изощренным планом, чтобы отомстить ей за ту передачу и интервью? Одно ясно: Чарльз Форд избегает отвечать на ее звонки. Не давать людям связаться с собой по телефону – это прерогатива Рейчел Ричардсон. И вот сейчас она чувствует это на своей собственной шкуре, и ощущение – препоганейшее.
В дверях стоял Джейк.
– Все хорошо? – спросил он.
Он прекрасно видел, что все далеко не «хорошо», и даже знал почему. Джейк был одним из немногих, перед кем Рейчел могла выговориться. Он знал почти все о Чарльзе Форде и о том, какую сумятицу тот внес в ее хотя и беспокойную, но вполне упорядоченную жизнь.
– Все по-старому, ничего нового, – вымученно улыбнулась Рейчел.
– Уладится. Вот увидишь, – заверил он.
– Да ты-то откуда знаешь? – горько усмехнулась Рейчел. – Как ты можешь заранее знать, что он умрет ужасной медленной смертью?
– У меня предчувствие, что на этот раз все будут счастливы.
Видя, что она так и продолжает сидеть с поникшей головой, он подошел к ней и стал массировать шею и плечи.
