смотрит на Светку. Немая сцена, достойная лучших театральных подмостков.
– Знаете, Юлий, – вздыхаю, качая головой, – Света так сильно в меня влюблена, что даже чуть сестру свою не убила… да уж, просто греческая комедия.
После моих слов Света отмирает, перестаёт икать и только открывает рот, чтобы что-то сказать, но я прикладываю два пальца к её губам, затыкая.
– Не вмешивайся, когда мужчины разговаривают, – прошу ласково и даже улыбаюсь ей. – Так вот, Юлий, такая любовь у Светланы Игоревны ко мне страшная, как в книгах пишут: страсть, обида, месть и в бездыханное тело её сестры.
– Ксении? – охрипшим голосом уточняет Юлик, а я киваю. – Как это “бездыханное тело”? Я ничего не понимаю… вы сумасшедший?
– Иногда мне очень хочется им быть, – признаюсь, и пауза снова повисает, когда официант ставит передо мной запотевший стакан янтарного сока. – Так вот, возвращаясь к теме беседы…
– Юлик, не слушай его! – Света подаётся вперёд и хватает своего друга за руку. – Он всё это придумал, всё!
– Я ещё толком ничего не рассказал, а ты уже нервничаешь, – качаю головой, глядя на бледную Свету.
– Юлик, пойдём отсюда… пожалуйста, давай уйдём!
Тот же не реагирует, даже не смотрит на Свету. Только на меня.
– Света, может быть, ты расскажешь, что за препарат подмешала сестре в вино, когда на дачу её заманила? Что это было? Всё равно Ксения сдала анализ крови, скоро следователь и так всё узнает, но ты лучше сама признайся. Сними груз вины с сердца.
Я паясничаю, и от этого Света вовсе не в себе становится.
– Я ничего не подмешивала! – шипит и резко поднимается на ноги. – Не собираюсь больше всё это терпеть – я себя не на помойке нашла, чтобы всякие гадости и домыслы выслушивать. А ты, Юлик, если бы хоть немного меня любил, сразу бы ему в морду дал.
От зрелища, как Юлик пытается меня стукнуть, становится почти весело. Ну не из тех парней её кавалер, которые кулаками вопросы решают, без очков видно.
– Подраться мы всегда успеем, – заверяю, делая глоток сока, и смотрю на раскрасневшуюся от злости Свету поверх стакана. – Кстати, если тебе интересно, Виталик во всём признался. И сдал тебя. А теперь можешь уходить, разрешаю.
Она остаётся на месте, не двигается, будто её заморозили, а Юлик дёргает меня за рукав. Как маленький мальчик, потерявшийся в толпе.
– Виталик? Кто это? В чём он признался? Что вообще происходит?
Я его понимаю, потому что масштаб этого идиотизма так сразу и не осознаешь.
– Виталик – это бывший Ксении. Знаешь его? – Когда Юлик быстро-быстро кивает и тяжело сглатывает, я продолжаю: – Так вот, твоя подруга и этот ушлёпок напоили Ксению каким-то дерьмом… наркотики, что ли? В общем, следствие разберётся, но факт остаётся фактом: они её напоили до бессознательного состояния и… опозорили, в общем.
– Это бред! Меня оболгали! – тихо говорит Света и кулём оседает на стул.
– Ты же уходить собиралась, – усмехаюсь, а она смотрит на меня с такой ненавистью, что впору испугаться. – Вот и шла бы… сухари сушить.
– Юлик, не верь ему! Это неправда, я бы на такое никогда не пошла. Ты же знаешь меня, я ведь хорошая! – последнее слово она почти выкрикивает, и если бы в зале, кроме нас, ещё хоть кто-то был, точно уже пялились осуждающе. – Я ничего такого не делала!
– А зачем ему это? – бормочет себе под нос Юлик. – Какая от этого польза… такое придумывать?
– Да-да, делать мне нечего вот так вот шутить, – киваю, допивая свой сок. – В общем, я чего пришёл-то. Хотел тебе, Света, сказать, что на твоём месте любой вменяемый человек сознался бы сам. Виталик там столько о тебе наговорил, что ни один адвокат не отмоет. Подумай, Света, и не совершай глупостей. Такой вот дружеский бесплатный совет.
– Ты, правда, это сделала? – интересуется Юлик, а в глазах надежда. Глупая надежда влюбленного человека, у которого перед ногами разверзлась пропасть, в которую он вот-вот свалится.
– Вы ничего не докажете! – выплёвывает Света и вдруг закрывает лицо ладонями.
– Не плачь, детка. Чистосердечное признание, сама знаешь, облегчает наказание.
– Но я ничего не делала! – отпирается, отняв ладони от лица. – Почему вы верите всем, кроме меня? Ксюша где-то сама приняла наркоту и приехала ко мне уже такой… странной. Я пыталась её отговорить пить, но она хлестала вино, как не в себя, просила меня не лезть. А потом пришёл Виталик, и они выгнали меня. С моего же праздника выгнали! И трахались там…
Я готов её убить. Честно, не знаю, где нахожу в себе силы сдержаться, но вдруг Юлик хлопает кулаком по столу, и приборы жалобно звякают.
– Я знаю, где Света взяла наркоту, – говорит мне, а глаза его горят так сильно, что в темноте, наверное, способны светиться.
– Юлик, нет! Это не то, что ты думаешь!
Он смотрит на неё, но будто бы не видит, а она тянет руки, что-то пытается сказать, а я думаю, что не дай ей бог знать, что он сейчас о ней думает.
– Знаешь, я многое от тебя вытерпел за жизнь, – говорит Юлик тихо, но голос его звенит, и каждое слово гулко отдаётся в ушах. – Но я очень уважаю и люблю твою сестру… и такого она точно не заслужила.
– Но я не делала же ничего! – говорит Света, но в словах уже нет той убеждённости. – Почему ты поверил какому-то незнакомому мужику, но не веришь мне?
– Потому что я устал верить тебе. Очень устал. – И уже снова мне: – Роман Александрович… если нужно будет, я готов рассказать, где она наркоту берёт.
Я киваю, а Юлик поднимается на ноги и уходит. Со спины он кажется вмиг постаревшим, уставшим и очень… жалким.
– Ну что, довольна? Ещё одного человека, который тебя любил, уничтожила. Счастлива?
– Я тебя ненавижу, – всхлипывает и, облокотившись на стол, и запускает пальцы в распущенные волосы.
– От любви до ненависти, – усмехаюсь и, поднявшись на ноги, говорю: – Всё-таки советую самой пойти в полицию. Вот тебе контакты следователя, он тебя всё равно вызовет для
