К счастью, ни один человек из окружавшей ее толпы не пострадал.
Люди подались назад, перешептываясь и глядя, как Ролан поднимается на ноги. Он, бледный как смерть, посмотрел на лежащую Анжелику и протянул ей руку.
— Ты в порядке?
Она кивнула, судорожно сглотнув.
Он помог ей встать на ноги. Поднял шляпку с тротуара.
— Ты пойдешь со мной, — сказал он.
Когда он повел ее прочь, она оглянулась и увидела посереди пыльной улицы его смятую шляпу.
* * *
Немного спустя Ролан и Анжелика уже садились в наемный экипаж. Она слышала, как он приказал кучеру везти их в гостиницу «Святой Людовик». Анжелика дважды пыталась заговорить с ним, но он отвечал неохотно и односложно. Он смотрел в окно экипажа. Она поняла, что он едва ли настроен помириться с ней.
Сидя рядом с ней в экипаже, который катился по темным холодным улицам, Ролан был вне себя от злости. Вот, пожалуйста! Анжелика уехала в Новый Орлеан и только что чуть не рассталась с жизнью. Он злился и на себя — что отпустил ее сюда. Страшно подумать! Она была бы теперь мертва. Безусловно, его любовь к ней не могла служить оправданием его грубого обращения с ней. Но все же она была его женой перед Богом. Ладно, этим вечером он сумеет договориться с ней.
Ролан помог Анжелике выйти из экипажа. Он только мельком взглянул на нее, когда они прошли через украшенный колоннами, ярко освещенный газовыми фонарями вход в красивый вестибюль гостиницы.
Наконец они оказались вдвоем в его комнате. Он бросил ключ, скинул пальто и повернулся к ней. Анжелика спокойно сняла шляпу и меховую шубку. Она храбро встретила сердитый взгляд Ролана, хотя ей это было нелегко. Все ее тело было напряжено, и она тяжело дышала. Он никогда не выглядел таким грозным… и таким по-мужски притягательным.
— Ты завтра поедешь со мной домой! — прорычал он. Анжелика была поражена.
Голос Ролана угрожающе возвысился. Он начал стремительно ходить по комнате, возбужденно жестикулируя.
— С меня хватит твоего своеволия и твоей независимости! Черт побери! Ты умеешь петь, дорогая, и петь восхитительно. И разумеется, тебе нравится твоя блестящая жизнь здесь, в Новом Орлеане. Но забытый тобой муж прекратит эти забавы. Пусть я своенравный негодяй, но ты принадлежишь мне! — Он подошел к ней и с горящим взором схватил ее за плечи. — Ты моя, говорю тебе. И я не позволю тебе ускользнуть от меня, как от последнего дурака. Ты моя жена, и я по твоей вине так долго обходился без тебя. А теперь раздевайся, ложись в постель и давай займемся тем, что делают взрослые люди.
Наконец Анжелика смогла освободиться он него.
— Болван! — закричала она, оскорбленная его наглостью. — Как можно говорить о своих правах мужа, когда ты сам отказался от них! Как можно требовать, чтобы я вернулась назад, когда сам же отослал меня прочь!
— Нет, это ты сама сказала, что хочешь уехать! — вскричал он.
— Нет, я не говорила такого! Я сказала только, что лучше буду петь в опере, чем терпеть твое поведение.
— Ха! — Он взмахнул рукой и произнес шипящим от ярости голосом: — Твой ультиматум был только уловкой, чтобы оставить меня. Ты никогда не хотела быть моей женой!
. — Это неправда! — в отчаянии закричала она. — Я на самом деле хотела быть твоей женой. Но как всегда, ты принимал решения вместо меня. Ты сам отослал меня!
— Будь я проклят, я не…
— Нет, ты сделал это! Мое сердце разрывалось, а ты сказал, чтобы я убиралась прочь!
Он быстро заморгал, потому что наконец начал понимать правду.
— Но… но я думал, что ты хотела… Ты не знаешь, как я страдал, когда позволил тебе уехать.
— Так почему же ты отослал меня?
— Потому что… Я подумал, что слишком плох для тебя. Дважды из-за своей злости подвергал опасности твою жизнь…
— Но ты спас меня сегодня, — возразила она.
— Да, — строго сказал он, стараясь разжечь угасающую злость. — Выходит, что я не так уж плох для тебя. Но тебе нужны защита и руководство. И строгий муж. Вот почему я забираю тебя обратно.
— Как это забираешь… Ты что, ничего не понял? С того самого момента, когда ты впервые увидел меня, ты только и делал, что приказывал мне, диктовал. Никогда не позволял мне подумать и самой принимать хоть какие-то решения. Ты никогда не верил в мою преданность. И даже когда встал вопрос о моем выступлении в опере, ты просто сказал, чтобы я уехала.
— Я… — Его голос дрогнул. — Но это было как раз то, чего ты хотела, не так ли?
Чуть охрипшим от переживаний голосом она ответила ему:
— Я хотела, Ролан, чтобы ты предоставил мне самой сделать выбор.
— Выбор? — повторил он с горьким смехом. — Быть или не быть моей женой? И ты на самом деле думаешь, что мне следовало сделать это?
Она кивнула.
— И если бы я предоставил тебе этот выбор?
— Я выбрала бы тебя.
— О Боже!
Он немедленно заключил ее в объятия и крепко прижал к сердцу. Его гнев прошел. У него на глазах выступили слезы, когда он зашептал:
— Дорогая, прости меня. Я был, как всегда, полным дураком. Дал волю своей гордости и злобе. — Глядя ей в глаза, он с чувством прошептал: — Я люблю тебя, Анжелика.
— О Ролан! — вскрикнула она. — Я тоже люблю тебя, так сильно!
Они поцеловались. Это был глубокий, страстный поцелуй. Душевная отчужденность, которая длилась месяцы, исчезла. Они не могли больше сдерживать своего взаимного стремления. Все еще целуясь, они начали лихорадочно срывать одежду друг с друга.
— Скажи, что ты моя, — простонал он.
— Я твоя, — выдохнула она. — Навсегда твоя.
Ролан подхватил Анжелику на руки и понес к кровати, положил ее и лег рядом, не в силах оторвать взгляда от ее восхитительной наготы.
— Мой ангел, любовь моя, — проговорил он, целуя ее.
— Муж мой, моя любовь, — прошептала она ему в ответ.
Она упивалась его мужской силой, вела руками вниз по его мускулистой спине, потом по ягодицам и сильным бедрам. Он застонал и жадно схватил ртом ее полную грудь. Она забилась в экстазе, когда его зубы коснулись ее соска и его слегка небритые щеки прижались к груди. Она провела пальцами по его груди, а потом опускалась все ниже и ниже. Схватила его набухшую мужскую плоть и нежно стиснула…
И вот он уже был внутри ее. Она запрокинула голову.
— Бог мой! — прохрипел он.
Ее тело стремилось получить от него все, что он мог дать. Ее чувственные движения все больше распаляли его. Они оба вскрикнули, когда он проник глубоко. Так глубоко, что ей показалось, будто она растворилась в нем, ощущая только его резкие толчки. Потом пришло последнее, конвульсивное движение, и их обоих словно взрывом подбросило на кровати.
* * *
— Ты удовлетворена? — поинтересовался он.
