– Сара. Ого. Привет. – Я и забыла, что могу встретиться здесь с Сарой Торвель. Полнейшая непредусмотрительность со всех сторон.
Она оглянулась на охранника.
– Я разберусь, Марк, – сказала она и вышла на улицу, сложив руки на груди. Одета она была в симпатичное фиолетовое платье и темную джинсовую куртку, в ушах болтались большие серебряные серьги, на носу темнела россыпь веснушек.
Как всегда, она была совершенно очаровательная и невероятно похожа на воспитательницу детского сада (хотя на самом деле, конечно, она была учительницей в девятых классах).
– Что ты здесь делаешь? – спросила она. Не то чтобы злобно спросила, но и никакой теплоты в ее голосе не было.
– О, гм. Родителей навещаю.
Она изогнула бровь и оглянулась на здание из красного кирпича за своей спиной.
– В школе?
– Нет. – Я откинула лезущую в глаза прядь волос. – Я имела в виду, что я потому в городе. А здесь я, потому что… Я надеялась, что… Я хотела поговорить с Алексом…
Сара закатила глаза, а мне стало очень неловко.
Я с трудом проглотила ком в горле, который был размером, кажется, с яблоко.
– Я это заслужила, – сказала я и сделала глубокий вдох. Разговор у нас сейчас будет невеселый, но сказать это было необходимо. – Я была такой идиоткой, Сара. Я про нашу с Алексом дружбу. Про все, что я от него ожидала, пока вы были вместе. Это было несправедливо по отношению к тебе, и теперь я это понимаю.
– Да уж, – сказала она. – Ты правда была идиоткой.
Мы обе замолчали.
В конце концов Сара вздохнула и продолжила:
– Но мы все были теми еще идиотами. Я думала, что, если ты исчезнешь, все наши проблемы чудом решатся. – Она расцепила скрещенные на груди руки только для того, чтобы тут же скрестить их снова. – А потом ты так и сделала – практически исчезла после нашей поездки в Тоскану, но все стало только хуже.
Я переступила с ноги на ногу.
– Мне очень жаль. Жаль, что я не успела понять, что чувствую, до того как это всем навредило.
Она кивнула, рассматривая свои идеально накрашенные ногти на ногах в светло-коричневых кожаных сандалиях.
– Мне тоже жаль, – сказала она. – Что он этого не понял. Или я. Если бы хоть кто-нибудь из нас знал, что вы друг к другу чувствуете, это сэкономило бы мне массу времени и уберегло от боли.
– Да, – согласилась я. – Значит, вы с ним не…
Сара несколько секунд молчала – и совершенно точно сделала это специально. Она хотела заставить меня ждать. На ее губах играла почти дьявольская улыбка.
– Нет, – сказала она. – Слава богу. Но его здесь нет, он уже ушел. И по-моему, он говорил, что собирается куда-то уехать на выходные.
– О, – сердце у меня упало. Я оглянулась на родительский минивэн, припаркованный на полупустой стоянке. – Ну, в любом случае, спасибо.
Она кивнула, а я повернулась и начала спускаться вниз по ступенькам.
– Поппи?
Я обернулась. Сару освещал такой яркий солнечный свет, что для того, чтобы ее рассмотреть, мне пришлось прикрыть глаза ладонью. Словно она святая, которая заслужила нимб своей неоправданной добротой по отношению ко мне.
Ну, с этим я спорить не стала бы.
– Обычно по пятницам, – медленно произнесла она, – учителя идут в «Бердис». Это традиция. – Она сделала шаг в сторону, смещаясь из-под ярких солнечных лучей, и я наконец смогла взглянуть ей в глаза. – Он может еще быть там.
– Спасибо, Сара.
– Было бы за что, – сказала она. – Ты окажешь миру услугу, если заберешь Алекса Нильсена себе.
Я рассмеялась, но тяжелое чувство никуда не делось.
– Не уверена, что он этого хочет.
Сара пожала плечами.
– Может, и нет, – сказала она. – Но большинство людей слишком боятся спросить себя, чего хотят. Боятся, что у них ничего не выйдет. Я читала об этом в эссе под названием «Тоска миллениала».
Я подавила чуть не вырвавшийся смешок удивления и прочистила горло.
– Броское название.
– Правда ведь? – согласилась она. – В общем, удачи.
«Бердис» находился через дорогу от школы, так что путь до него занял всего две минуты, в то время как мне требовалось минимум четыре часа для того, чтобы придумать новый план.
Весь полет в самолете я репетировала свою впечатляющую речь, искренне полагая, что говорить мы будем наедине, в его классе.
Теперь же оказалось, что разговор произойдет в баре, полном учителей, включая тех, чьи уроки я посещала (или прогуливала) в детстве. Если в мире и было место, которое вызывало у меня больше антипатии, чем освещенные флуоресцентным светом залы старшей школы Ист-Линфилда, то им был темный, тесный бар со светящейся неоновой вывеской «БУДВАЙЗЕР». И именно в него я сейчас входила.
Как только дверь за мной закрылась, дневной свет померк, и перед глазами заплясали разноцветные мушки, которые пропали, когда я немного привыкла к тусклому освещению. По радио играла песня Кенни Чесни, и хоть сейчас было всего три часа дня, весь бар был заполнен людьми. Меня окружило море штанов цвета хаки и хлопковых однотонных платьев на пуговицах, совсем непохожих на яркий наряд Сары. Стены были увешаны клюшками для гольфа, фотографиями гольфистов и полей для гольфа, а также затянуты зеленой искусственной травой (тоже, надо полагать, для гольфа). Я знала, что в штате Иллинойс есть городок под названием Нормальный, но вряд ли он бы сравнился с этим удивительно обычным уголком вселенной.
Телевизор здесь был включен слишком громко, а его звук перебивала мелодия, доносящаяся из хрипящего радио. Шумела толпа, рассредоточившаяся вокруг барной стойки и узких прямоугольных столов, то и дело доносились взрывы смеха и звучали громкие голоса.
И затем я увидела его.
Он был выше большинства людей, рукава его рубашки были закатаны до локтей, ноги он поставил на металлическую перекладину своего барного стула, плечи были сгорблены, в руках – телефон, по экрану которого он медленно водил большим пальцем, перелистывая страницы.
Сердце у меня подпрыгнуло от радости.
Какая-то часть меня – ладно, большая часть меня – хотела развернуться и сбежать, наплевав на то, что я проделала весь этот путь до Линфилда. Но тут дверь за моей спиной со скрипом открылась, Алекс поднял взгляд, потревоженный звуком, и наши взгляды встретились.
Мы молча смотрели друг на друга. Думаю, я выглядела почти так же ошеломленно, как и он, хотя вообще-то это именно я выследила его по горячим следам.
Я заставила себя сделать несколько шагов в его сторону, а затем остановилась в конце стола. Другие учителя постепенно поднимали глаза от своего пива, белого вина и водки с тоником, пытаясь понять, кто я и что здесь делаю.
– Привет, – очень тихо, почти шепотом, проговорил Алекс.
– Привет, – сказала я.
Я замолчала, ожидая дальнейшего развития диалога. Пауза удлинилась.
– Кто твоя подруга? – спросила пожилая дама в бордовой водолазке. Я узнала в ней Делалло еще до того, как заметила бейджик с именем, который она так и не сняла со своей шеи.
– Она. – Голос у Алекса сорвался. Он встал со стула. – Привет, – повторил он еще раз.
Остальные учителя обменялись неловкими взглядами и немного сдвинулись в сторону на своих стульях, пытаясь обеспечить нам некое подобие приватности, что в данных условиях, впрочем, было заранее обречено на провал.
Я заметила, что Делалло повернула ухо точно в нашу сторону.
– Я пришла в школу, – наконец выдавила я.
– О, – сказал Алекс. – Ладно.
– У меня был план. – Я вытерла мокрые ладони о свои оранжевые брюки клеш, отчаянно жалея, что вырядилась как дорожный конус. – Я хотела прийти в школу, чтобы ты знал: единственное, что может заставить меня туда вернуться, – это ты.
Алекс рассеянно скосил глаза на учительский стол. Пока что моя речь, судя по всему, его не слишком-то вдохновляла.
Он мельком встретился со мной взглядом, а затем уставился куда-то в пространство чуть левее моего лица.
– Да, я знаю, ты ненавидишь это место, – пробормотал он.
– Ненавижу, – согласилась я. – С ним связано много плохих воспоминаний, но я хотела появиться там, чтобы показать… чтобы сказать, что ради тебя я готова пойти куда угодно, Алекс.
