Помедлив, Келси качает головой.
– Да, понимаю. Я не думала об этом в таком ключе. – Она спускается на пол и ползет ко мне, чтобы обнять меня. – Мне очень жаль, Лотти. Представить не могу, как тебе больно.
– Очень больно, – говорю я, шмыгая носом. – Слишком больно. – Вытираю слезы. – Лучше бы я никогда не соглашалась на все это. Лучше бы раскрыла его блеф. Лучше бы никогда не ввязывалась в эти отношения, потому что сейчас я чувствую себя такой разбитой, как никогда прежде.
Келси проводит рукой по моей голове, отчего на глаза у меня снова наворачиваются слезы. То, что я сказала Хаксли об Анджеле, было правдой. Ее предательство глубоко ранило меня, хотя она просто действовала так, как привыкла. Она безвольная, манипулирующая лгунья. Но я верила в Хаксли. Видела, насколько он целеустремленный и напористый. Беспощадный, но порядочный. Теперь я гадаю, как я могла влюбиться в человека, который платил людям за обман. Кто станет заключать контракты, чтобы скрыть свои бессовестные поступки, потому что бизнес значит для него все? Что-то со мной не так, раз я могу смотреть на это сквозь пальцы. Вот на чем мы строили наши отношения.
И да, мое сердце и душа плачут от боли.
Прижавшись к плечу сестры, я спрашиваю:
– Зачем он сломал меня, Келс?
– Не знаю, – тихо отвечает она. – Но тебе нужно помнить, что ты очень стойкая.
– Не в этот раз. – Я вытираю щеку. – Не думаю, что приду в норму после такого. Вряд ли я смогу.
* * *
Меня будит булькающий звук, который издает кофеварка Келси. Пытаюсь открыть глаза и понимаю, что они опухли от пролитых вчера слез. Вдобавок к этому я ощущаю боль в спине от матраса из подушек, на котором я пыталась спать.
– Тебя разбудила моя кофеварка? – спрашивает Келси из кухни.
– Да, – бормочу я, и мой голос звучит так, будто вчера я выкурила целый блок сигарет. – Но мне пора вставать.
Тук. Тук.
– Это к тебе? – спрашиваю я.
– Думаю, да. – Она идет к двери. Когда сестра открывает ее, я слышу, как она говорит: – Хаксли, что ты здесь делаешь?
О, черт.
– Я надеялся поговорить с Лотти. – Поворачиваюсь и смотрю ему в глаза. Стоит ему увидеть, в каком я состоянии, на его лице тут же появляется беспокойство. – Детка, пожалуйста, можно с тобой поговорить?
– Знаете, мне надо в душ, – заявляет Келси. – И я понятия не имею, как справляться с неловкими ситуациями. Я хочу быть хорошей сестрой, но также не могу вынести, когда парни смотрят таким жалостливым взглядом, а он выглядит очень жалким, так что, в общем, я просто ухожу.
Именно так она и делает.
Бежит в ванную, закрывает дверь и включает душ.
Когда я слышу, как захлопывается дверь, я понимаю, что Хаксли зашел в квартиру, но я отказываюсь смотреть на него, по крайней мере, сейчас, когда в глазах снова начинают скапливаться слезы.
Я не хочу его видеть, обида все еще слишком сильна, но у него другие планы.
Он опускается на колени рядом со мной и кладет руку мне на щеку. Когда наши взгляды встречаются, его глаза не только воспалены, но и полны беспокойства. Но о чем именно он беспокоится – о своей карьере, о бизнесе или обо мне?
– Ты спала на полу?
– На подушках. – Которые сместились, когда я ворочалась, из-за чего я частично оказалась на полу, но ему об этом знать не нужно.
– Лотти, прости меня. – Его голос напряжен. – Я знаю, то, что я сделал вчера, непростительно. Я не должен был обращаться с тобой так, и мне стыдно. – Он сглатывает. – Я просто испугался, что подставил братьев. Вместо того, чтобы положиться на тебя, я отыгрался на тебе. – Хаксли проводит пальцем по моей щеке. – И мне жаль. – Он поднимает сумку и ставит ее ближе ко мне. – Я не знал, есть ли у тебя одежда или какие-то вещи, поэтому решил принести тебе кое-что. – Скажите пожалуйста, какая забота. – Мне нужно в офис, чтобы попытаться хоть как-то минимизировать ущерб, но сначала я хотел увидеть тебя. Мы можем поужинать сегодня вечером? – Когда я ничего не говорю, он просит: – Лотти, пожалуйста.
Медленно киваю, слеза скатывается по моей щеке.
Хаксли издает возглас, полный горечи, и вытирает мою щеку.
– Черт, прости меня. – Затем встает и направляется к двери. – Я напишу тебе подробнее.
Я лишь киваю.
Как только он выходит из квартиры, я расстегиваю молнию на сумке, которую он принес, и прямо сверху вижу распечатанную фотографию с концерта Fleetwood Mac, на котором мы были. Хаксли властно обнимает меня за талию, его рука засунута в передний карман моих шорт, а я прислонилась к его широкой груди, подняв руку и обхватив его за шею.
Я помню, как мы фотографировались и какие именно чувства я при этом испытывала. Полный восторг.
Сейчас я бы отдала все, чтобы снова испытать те чувства. Вместо этого я ощущаю лишь… пустоту.
Глава 22
Хаксли
– Что ты ему скажешь? – спрашивает Брейкер, меряя шагами мой кабинет.
– Просто расскажу обо всем. Спрошу напрямик, знал ли он. Что толку ходить вокруг да около?
Джей Пи сидит на одном из кресел и покачивает ногой.
– Я думаю, можно раскрыть карты. Полагаю, он оценит твою откровенность.
– Тоже так думаю, – добавляет Брейкер. – Ты преподнесешь это как шутку? Или выберешь серьезный вариант?
– Серьезный, – отвечаю я, думая о Лотти.
Видеть, как она лежит на полу и плачет, это все равно что получить удар под дых. Случившееся мучает меня. Вместо того, чтобы остаться со мной, она решила, что будет лучше пожить у сестры, где ей приходится спать на полу. Вот как сильно она хотела убраться подальше от меня. И мне должно быть очень стыдно. Моя девочка предпочла спать на полу, чем в одной кровати со мной. Или даже в кровати в комнате напротив.
– Думаю, если объясню все честно, а не переведу в шутку, то могу попытаться спасти ситуацию.
– Умный ход, – оценивает Брейкер, а затем делает глубокий вдох. – Черт, надеюсь, он не рассказал никому другому.
– До сих пор не пойму, откуда он мог узнать, – удивляется Джей Пи. – Как они все выяснили? Мы никому ничего не говорили, а все остальные подписали контракт. – Джей Пи чешет голову. – Думаешь, это была Келси?
Качаю головой.
– Нет.
– Лотти обрадовалась, увидев тебя утром? – спрашивает Джей Пи. Вчера после того, как Лотти ушла, я написал братьям и сказал, что это была не Лотти, а потом подробно рассказал, как все испортил. Я винил их, они винили меня. Я взял на себя ответственность, потому что, по правде говоря, весь этот бардак – моя вина. Потому что именно у меня есть какое-то нездоровое стремление доказать… доказать что? Что я могу заключить сделку? Какой смысл заключать сделку, если в итоге я причиняю боль самым дорогим для меня людям?
Я обидел братьев.
Причинил боль Лотти.
Разве какая-то сделка может быть важнее этого?
– Нет, – говорю я, вспоминая, насколько подавленной она выглядела. – Она едва ли сказала хоть слово.
– Ты извинился? – интересуется Джей Пи.
– Конечно, я извинился. Думаешь, я пошел туда просто так?
– Всего лишь проверяю, – защищается Джей Пи. – В последнее время ты много где напортачил. Просто хотел убедиться, что не облажался и в этот раз.
– Да нет, я облажался. Единственное, чего я от нее добился, это согласия поужинать со мной сегодня вечером.
– Черт, правда? – спрашивает Брейкер. – И что ты собираешься делать?
– Вымаливать прощение. Что еще мне остается делать?
– Доказать, как сильно ты сожалеешь.
– И как мне это сделать? – интересуюсь я.
Брейкер пожимает плечами.
– Черт его знает. Вот почему я ни с кем не встречаюсь. Я не знаю, как обращаться с женщинами.
– Не думаю, что причина в этом, – замечает Джей Пи. – Просто ты идиот.
– Говорит парень, который тоже ни с кем не встречается, – парирует Брейкер.
– Потому что я так хочу, – возражает Джей Пи. – Если бы мне нужны были отношения, у меня была бы девушка.
