Сильным движением Кларита выхватила листок из моих рук и засунула его обратно в ящик. Она с грохотом опустила крышку, почти прищемив мне пальцы. Она бы не моргнула глазом, даже сломав мне руку, и я почувствовала перед ней страх даже более сильный, нежели перед Эле-анорой в Мадриде.
Но здесь не было Гэвина, чтобы прийти мне на помощь — никого в этом пустынном крыле.
— Ты всюду лезешь, — сказала Кларита, и голос ее упал до замогильного. — Ты всюду суешься с того момента, как приехала.
Я осторожно отодвинулась от ящика, направляясь к двери. Все это я уже пережила, в другое время и в другом месте, но теперь напряжение было более опасным. Несмотря на это, мне надо было стать к ней лицом к лицу, мне надо было узнать.
— Это ты была в патио с кнутом, не так ли? Ты стегала даже своего отца, ведь ты его ненавидишь. Это была ты в магазине с медной статуей Кецаль-котля в руке? Ты убила бы меня, если бы могла, так велика твоя ненависть. Ко мне и к моей матери. За что? За то, что она всегда была любимицей?
Ее глаза следили за мной, и выражение лица не менялось, но она стояла абсолютно неподвижно, что-то в ней переменилось — как будто жизнь и надежда ускользали от нее. Теперь многое становилось понятным мне. Я уже подошла к выходу, но она не двинулась с места и не пыталась меня остановить. Сейчас я освобожусь от нее. Но мне нужно было сказать еще кое что.
— Теперь я поняла многое. Тебе приходилось подчиняться Хуану, ведь Элеанора была тебе как дочь, и ты знала, что он может лишить ее наследства назло тебе, если захочет. Но после того, как она унесла Веласкеса, ты поняла, что у нее хватит денег до конца жизни и тебе уже не надо унижаться. Поворотный момент наступил, когда ты взялала в руки чепчик и вспомнила, что тебе пришлось пережить. Ты больше не боялась. У Хуана слишком развита семейная гордость, чтобы выдать то, что случилось. Теперь я знаю, кто появился на холме с ружьем в руках. К тому времени ты уже ненавидела Керка, не так ли? Не только потому, что он отверг тебя, когда ты была моложе, но и из-за того, что он сделал с твоей сестрой, а значит с Хуаном и всей семьей Кордова.
Кларита с усилием сбросила с себя оцепенение и сделала прыжок в мою сторону. Но я уже была за порогом и бежала по холлу в главную часть дома. Я забыла свою картину, но сейчас это не имело значения.
Я поняла то, о чем говорило мне мое подсознание, и мне не было необходимости показывать теперь мою работу Хуану. То, что написала Кэти, меняло все. Я бежала через гостиную вверх по балкону к комнате Хуана Кордовы. Я не знала, что он понял за эти годы и сколько знал сейчас, но ему нужно было сказать всю правду и немедленно.
Он сидел, положив руки на письменный стол. Его лицо было посеревшим, а глаза тоскливыми. На расстоянии дюйма от его пальцев лежал кинжал с дамасской ручкой, и он пристально глядел на него. Я знала, что Кларита бежит за мной, поэтому заговорила сбивчиво и непонятно.
— Я прочла то, что Кэти написала в своем дневнике! — кричала я. — Кларита прячет в своей комнате вырванные страницы. Я знаю о ребенке, который родился в Мадриде. Я все узнала.
Он не сдвинулся с места и не посмотрел в мою сторону. Он был очень стар, и жизнь была тяжела для него. Ему не выдержать. Мне вдруг стало стыдно, что я веду себя наподобие разорвавшейся бомбы, но мне нужно было спешить, пока не вмешалась Кларита. Она уже стояла позади меня в дверях, хотя и не перешагнула порога, а просто стояла и молчала. Должно быть, Хуан почувствовал ее присутствие, потому что медленно отвел взгляд от кинжала. Когда он заговорил, его голос прозвучал низко и хрипло:
— Что ты наделала, Кларита?
Его старшая дочь заломила руки в отчаянии.
— Это не я. Это она — гадюка, которую ты пустил в дом!
— Где Элеанора? — спросил Хуан, не обращая внимания на ее злобу.
Кларита снова замолчала.
— Позови ее сюда, — сказал Хуан. — Я должен сейчас с ней поговорить. Я все скажу ей сам.
— Нет, нет! — Кларита шагнула к нему. — Она меня никогда не простит. Или тебя. Она не простит обмана.
— Я скажу ей, — сказал он мрачно.
— Боюсь, вы не сможете ей ничего сказать некоторое время, — вставила я. — Пол Стюарт думает, она снова уехала в Бандельер. Он поехал за ней. Из-за Веласкеса. Ты знаешь, они взяли его. Они спланировали эту кражу между собой.
Когда Хуан хотел, его глаза могли так же свирепо метать молнии, как и глаза Клариты, и он обратил свой пылающий взгляд на меня, так что я содрогнулась под его тяжестью и отступила. Но он всего лишь отодвинул меня в сторону.
— Пол уехал в Бандельер — за Элеанорой?
Казалось, жизнь возвращается к нему. Без всяких следов слабости он встал из-за стола и направился к дочери.
— Тогда отвези меня туда. Мы должны сейчас же отправиться за ними. Нужно сохранить Веласкеса, и Пол не должен находиться с Элеанорой наедине в этом диком месте.
— Но, отец, — начала было Кларита, но он зло прикрикнул на нее:
— Немедленно. Ты повезешь меня.
Он вышел из комнаты, и она бросилась помогать ему спускаться. Было ясно, что его воля еще очень сильна и он поступит по-своему. Я не стала ждать их отъезда, а подняла трубку на столе Хуана и набрала номер «Кордовы».
Услышав голос Гэвина, я коротко рассказала, что Элеанора уехала в Бандельер, а Пол вслед за ней, что Хуан заставил Клариту везти его туда же. Я пыталась не говорить лишнего, так как не было времени, и он отозвался сразу.
— Я еду туда, — сказал он. — Уезжаю тотчас. Хуану не следовало ехать.
Услышав щелчок, я повесила трубку и медленно вышла из комнаты.
Теперь мне нечего было делать. Колеса вращались без моего участия, и их нельзя было остановить или свернуть с заданного курса. Я не знала, что теперь будет с Кларитой и как ее поступки в прошлом отразятся на нашем будущем. Предстоят часы, наполненные волнением, но Гэвин будет там, он найдет Хуана и остальных.
Элеанора еще раз отправила всех в Бандельер.
Пройдя через притихшие комнаты, я вспомнила, что Роза сегодня выходная и дом пуст. Никого не было поблизости, только Сильвия в соседнем доме. Теперь, если бы я захотела, я могла бы вернуться в комнату Клариты и прочесть остальные страницы дневника. Но мне не хотелось. Я ощущала слабость. Тайна открылась, и дневник мог подождать. Мне достаточно было знать, что Доротея Остин никогда не была виновата в убийстве. Я все еще не знала, как она умерла, но теперь душа ее могла отдохнуть, потому что выявилась правда.
Только в комнате Доро я могла бы спокойно отдохнуть, думалось мне, когда я поднималась по ступеням. Мне хотелось не торопясь обдумать все и понять не только то, что произошло на холме, но и все сложности секретного рождения в маленьком домике с привидениями в Мадриде.
