— Никаких французских поцелуев не было!
— А со стороны казалось! — Кенни перевел дух. — Может, пустишь для разнообразия в ход мозги, вместо того чтобы руководствоваться одними эмоциями?
Он толкнул ее на сиденье, а сам сел так, что длинные ноги преградили проход, не давая возможности бежать. Только сейчас она ощутила всю силу его взгляда: как током ударило.
— Я все время пытался заставить тебя прислушаться к доводам разума, но ты уперлась, а я не желал бесстрастно наблюдать, как ты бездарно разрушаешь собственную жизнь ради какого-то идиота, который не понимает слова «нет».
— Не твое это было дело, — бросила Эмма. Но Кенни, не слушая, продолжал:
— В тот день, когда ты рассказала о Хью, меня осенило. Я припомнил, как отец при мне говорил Шелби, что герцог — один из главных инвесторов «ТКС». Так что раздобыть номер его телефона оказалось легче легкого. Я позвонил ему и сказал, что готов присмотреть за тобой. Он чванился, задирал нос, но все-таки признался, что уже нанял одного из далласских сыщиков. Я объяснил, что сыщик не сможет подойти к тебе так близко, как я, и что готов на эту работу из уважения к нему и к его давнему сотрудничеству с «ТКС». Он тут же согласился, вот и все.
— Но Хью вел себя так, словно говорит с тобой впервые, — упрямо буркнула Эмма.
— Он высокомерен, но отнюдь не глуп. Думаю, понял, что тебе не слишком понравится, если узнаешь, как он просил шпионить за тобой. И мы действительно почти не были знакомы. Подумаешь, разок поговорили по телефону! Потом я отчитывался перед его секретарем.
— Теперь я понимаю, почему ты так спешил со свадьбой, — горько вздохнула она. — Ты чувствовал за собой вину.
— Как ты до этого додумалась? Я не испытываю никаких угрызений совести.
Она снова взметнулась с места.
— Ты лгал мне!
— Вы уже закончили? — осведомился водитель. — Сюда идут туристы из моей группы.
— Закончили, — твердо объявила Эмма, глядя Кенни прямо в глаза, чтобы он лучше понял смысл ее слов. — Совсем закончили.
— Не смей так говорить!
К полнейшему изумлению Эммы, Кенни схватил ее за руку и рывком притянул к себе.
— Не думал, что ты так легко отступаешь! Где хваленая британская стойкость? Первое облачко на горизонте — и ты готова сдаться!
— Это не просто облачко! Я совсем тебя не знаю!
— И пошла на попятный? Убегаешь с поля боя?
— Просто мне нужно время подумать.
— В том-то вся твоя беда. Слишком много думаешь!
— Оставь это снисходительный тон! Я не могу играть по твоим правилам, Кенни! Просто не гожусь для этого. Не умею принимать вещи как они есть и ждать, что выйдет. Мне необходимо хорошенько поразмыслить над тем, как поступить дальше.
Обратная дорога оказалась бесконечно долгой. Оба молчали.
Весь полет Кенни провел, уткнувшись в книгу, купленную в сувенирном магазинчике аэропорта, а Эмма притворялась, будто читает журнал. Они почти не разговаривали, но на этот раз Эмма не пыталась ни спорить, ни убеждать. Ей просто нечего было ему сказать.
Она невероятно досадовала на себя. Как можно было согласиться на это издевательство, называемое свадьбой? Ведь она знала, что между ними ничего общего, кроме постели! Ни откровенности, ни понимания, ни истинных чувств. Однако она покорно пошла к венцу, как всякая милая рассеянная особа с тараканами, получившая последнюю попытку приобрести статус замужней особы, а заодно и полагающееся при этом медное колечко.
Когда они наконец прибыли в Даллас, Кенни шел по аэропорту с таким неприступным видом, что даже поклонники боялись приблизиться. Только когда они получали ее багаж, он соизволил обратиться к жене.
— И что теперь будет? — сухо осведомился он. — Смоешься в Англию, как испуганный кролик, или останешься и будешь бороться?
Она сама задавала себе эти вопросы с той минуты, как они покинули плотину, и уже решила, как поступит.
— Это не война.
Его глаза в эту минуту напоминали заиндевевшие аметисты.
— Нет, но считай это испытанием характера. У кого-то есть храбрость, у кого-то нет.
— Намекаешь, что я трусиха?
— Пока не знаю. Так ты линяешь или остаешься?
Его насмешки взбесили ее.
— О, я возвращаюсь в Уайнет! Это решено.
Кенни довольно кивнул:
— Наконец-то опомнилась.
— В отличие от тебя я знаю, что это не игра, и возвращаюсь только для того, чтобы расставить все точки над i. Но на ранчо не стану жить.
— То есть?
— Я никуда не бегу, но и с тобой в одном доме не поселюсь.
— Это уже совершеннейший идиотизм! Ты останавливалась на ранчо до свадьбы, так почему упрямишься сейчас?
— Перестань устраивать сцены! У нас была не настоящая свадьба, и ты прекрасно это знаешь!
— С чего это вдруг?! В доказательство могу предъявить свидетельство о браке.
— Прекрати, Кенни! Немедленно прекрати! Твое праведное негодование просто неуместно!
— Не имею ни малейшего понятия, о чем ты толкуешь.
Он подхватил ее чемоданы и направился к парковке.
Эмма даже не пыталась догонять мужа. Отныне она постарается жить в соответствии со своими принципами. Уж такая уродилась. И ни в коем случае не собирается бегать за Кенни.
Когда она наконец добралась до машины, ее оглушила разухабистая музыка, вырывавшаяся из динамиков. Кенни опалил ее взглядом и вырулил со стоянки. Пока она застегивала ремень безопасности, певицу сменил спортивный комментатор:
— Мы так и не смогли узнать мнение президента ПАТ Далласа Бодина о последней выходке Кенни Тревелера…
Кенни нажал на другую кнопку и прибавил звук. Не стоило беспокоиться: она и не подумает ни о чем напоминать. Следующий ход за ним.
Эмма еле дождалась конца поездки. Хотя в самолете они не стали обедать, никто не хотел есть, и поэтому по дороге в Уайнет, машина остановилась только однажды, на заправке. Уже в сумерках позвонила Тори, чтобы спросить, когда они приезжают. Сестра также сообщила Кенни, что провела ночь в его далласской квартире, и Эмма сразу принялась гадать, был ли с ней Декстер, хотя Кенни, по-видимому, эта мысль в голову не приходила.
Наконец они добрались до окрестностей Уайнета.
— Не будешь ли так добр завезти меня в отель? — вежливо спросила Эмма. Впрочем, зачем она тратит слова и усилия: все равно Кенни поступит по-своему.
— Если собираешься смыться из дома, сделаешь это сама. Я не намерен тебе помогать.
Эмма слишком устала, чтобы вступать в бесплодные споры. Завтра она все уладит и сообразит, как поступить.
Она откинула голову на спинку сиденья, закрыла глаза и не пошевелилась, пока они не прибыли на ранчо.
Они вошли в дом со стороны гаража. Кенни взял из багажника ее чемоданы и поставил на пол, чтобы открыть дверь. Он вежливо пропустил жену вперед. Какое-то мгновение в кухне царил мрак, но тут же все залило ослепительным светом.
