– Есть! – заорал Костик. Борис поддержал, а Ник скупо, но радостно в ладоши хлопнул. Макс пропустил жесткий апперкот и упал на канвас. Рефери начал отсчет. Нокдаун или нокаут? Мне было плевать, кто выиграет, главное, чтобы это все закончилось! Полонский, мерзавец, с рассеченной бровью стоял. Опять в крови весь и на меня смотрит.
– Идиот… – выругалась тихо. Не выдержав, платок из сумочки достала, вскочила и на ринг бросила.
– Десять! – объявили громко. Все, нокаут. – Поздравляем победителя! – заорал анонсер, рефери захотел поднять руку Вадиму, но тот нагнулся и подцепил мой платок. К лицу прижал… Потом его руку вздернули – зал загудел, разрываясь в овациях. Макс поднялся, головой тряхнул… Сдержанно Вадиму кивнул и протянул руку. Тот ответил не менее сухо. Надеюсь, на этом их вражда закончится. А я…
Костик, Борис и Ник уже забрались на ринг и поздравляли победителя. Я видела, что и к Максу подходили. Костик даже обнялся с ним по-братски. Ну что же, я тоже должна сказать что-то. Ставка же.
– Кать… – ошалела Светка, когда я через канаты перелезла.
– Прекрасная леди тоже решила поздравить победителя? – меня заметил лощенный конферансье.
– Идиот! – и я отвесила Полонскому легкую пощечину. – Я тебе не ставка.
Да, нельзя бить людей, но у меня ситуация критическая. Тем более они уже побитые. Зал замер. К Максу, исподлобья наблюдавшему за этой сценой, я тоже подошла.
– И ты идиот, – и его тоже ударила. Потом ушла под бурное ликование зрителей.
Я не ждала Светку, не отвечала на звонки, молча ехала в такси, раздумывая, когда моя жизнь превратилась в Санта-Барбару? Двое мужчин, с которыми у меня неопределенные отношения. Они так ожесточенно дрались, но сердце болело за одного. И что с ним делать, с сердцем этим?.. А с памятью что?..
Я люблю тебя, Катя. Люблю, понимаешь? Любую любить буду. Даже если рота солдат у тебя была! Если ты станешь толстой, начнешь курить, ругаться матом и начнешь кормить мерзких голубей, а они будут гадить на мою машину!
Вадим все делает с размахом! Женится. Разводится. Уходит. Возвращается. Ненавидит. Любит.
В чем-то он смог меня удивить. Вадим, который покорно принимал факт другого мужчины в моей жизни, моей близости с ним, чувств к Максу, какими бы они ни были – это необычно и странно. Совсем не похоже на самцового эгоиста Полонского.
Тот предал нашу любовь и семью. А этот что? Да, он способен признавать ошибки и делиться личным – страхами, проблемами, сомнениями, – но это не убережет от очередного увлечения, если оно замаячит на горизонте. Людям необходимо верить. Их нужно прощать. А если не можешь забыть? Утро. Муж с запахом другой женщины. Слезы. Развод. Жизнь отдельная от меня. Улыбки, время, внимание, оказанное не мне…
Я тряхнула волосами и вышла из такси. Не могу об этом думать. Понять не могу. Сложно.
Пришла домой, выключила телефон, звонивший и сигналивший сообщениями, в душ отправилась. Смыла яркий макияж, до стерильной чистоты натерла кожу, но душу свою избавить от сомнений и противоречий не смогла.
Вышла, закутанная в теплый белоснежный халат до пят, и устало опустила руки, услышав, что в дверь стучат. Вряд ли курьер практически в полночь приехал. Может, не открывать?
Стук был деликатным – это подкупило. Я все-таки включила видеосвязь. Максим. С налившейся в пол лица гематомой. Фух. Не Вадим. Это хорошо. С ним труднее. Его мои бастион точно не выдержат.
– Катя, можем поговорить? – Макс посмотрел прямо в камеру.
Я вздохнула и открыла. В нем ощущалась готовность к откровенности и отчаяние…
– Прости, что поздно.
– Только за это? – невесело хмыкнула.
Макс с таким неприкрытым восхищением окинул меня долгим взглядом. Без макияжа и со спутанными волосами, усталую и совершенно сбитую с толку.
– Такая домашняя и красивая… – он порывисто привлек меня к себе и жадно на губы набросился. Кусал и языком смягчал боль. – Скажи, что не любишь его. Скажи, и я останусь. Буду бороться за тебя. Только не лги, Катя. Я не хочу больше быть заменой, особенно Полонскому.
Я отстранилась и беспомощно на него посмотрела. Ну что тут скажешь…
– Я не могу… – сглотнула вязкий ком. – Прости… Не могу…
Сегодня я ясно поняла, что все еще люблю Вадима. Это не вопрос прощения или, наоборот, культивирования обид. Дело не во мне или в нем, а в чувствах. Я люблю бывшего мужа и ничего не могу с этим сделать. Это есть и все.
– Я люблю его… – призналась откровенно и просто. Именно Максиму было больно это говорить. Он так мне помог: встретился в очень сложный период и убедил, что я все еще желанна. Что в моей жизни еще могут быть достойные мужчины. Что я способна вызывать трепет влюбленности в другом человеке. А что дала ему я? Неловкий разговор у двери…
Макс криво улыбнулся и поднял руку: хотел погладить, дотронуться, но не стал. Спрятал ладони в карманы.
– Я чувствовал, но хотел услышать от тебя. Будь счастлива, Ночная нимфа, – отступил к лифту, уходя из моей жизни.
– Макс, – я босая подбежала к нему, – спасибо за все. Если мое сердце было свободным, то я отдала бы его тебе, – я дотянулась до здоровой щеки и коснулась губами. – Будь счастлив.
– Прощай, Катя Полонская. И живи сердцем. Иногда только оно право.
Я провожала его взглядом, повиснув на двери. Это не мой мужчина, но мне было жаль терять такого человека. Несправедливо держать его, только потому что это возможно. Надеюсь, Максим Барсов найдет свою настоящую любовь. А я? А я буду разбираться со своей и с собой.
Глава 44
Вадим
Я только фары погасил, на парадный вход направленные, как заметил Барсова, распахнувшего дверь. Еще и код знает, мудила. Проиграл, и все равно лезет! Я рывком из машины выскочил и… застыл. Посмотрел на окна самые верхние, к небу близкие: в глубине мерцал свет, не спит Мальвина моя. Моя ли…
Я забрался обратно в салон и ладонями голову обхватил. Чтобы очередных глупостей не сделать. Можно подняться, устроить разнос, снова подраться, только толку от этого? Сейчас Катя выбирает.
Я мельком взглянул на приборную панель – минута всего прошла. Криво усмехнулся: от того, насколько Барсов там задержится, зависит моя участь. Катя может обоих на хер послать, и с этим тоже можно бороться, добиваться или просто быть поблизости, если ей понадоблюсь. Но если Макс у нее в сердце – это пиздец. Мальвина у меня такая: если мужчину выберет, то только по душе. А это значит, что меня там больше нет.
Две минуты прошло.
– Бля-яядь! – завыл я. Выметайся оттуда! Ревность клокотала в груди. А еще страх.
Сука, как же это паршиво! Не знать, нужен ли ты еще? И точно знать, что твою женщину, возможно, именно в этот момент целует другой. Шепчет ей нежные глупости на ушко, любуется улыбкой, видит, как засыпает и просыпается. А она лаской отвечает, нежностью, страстным огнем… А ты ничего, совершенно ничего не можешь сделать. Сейчас выбирает она. Катя…
Я в сердцах ударил по рулю. Так, блядь, мне и надо! За свои поступки нужно отвечать. Даже Бог, хоть и милостив, не прощает без покаяния и искупления. Что уж говорить о людях. О женщине… Страстной и пылкой, нежной и трепетной, полной сомнений и недоверия к мужчине, ушедшему в жестокий мир лжецов и предателей. Но я вернулся. Ради нее, нашей дочери и себя самого. Нужно будет искупать свои грехи всю жизнь – буду. Других вариантов нет. Я нихрена не самоотверженный и бесстрашный. Конечно, хотел бы легкого пути, но иногда таких просто нет. Либо вперед, либо на дно. Жить на дне невозможно, поэтому только вперед. Если Катя не простит, разлюбит, счастье с другим найдет, то хотя бы запомнит меня человеком.
Пять минут…
Я с силой стиснул руль, увидев, что парадная дверь распахнулась, и Барсов вышел. Руки в карманы пальто спрятал и точно на мою машину посмотрел. Мы так и стояли, затем он открытой ладонью постучал себе по плечу. Барсов проиграл. Он уходит.
